— Джейми, рада тебя видеть, — сказала Ингрид. — Привет, Сюзанна!

Сюзанна заставила себя улыбнуться, но не ответила на приветствие и даже голову не подняла. Она была сосредоточена на том, что макала хлеб в оливковое масло с ароматом розмарина и одновременно помешивала соломинкой свой «Пеллегрино».

Последовала напряженная тишина, которую пришлось нарушить мне.

— Ингрид, я не могу поверить, что ты только месяц назад родила! Ты потрясающе выглядишь.

Ингрид откинула за спину свою шелковистую гриву.

— Ну, я им сказала, что делать, чтобы быстрее вернуть меня в нормальное состояние, и была права, хотя все они и возражали.

Сюзанна фыркнула.

— То, что ты от них требовала, ненормально. Извини, но большинство врачей стали бы возражать.

Ингрид, ни капли не смутившись, уперлась руками в бока.

— Может, тебе это и не кажется нормальным, ты своих идеальных деток родила естественным способом. Но я не из первопоселенцев; в моем роду не верят в необходимость добровольных мучений.

— Это не значит, что…

— Это значит, что я ни за что не стала бы тужиться. Я сказала это своему врачу, как только он сообщил мне о беременности. Я заявила ему: «Доктор Шехтер, новости замечательные, но я вас предупреждаю: тужиться я не буду».

Мне показалось, что Сюзанна готова убить ее на месте.

— Слишком потная работа, — продолжила Ингрид. — Я объяснила ему, что мой девиз: «Если это нельзя сделать на каблуках, меня это не интересует». И что я хочу сделать кесарево сечение.

— А он что сказал? — спросила Сюзанна.

— Он сказал: «Милая, у меня для вас новости: ваше тело будет тужиться независимо от того, хотите вы этого или нет». А я ответила: «Нет, приятель, это у меня для вас новости, которых вы явно не понимаете. Я. Не. Буду. Тужиться».

— И что ты сделала?

— Я пошла к другому врачу, который осознал, что я говорю серьезно, и согласился на кесарево. Мы решили, что сделаем его на тридцать девятой неделе.

Сюзанна закатила глаза.

— Но этот врач не хотел делать мне общую анестезию. — Ингрид топнула ногой и раздраженно скрестила руки на груди. — Ну, я там в Ист-Сайдской пресвитерианской больнице сказала, что для меня им придется постараться.

— И они согласились? — изумленно сказала Сюзанна. — Без медицинских показаний?

— Ну, дорогая моя, они не хотели, но я заставила Генри подарить заведующему родовспомогательным отделением членство в «Атлантик гольф-клубе», так что у них не оставалось выбора.

Сюзанна закашлялась в салфетку так, будто ее сейчас вырвет. Несмотря на безумные выходки Ингрид, я восхищалась тем, что она всегда получала то, что хотела, и не боялась добиваться своего.

— Я вот почему пришла, Джейми, — продолжила Ингрид. — Ты получила мой е-мейл насчет аукциона?

— Получила.

— В этом году он будет проводиться не в той ужасной галерее в Вест-Виллидже. Я им заявила, что ничем не буду заниматься, если они собираются устраивать его там. Я сказала организаторам: «Вы подумайте, каких гостей вы ждете. Богатые люди не любят уезжать из Верхнего Ист-Сайда!» И нам не нравится притворяться, что мы бедные и продвинутые, понимаешь? Мы не такие. Так что они сделают его в «Даблс», милое местечко и от тебя недалеко.

— Я не уверена, что смогу прийти.

— Даже если не сможешь, мы хотим, чтобы твой ведущий позволил нам выставить на аукционе право на посещение записи передачи «Вечера новостей с Джо Гудмэном». Ты ведь с ним дружишь, не так ли? Сколько я тебя знаю, ты все время работала у него на шоу.

— Ну да, он мой начальник, но я не знаю, удобно ли…

— Да ладно, Джейми. Что для тебя важнее: избежать нескольких минут смущения или лекарство от болезни Альцгеймера? Так я могу на тебя рассчитывать?

— Ну, я… я… я узнаю у его…

— Знаешь что? Давай я пошлю ему милую записку на своей личной почтовой бумаге и напишу, что мы с тобой лучшие подруги, и не мог бы он…

— Ингрид, вряд ли это ему понравится. Лучше я сама его спрошу.

— Ну и замечательно, именно так я и предлагала сделать. — Она меня обхитрила и прекрасно это знала. Я невольно улыбнулась.

— И кстати, — прошептала она, приподняв свежевы-щипанные брови, и уставилась на мои ноги.

Я посмотрела на свои черные босоножки на ремешках, думая, что наступила на тротуаре на что-то несимпатичное.

— Эти туфли, — серьезно пояснила она, — та-акие вечерние. Сейчас же полдень, дорогая.

Когда подали основное блюдо — куриное филе с тушеным цикорием для Сюзанны и трехцветный салат с запеченными креветками для меня, — я заговорила о том, что меня сейчас больше всего беспокоило.

— Я переживаю за Дилана. Он сорвался на баскетбольном матче.

— Я слышала.

— Правда?

— Да. Свернулся клубочком, вместо того чтобы бросить мяч в корзину.

— О господи, неужели все дети про это говорят?

— Да.

— Правда? Господи. — Я уткнулась лицом в салфетку.

Сюзанна отобрала у меня салфетку.

— Похоже, момент в матче был трудный.

— Он прямо рыдал, пока я его обнимала. Ему было так стыдно!

Она успокаивающе потрепала меня по плечу.

— Это просто нервы.

— Ну да, но и не только. Я не уверена, но мне кажется, что постоянное отсутствие Филипа и его неучастие в жизни Дилана отрицательно влияют на его самооценку, Он не хочет, чтобы я делала с ним домашние задания, он хочет, чтобы ему помогал Филип. А на прошлой неделе он ужасно расстроился, когда Филип не отвез его в субботу на бейсбольный день рождения. Он плакал, словно четырехлетний ребенок, расшвыривал игрушки по комнате и бросил на пол все свои бейсбольные карточки. А потом еще эта история с баскетболом.

— Он все еще ходит к тому психиатру?

— Нет, мы перестали к нему ходить, Дилан меня упросил. Честно говоря, не похоже, чтобы этот тип вообще ему помогал. Он заставлял Дилана чувствовать себя так, будто с ним что-то не в порядке. А знаешь, ведь на самом-то деле с ним все не так плохо. Я не могу сказать, что он погрузился в депрессию. Он все еще мой милый мальчик, который обожает «Лего»; он много читает, так, что с учебой у него все в порядке. И при этом с ним явно что-то не так.

— А что обо всем этом говорит дорогуша Филип? — Сюзанна обожала моего мужа. У них было много общего — оба они были родом из маленького замкнутого мирка богатых белых американцев.

— Кто знает? — Я пожала плечами.

— Что это значит?

— Ну, он переживает за Дилана, конечно. Просто… в последнее время мы не так уж часто имеем возможность поговорить.

Сюзанна погрозила пальцем прямо у меня перед носом.

— Помнишь, что я тебе говорила?

Я кивнула.

Она наклонилась поближе.

— И как, ты это делаешь?

Я беспомощно вскинула руки в воздух: мол, увы, не получается.

Она постучала по столу.

— Я тебе сто раз говорила: делай мужу минет. Регулярно.

Хотя Сюзанна мне нравилась, общаться с ней иногда было непросто: она обладала таким количеством необыкновенных черт, что у меня начинал развиваться комплекс неполноценности. Ну, вот хотя бы то, что она каждое утро делала мужу минет.

На этот раз она постучала мне по руке.

— Не забывай про то, что я тебе сказала.

— Знаешь, я далеко не всегда хочу делать своему мужу минет.

— И я тоже! Но на это уходит минут десять максимум, и все, а он будет так счастлив! Это может спасти любой брак, уверяю тебя. Жаль, что я не могу выступить на шоу Опры Уинфри и рассказать об этом, — можно было бы предотвратить множество разводов. Хорошая была бы передача: «Делайте мужу минет по утрам».

— Ну, хорошо, и сколько раз ты это делаешь, только по-честному? И не преувеличивай.

Она подняла голову и на мгновение заколебалась.

— Четыре раза в неделю.

— Это много.

— И я проявляю инициативу — в этом вся суть. Нужно вести себя так, словно тебе это действительно очень нравится.

— Очень нравится?

— Ну, будто ты охвачена желанием, они это любят.

— Ну, если бы я действительно этого хотела, если бы меня и вправду охватывало желание с утра пораньше в рабочий день — а меня оно не охватывает, — Филипа-то все равно рядом нет.

— А что, Филипу сейчас приходится разъезжать больше, чем раньше?

— Его теперь не бывает три вечера в неделю. И даже когда он в городе, он нередко обедает с клиентами.

Сюзанна оставила в покое минеты и вздохнула.

— Да, для девятилетнего мальчика это уже слишком. Дети не подписывались на то, чтобы иметь отцов, которых постоянно нет дома.

Вот это правда.

— Когда я только переехала в этот район, я познакомилась с домохозяйками из Ист-Сайда, которые нанимают кучу людей, чтобы те делали за них решительно все на свете. Я не хочу тебя обидеть, Сюзанна, но я просто никогда раньше такого не видела. Отдельная няня для каждого ребенка, горничные, чтобы заниматься уборкой, повара, чтобы готовить еду, экономки, чтобы управлять всем домом, шоферы… — Сюзанна кивнула; у нее все это было, и не только это. — Я даже слышала, что они нанимают «парней», которые возятся с их сыновьями, пока отцы-банкиры гоняются за наживой. Вот это меня по-настоящему поразило — нанимать человека, чтобы он заменял отца твоему ребенку. Я поклялась, что уж я-то не стану приглашать ребенку отца-заместителя.

Сюзанна улыбнулась.

— И?

— А потом я подумала: живу я теперь до неприличного хорошо, и… я вроде бы даже и не против нанять Дилану «парня». Ну, знаешь, какого-нибудь студента из колледжа, который бы забирал его из школы, играл с ним в футбол, разговаривал о машинах или еще о чем-нибудь в этом роде. Страшно подумать, но я превратилась в одну из этих ужасных женщин, которые с собственными детьми не в состоянии справиться. Это безумие. — От этого разговора я начала нервничать. Я подцепила огромную креветку и сунула ее в рот.