Холли Петерсон - Нянь, или мужчину вызывали?

— Кое-какие мелочи? — изумленно переспросила я, не в силах поверить, что он до сих пор не упомянул про интервью.

— Да, Джейми, кое-какие мелочи. А что, тебя это возмущает? Ты разве забыла, что меня нет дома с восьми до восьми? Мне некогда возиться с мелочами. Кстати, в штанах в обтяжку ты выглядишь потрясающе. Ты действительно подтянулась, осталось еще немного. — Он ущипнул складочку жира у меня на бедре и чмокнул в лоб.

Я не в состоянии была ему ответить — меня слишком сильно переполняло презрение. Плюс меня расстраивало то, что сегодня утром я не увижу Питера. Он сказал, что задержится, потому что у него какие-то встречи. Наверняка он ждал выхода сюжета, чтобы сообщить мне о том, что нашел спонсоров. И я не знала, какую роль наша с ним «ситуация» играла в его решении остаться или уйти. Это беспокоило меня еще больше.

В кухню вошел Дилан в школьном галстуке и пиджаке; на затылке у него, как обычно, торчал влажный вихор.

— Так вот, — беззастенчиво продолжил Филип, — извини, что прошу тебя, но отнеси, пожалуйста, мою ракетку для сквоша на перетяжку…

— А в клубе ты этого сделать не можешь?

— Я же сказал тебе, я туда не попаду до субботы, а игра у меня в четыре.

— У тебя в шкафу десять ракеток для сквоша.

— Но нравится мне только «Харроу». Я ее оставил на стуле в спальне. И еще, на следующей неделе день рождения моей матери. Ты можешь что-нибудь купить? Мне никогда не удается сделать правильный выбор. Только женщины в состоянии делать друг для друга покупки. — Он зашел в кабинет за бумагами и вернулся, на ходу засовывая их в дипломат.

— А ты ничего не забыл, Филип? — Я решила дать ему последний шанс, перед тем как окончательно соберусь его придушить.

— Хм-м, — Он начал проверять свой пейджер, прокручивая вверх-вниз колесико справа от экрана. — Да нет… — рассеянно протянул он. — Кажется, все в порядке… Ракетка, подарок маме… Пожалуйста, напомни Каролине насчет вечной проблемы с мякотью в этом доме… — Опять стук по клавишам.

— Папа, — сказал Дилан, умоляюще глядя на отца.

— Погоди, Дилан, мне еще кое на что надо ответить…

— Да папа же! — заорал Дилан.

Филип поднял голову, недовольный тем, что ему не дают сосредоточиться на сообщениях.

— Ну что такое, Дилан?

— Ты и, правда, кое-что забыл. — Милый Дилан. Филип тупо уставился на него и принялся считать по пальцам: ракетка, подарок матери…

— Папа! Ау! Сегодня мамино интервью, помнишь?

Филип, естественно, пришел в ужас. Он подошел ко мне, одним движением снял у меня с колен Майкла и пересадил его на кушетку с другой стороны. Прижавшись ко мне, он попытался уткнуться лицом мне в шею. Я отодвинулась. Тогда он посмотрел мне прямо в глаза, обеими руками удерживая мою голову перед собой. Я попыталась опустить глаза.

— Джейми, ты чудо, а я эгоистичный мальчишка. Прости. С интервью все будет великолепно. Я знаю, что тебе пришлось трудно, но ты у финиша, и я очень тобой горжусь. Ты просто чудо и молодец, что со всем этим справилась. Я действительно невероятно горжусь тобой.

— Что-то незаметно, — оскорблено заметила я. В этот момент я чувствовала, как будто я совсем одна в целом мире.

— Я идиот. Признаюсь, я совершенно забыл. С поездками и прочими делами у меня все идет вверх ногами. Я тебя люблю, и у нас все получится. К сожалению, сегодня в девять я буду в самолете, но я попросил компанию в Хьюстоне записать вашу передачу. — Он чмокнул меня в щеку. Он опаздывал. Тут у него зазвонил телефон; это была его секретарша. — Погоди минутку, Лори. — Он уже смотрел на меня и детей пустыми виноватыми глазами. — Я вас всех люблю! — Мы молча посмотрели на него. Дети знали, что мама на него обижена, и они были на моей стороне. Да к тому же они его не видели несколько недель, так что вообще на него сердились. Через несколько секунд я услышала, как его голос доносится от парадной двери. — Лори, проверь, чтобы Хэнк прислал мне новую версию раскладки, и пошли цветы Джейми на работу, а на открытке пусть напишут… — Дверь захлопнулась.

— Мам, ты его простишь?

В полвосьмого вечера Эбби пришла ко мне в кабинет с суши, чтобы поддержать меня в эти последние полтора часа перед выпуском сюжета. Хотя наступил величайший день моей карьеры, делать мне было особенно нечего — разве что паниковать. Сюжет был уже двое суток как готов. Прошло пять часов со времени последнего звонка Чарльза, и каждый раз, когда я пыталась ему позвонить, телефон переключался на автоответчик.

Пока Эбби разгружала пластиковые контейнеры, я порылась в сумке, чтобы достать косметику, и с удивлением обнаружила маленькую голубую коробочку от «Тиффани». Она лежала в боковом кармане сумки, где я хранила шоколад для чрезвычайных случаев.

Питер знал, что я объедалась батончиками «Кит-Кэт», когда нервничала.

Внутри фетровой коробки оказался серебряный секундомер, на котором было выгравировано: «Пора опять потанцевать».

Вовремя. И когда он успел его сюда положить? Погоди-ка, а вдруг это прощальный подарок?

— И что он тебе купил? Что-нибудь дорогое, надеюсь? — проговорила Эбби уголком рта, разрывая зубами пакетик с соевым соусом.

— Это не от мужа.

— Что, неужели Гудмэн потратился?

— Да нет, ничего особенного. — Я прикусила губу.

— Что бы это ни было, надеюсь, тебя это радует.

Милая Эбби, ей достаточно было вечно сортировать и пополнять свои карточки, она никогда не стремилась к продюсерству. Эбби представляла себе риск, неизбежный при продюсировании крупных, сложных сюжетов, и предпочитала его избегать. В эту среду я и сама не очень понимала, зачем всем этим занимаюсь.

— А от кого цветы?

— От мужа и от Гудмэна. Гудмэн всегда шлет цветы, когда сюжет дорого мне дается, а Филип послал букет потому, что знает, что у него неприятности.

— Почему? Что он такого сделал на этот раз?

— Он забыл, что сегодня выходит мой сюжет, и целое утро давал мне инструкции насчет его ракетки для сквоша, которую надо перетянуть. Черт. Я забыла отослать ракетку в мастерскую.

— Ты шутишь, да?

— Нет, я и правда забыла.

— Да ты прислушайся к себе! Я ведь и говорю о том, что он требует, чтобы ты перетягивала ракетку в самый важный день своей жизни.

— Ну, хорошо, я жалкая особа, все это знают. — Я окунула кусочек суши в соевый соус.

— И что ты сделала, когда он забыл про передачу?

— Я ему не сказала. Дилан вмешался — это было гораздо хуже, чем, если бы я сама ему сказала, Дилан, кстати, очень обиделся на него.

Эбби быстро-быстро набивала рот бобами эдамаме.

— Кажется, я все-таки не хочу иметь мужа.

Я бросила в нее пакетиком с соевым соусом. Тут зазвонил телефон.

Дернувшись к аппарату, я опрокинула диетическую кока-колу на клавиатуру и телефон. Я сняла мокрую трубку.

— Да, Чарльз. Секундочку. — Я полезла в ящик стола за бумажными салфетками, вытерла лужу и попыталась прижать трубку к уху плечом, но она упала на стол. Я слышала, как искаженный телефоном голос Чарльза в трубке кричит: «Джейми!»

— Ты мне пять часов не звонил! Где ты шлялся? Я…

— Замолчи. И не смей больше класть трубку — до эфира полтора часа. Я тут шлялся в таких местах, где мобильник не работал.

— И что? Есть что-то?

— Быстро вызови к Эрику в кабинет юристов. И Билла Магуайра тоже.

— Почему, Чарльз? Что такое?

— Потому что есть шанс, что дела у тебя дерьмовые.

— Черт, и что я должен делать? Пустить заново интервью с чертовой Бритни Спирс? — Эрик Джеймс метался по своему кабинету, как взбешенный бык; он снес свою банку с леденцами, и это вышло отнюдь не случайно — он просто как следует стукнул по ней. Мы с Гудмэном молча проследили за траекторией разлетавшихся по комнате конфет.

— Чего, черт побери, Чарльз хочет? — взревел он вдруг. Он посмотрел на меня, потом перевел взгляд на свои часы. — До эфира восемьдесят минут. Нет, погоди. Я не хочу ничего слушать, пока сюда не придут юристы и Магуайр. — Он еще помаршировал взад-вперед и смахнул со стола леденцы.

Я набралась храбрости и сказала:

— Эрик, я даже не знаю, что Чарльз хочет сказать. Слава богу…

— Только не надо мне тут твоих «слава богу», это мне грозят неприятности, а не тебе. В газетах поминают меня, а не тебя. Не у тебя будут проблемы, если…

Гудмэн поднялся на ноги.

— Успокойся, Эрик, мы даже не знаем, есть ли…

Эрик встал и вскинул руки в воздух, словно Кинг Конг.

— Ты хочешь, чтобы я успокоился? Когда у нас три дня крутятся ролики в пятнадцати ключевых областях? А Бритни Спирс мы крутили всего пять месяцев назад. У меня не хватит готовых сюжетов, чтобы сделать новую передачу за… уже семьдесят девять минут! Хильда! Пришли мне практикантку!

Через сорок секунд в кабинет Эрика вбежала бойкая темноволосая девушка. Она была заметно взволнована; за час до эфира ее вызвали к исполнительному продюсеру!

— Да, сэр!

— Попкорн, быстро!

— Простите? Вам любой? И где его брать?

— Какого черта? Ты что здесь, черт побери, первый день? И тогда зачем тебя ко мне прислали? Мой, черт побери, киношный попкорн из «Сони имакс» нижа по улице. Масла побольше, и с солью. Как в кино всегда делают. Быстро! — Она выбежала из кабинета.

Потом Эрик снял трубку и позвонил режиссеру в контрольный зал.

— Приготовьте чертовое интервью с Бритый Спирс. — Слушая причитания режиссера, Эрик покачивал головой вверх-вниз. Потом он глубоко вздохнул и закатил глаза. — Что ты мне тут устраиваешь, ты что, радист на «Титанике»? На, спорь со мной. — Даже на другом конце комнаты мы слышали в трубке неразборчивый голос режиссера. — Мы пока не собираемся заменять Терезу, но все может быть. И не спорь больше с моими указаниями. Да. Да. Прямо сейчас.