— Филип, не дергай меня, я хочу побыть одна.

— Джейми, это просто смешно, мы ссоримся из-за какой-то ерунды. Выходи, давай помиримся. Я пошутил насчет Абдуллы.

— Дело не в Абдулле.

Пауза.

— И я не хочу, чтобы Сюзанна мне минет делала. Ничего у нас с Сюзанной не было. Она твоя подруга. Она обещала мне показать, что у них новенького в коллекции. Потом мы поговорили о ее семье. Моя мать одно лето снимала дом ее тетки в Плимуте.

— Филип, я хочу побыть одна. Это не имеет к тебе никакого отношения. Я собираюсь принять ванну.

Я разделась и взяла висевший за дверью махровый халат. При этом на пол упала висевшая там же куртка Филипа для сквоша. Я наклонилась, чтобы поднять ее, и заодно решила проверить карманы. Сегодня я ему не доверяла. Вообще-то я никогда всерьез не думала, что он мне изменяет, но сегодня у меня появились сомнения.

Во внутреннем кармане я кое-что нащупала. Плотный белый конверт.

— Милая. Пожалуйста. Это было очень глупо, то, что я сказал о Сюзанне. Прости меня. Я тебя люблю. Ну, пусти меня.

На лицевой стороне плотного белого конверта было написано: «Повестка в суд Лори Петтит, «Уитфилд и Бейкер», от окружного прокурора Соединенных Штатов, Южный район». Лори Петтит работала помощницей Филипа. Слова плыли у меня перед глазами. Что-то насчет патентов… «…Есть основания предполагать, что была передана конфиденциальная информация о патенте „Адаптко системе"…» «Адаптко системе» — маленькая интернет-компания, клиент «Уитфилд и Бейкер», но не прямой клиент Филипа.

Фирму Филипа обвиняли в том, что они передали секретную информацию о продукте «Адаптко» компании «Хэмилтек», самому важному клиенту Филипа. «Хэмилтек». «Хэмилтек». Основной кормилец Филипа. Я подбежала к унитазу и рассталась с пирогом с икрой.

— Джейми, тебе плохо? Открой, я тебе помогу!

— Оставь меня в покое.

Из ванной я вышла через час, в махровом халате; волосы у меня были мокрые, а глаза покраснели. В спальне горел свет, постель была нетронута. Я пошла на кухню и поставила чайник, чтобы заварить имбирный желудочный чай. Сегодня скандал с Филипом из-за повестки меня бы только отвлек. Я повторяла себе: не разговаривать с Филипом. Не разговаривать с Филипом. Отложить до четверга. После передачи. Отложить до четверга. Я подожду. У меня огромная сила воли.

Тут в кухню вошел Филип в отглаженной пижаме и красных бархатных тапочках, на левом вышит черный шотландский терьер, на правом — белый.

— Это ты от омара так?

Я молча продолжала размешивать чай.

— Слушай, Джейми, я правда зря сказал про Сюзанну и минет, это было пошло. — Он прижался ко мне сзади, касаясь щекой моих волос и упираясь в мое бедро. Его член потихоньку начинал твердеть. — Минет мне нужен только от тебя. Твои особые штучки ни на что на свете не похожи.

Я повернулась.

— Что это, черт возьми, за повестка у тебя в куртке для сквоша?

— Какая повестка?

Я опустила взгляд; его возбуждение спадало у меня на глазах.

— Повестка из офиса окружного прокурора — насколько я, неспециалист, могу понять, тебя обвиняют в краже производственных секретов. Тебе настолько важно удержаться за «Хэмилтек»? В чем дело, Филип? Как ты мог не сказать мне об этом?

— Ты с ума сошла? Ты думаешь, я мог бы… я стал бы… — Он смахнул волосы с моего лица. — Милая, все это ерунда, простое недоразумение. Я тут ни при чем.

— Точно?

— Повестка — для Лори. Она занимается копированием документов. Не я. Говорю тебе, это недоразумение.

— Недоразумение? С прокуратурой?

— Они вечно лезут в наши дела и в дела любых фирм, которые обеспечивают корпоративные сделки и слияния на нашем уровне.

— Откуда ты знаешь?

— Милая. — Опять учительский тон. — «Адаптко» — наш клиент, и «Хэмилтек» тоже. У меня куча документов и по тем, и по другим.

— «Адаптко» не твой клиент. Откуда у тебя их документы?

Он легкомысленно встряхнул головой.

— Ты не представляешь, как работает юридическая фирма. Я партнер. Я имею доступ к информации, понимаешь? Сам факт жалобы, а потом и повестки, вовсе не значит, что кто-то нарушил закон.

— Ты уверен?

— Джейми, ты зря беспокоишься и слишком раздуваешь все это дело. Это вопрос отчетности, недоразумение, касающееся моей помощницы и кое-кого из вспомогательного отдела. Они перепутали папки с документами, но это была случайность. Хочешь услышать всю историю целиком'? Тебя это успокоит?

— Да, успокоит.

— «Адаптко» — маленькая компания, добившаяся больших успехов. Они разработали программное приложение, которое может принести им много выгоды. «Хэмилтек» — огромный концерн. Они работают над таким же приложением, но не так далеко продвинулись. «Адаптко» отчаянно пытается их задержать и придумать причины помешать «Хэмилтек», чтобы не уступить рынок большой компании. Так что они придумывают фальшивые обвинения. Они в отчаянии, вот и все. У них нет оснований для заведения дела. Ты должна мне поверить. Юристов все время привлекают к суду и допрашивают, и это ничем не кончается. Во вспомогательном отделе и у Лори что-то перепутали с документами по делам, но ничего серьезного там не было. Я с этим разбираюсь.

Я достала конверт из его куртки и полчаса выясняла каждую деталь на каждой странице. Он изо всех сил старался преуменьшить важность дела, но у него ничего не вышло, потому что жена у него не дура.

— Филип, на этой неделе мне такой стресс ни к чему.

Я ушла, оставив его на кухне. Если бы я знала, насколько серьезные у него проблемы, я бы пришла в ужас.


Глава 24

На другом конце

Жители Квартала не ездят в Бруклин. Никогда. А если им все-таки придется побывать в Уэст-Сайде, они на следующий же день от этого отрекутся. Так что неудивительно, что мой муж не поехал со мной и Диланом на день рождения к Питеру вечером в воскресенье. Хотя я с мужем толком и не разговаривала. Когда мы собирались уходить, он пил «Корону» с лаймом у себя в кабинете, сидя перед телевизором, по которому показывали футбол.

Я уже стояла в дверях, когда он крикнул, не вставая с кушетки:

— Ты что, на самом деле собираешься на день рождения к няню?

— Да, Филип, Питер нас пригласил.

— А как же малыши?

— Они играют в «Змеи и лестницы» с нашей выходной няней и, по-моему, совершенно довольны жизнью. Можешь сводить их поесть мороженого.

— А если они не захотят?

— Тогда придумаешь что-нибудь еще. Ты прекрасный отец. Купишь им леденцы на палочке. Дилану очень хочется познакомиться с друзьями Питера, и я обещала его отвести.

— Ну вот, опять ты за свое. Не разбрасывайся. Скоро же выйдет твой сюжет, тебе не до этого.

— Со мной все в порядке. Если хочешь, можешь пойти с нами.

Филип встал.

— Нет, спасибо, у меня тут…

— Это шутка, Филип. Смотри свой матч.

Оставляя за спиной закатное солнце, я поехала через Бруклинский мост в Ред-Хук; Дилан устроился на заднем сиденье. Мы мчались над замерзшей Ист-Ривер, и от перекрещивающихся кабелей по обе стороны от нас немножко кружилась голова. Я наблюдала за тем, как из трех высоких красных заводских труб на берегу вырываются белые облака пара. В самые сильные холода, как сегодня, например, пар застывал и неподвижно висел в воздухе.

— Мам, хватит задевать руль кольцами, меня это бесит.

Питер объяснил мне, как доехать до «Тони», подробно, как будто я полная идиотка. Он шутливо заметил, что я вряд ли так уж часто ездила по Бруклину и что лучше бы мне нанять машину. И теперь я нервничала за рулем, отчаянно надеясь, что не заблужусь и не влипну в ситуацию, как в «Костре тщеславий» Тома Вулфа, исключительно ради того, чтобы доказать ему, что я достаточно крута, чтобы выехать на машине за пределы Манхэттена. В итоге я нашла бар «Тони», и даже место для парковки, и ни разу ни на кого не наехала.

Старая закусочная «Тони» находилась в металлическом строении, какие возводили в тридцатые годы, и все еще могла похвастаться своей изначальной неоновой вывеской. Она стояла на улице, заполненной симпатичными кирпичными домиками строчечной застройки. Снаружи у закусочной болтали, смеялись и курили человек пятнадцать. Питер сказал мне, что хозяин, его старый приятель, согласился закрыть заведение для публики до шести вечера. Три очаровательные девушки лет тридцати передавали друг другу одну сигарету; одеты они были небрежно, в армейские брюки, джинсы и огромные свитера, а шеи укутаны большими шарфами. Красивая женщина немногим старше сорока, в джинсах, высоких ботинках, плотном белом свитере, серебристой пуховой куртке и с необычными висячими серебряными сережками, прислонилась к металлической наружной стенке бара. Копну ее темных курчавых волос удерживала бирюзовая индийская заколка. Она разговаривала с двумя мужчинами за тридцать в бейсбольных кепках, дорогих темных очках и с жидкими бородками, которые напомнили мне сценаристов «Саут-парка».

Сексапильный ковбой лет шестидесяти в поношенной куртке из овчины сидел на стуле у входа; последние лучи зимнего солнца высвечивали края его потрепанной коричневой ковбойской шляпы. Он слегка улыбался, глядя, как я неловко шагаю на каблуках, а Дилан тащит меня к входу. Он оглядывал меня с вполне определенным интересом и совершенно этого не скрывал. Я взяла и улыбнулась ему в ответ. Я не хотела выглядеть как матрона из Верхнего Ист-Сайда, так что оделась в облегающую черную кофточку с глубоким круглым декольте, замшевую куртку, свои лучшие джинсы, и еще надела большие серьги-кольца. И чтобы все это выбрать, мне понадобилось всего два десятка переодеваний. Я хотела показать Питеру, что вписываюсь в круг его друзей, а может даже, что я сексуальна. Дилан сжал мою руку, распахнул дверь, и в нас ударила волна музыки.