— Я помню.

— Он в последнее время не в настроении. Отца все время нет дома, а я работаю три дня в неделю, но иногда бывают специальные проекты, которые вынуждают выходить на всю неделю. Время от времени мы куда-то ездим. А моему сыну нужно, чтобы рядом был мужчина, который поможет ему прийти в себя. В этом я абсолютно уверена. Маленькие мальчики обожают мужчин, которые уделяют им внимание.

— Я знаю.

— В шахматы он немножко играет, и любит читать и рисовать, но вот со спортом у него ничего не получается, и…

— Так вы хотите, чтобы я занимался с ним шахматами? По телефону вы назвали мне очень высокую цифру. Это слишком большая зарплата за одну только игру в шахматы.

— Скорее, я бы хотела, чтобы вы приходили после обеда, примерно, когда у него закончатся уроки, И работали с ним.

— Как работал?

— Ну, ему только девять лет: не в смысле работы, разумеется.

— То есть вы имеете в виду домашние задания?

— Ну да, но не только их. Ему нужно, чтобы кто-нибудь с ним играл. — В голове же у меня крутилось: «Пожалуйста, помогите ему, просто сделайте так, чтобы он снова начал сам себе нравиться!»

Внезапно я почувствовала ком в горле, глаза наполнились слезами, и я прикрыла лицо его резюме.

— У вас степень по информатике, и вы работали лыжным инструктором. И в компании, которая печатала учебники. Это семейный бизнес?

В ходе беседы я уже успела узнать, что ему двадцать девять, в декабре исполнится тридцать. Он вырос в пригороде Денвера и четыре года учился в Боулдере, прежде чем начать работать, в основном в типографии своего отца, где печатали учебники. Магистерскую степень по информатике он получил, учась по вечерам.

Поспрашивав его еще немного о программе-помощнике, я начала понимать, насколько это была творческая идея. Он так был захвачен ею, что в какой-то момент я потеряла нить разговора, хотя и не показала этого. Он переехал в Нью-Йорк, потому что добился некоторых результатов, испытывая программу в государственной школьной системе Нью-Йорка. А потом, после первоначального всплеска возбуждения, в программе обнаружились некоторые серьезные проблемы. Ему пришлось пережить несколько месяцев неуверенности и финансовой несостоятельности. Плюс нужно было выплатить заем за аспирантуру.

Я начала понимать, почему этот парень отказался от более традиционной карьеры — он явно был предприимчив и любил рисковать. Что означали его длинные волнистые волосы? Кто он — заядлый лыжник, любитель горных склонов, который, окончив колледж, проводил слишком много времени на горнолыжных трассах, или он просто не стремился карабкаться по карьерной лестнице? Я не могла принять окончательного решения на его счет, хотя внимательно слушала все, что он говорил. Одновременно я изучала его выступающие скулы и большие голубые глаза. Он производил впечатление человека, готового взять под контроль любую ситуацию, и при этом был напрочь лишен занудства. Я сразу почувствовала, что он надежный и ответственный, несмотря на его проблемы с карьерой.

Потом я рассказала ему все, что могла, про Дилана, про то, что случилось на баскетбольном матче, как он отстранился от школьных друзей и как я боюсь, что ситуация станет еще хуже.

— А могу я спросить, как у него дела с отцом? Они близки?

— Ну, да.

— Отец играет с ним? Чем они занимаются вместе?

Филип не сидел на полу и не играл с Диланом с тех пор, как тому исполнилось три года.

— Ну, по выходным мы все обедаем вместе, и иногда мой муж водит его в кино. Филип очень хочет приучить его к книгам, так что иногда они лежат на диване и читают что-нибудь, например, про устройство самолетов. Понимаете, Филип юрист, и большую часть недели его просто нет дома. Он видит детей за завтраком и иногда еще перед сном, раз или два в неделю.

— А они ходят по выходным гулять? В парк или еще куда-нибудь?

Филип ненавидел детские площадки. И прогуливаться, наслаждаясь природой, — это тоже не для него.

— Ну да, они ходили в парк вместе, но постоянно они этого не делают.

— То есть вы живете в квартале от парка, у вас девятилетний сын, но регулярно вы туда не ходите? — Он улыбнулся. — Нет, я вас не критикую, я просто не понимаю…

— Да нет, с друзьями Дилан все время ходит в парк, вернее, раньше ходил.

— Да, но не…

— Нет. Не с отцом. Практически никогда. — Интересно, ему приходилось когда-нибудь иметь дело с юристами из Квартала? Я представила себе, что сейчас творится у него в мыслях: что-нибудь насчет испорченных детей и того, сколько вреда им наносят родители вроде нас с Филипом.

— А где вы живете, Питер, если это не слишком личный вопрос?

— Снимаю квартиру с еще двумя парнями в Бруклине, Ред-Хук, вы знаете это место?

— Бруклин я знаю, да.

Он усмехнулся.

— Ред-Хук явно не в вашем стиле.

Я усмехнулась в ответ. Мне нравилась его непочтительность. Впервые за все время беседы мне удалось расслабиться.

— Вообще-то у меня много друзей в Бруклине.

Похоже, я его не убедила. Рабочий и богемный Ред-Хук и стильный Бруклин-Хайтс, полный яппи (где у меня правда есть дальние знакомые), — это разные континенты.

— И чем занимаются ваши соседи?

— Один написал роман, получивший прекрасные отзывы, но ему все равно приходилось подрабатывать в баре, потому что даже на хороших книжках денег не заработаешь. Так что он устроился к популярному литагенту в «Инквелл менеджмент». А второй — школьный учитель, это его я тогда заменял. Он консультирует меня по моей программе.

— Так что оба делают карьеру.

— Ну, наверное, но вы предлагаете мне больше, чем зарабатывают они.

— Зарплата важнее карьеры?

— А у меня запланирована карьера. Слушайте, вы что, уговариваете меня не соглашаться на эту работу?

Я переключилась в режим крутого репортера.

— Ладно, давайте о деле. — Я сделала глоток воды. — Вы живете в самом модном и продвинутом районе Бруклина, даже я это знаю. Вы производите впечатление приятного, умного и образованного человека, и, конечно, я не пытаюсь вас отпугнуть. Но мне нужно знать, как вы относитесь к работе в семье, пока ваши друзья становятся учителями и агентами. Не будет ли это…

— Что?

— Вам почти тридцать. И вы не против такой работы? — Я скрестила под столом пальцы. — В семье с детьми? — Я не хотела говорить этого вслух, не хотела напоминать ему, что у него магистерская степень, а его интервьюируют на должность няня на Парк-авеню. Но в то же время я не хотела, чтобы он бросил нас через неделю, когда поймет, на что согласился. — Я не хочу сказать, что это несерьезно, и для многих работать с детьми — это призвание… Вы когда-нибудь слышали слово «нянь»?

— Нет. Хотя теперь, когда вы сказали, я вспомнил. — Он рассмеялся. — Теперь я припоминаю, у Бритни Спирс такой есть.

— Ну да, то есть у нее это скорее телохранитель. Мне кажется, слово «нянь» звучит как-то…

— Как?

Я подумала «унизительно», но не сказала. Он наклонился поближе.

— По-моему, слово «нянь» очень смешное.

— То есть вам оно не мешает?

— Ну, прежде всего, я никогда не буду работать в офисе.

— Но вам уже приходилось этим заниматься.

— Да, и без особого желания.

— Например, в Образовательном союзе Денвера? Вы не представили рекомендаций оттуда.

— Я там четырнадцать месяцев работал, проводил исследование. И рекомендацию мне там не дадут.

— Если не секрет, почему?

— Да ничего интересного. Они делают хорошее дело, но основатель слишком пассивно-агрессивен, любит доводить коллег, и я ему об этом сказал.

— Вы ему сказали, что он пассивно-агрессивен? — А что он подумает обо мне? Что я нелепая мамаша с Парк-авеню, которая пытается добиться всего сразу, а у нее ничего не получается?

— Ну, не такими словами. Нет, может, я и употребил этот термин, но выражался при этом вежливо. Знаете, кто-то же должен был это сказать. Мой начальник был полный урод. Один раз мы сидели на совещании, и он как всегда наезжал на одну сотрудницу, женщину, которая всегда прекрасно работала. Я и не выдержал. И высказался. На самом деле я сказал вслух то, что все остальные думали про себя.

— Да-а… Серьезно.

— Знаете, я не затем это вам рассказал, чтобы произвести впечатление. Просто хотел показать вам, что я не терплю всей той чепухи, которая неизбежна в офисе. Вот поэтому я люблю детей. Дети говорят вам именно то, что имеют в виду, сразу. И если вы к ним прислушаетесь, то поймете, что в них есть врожденная честность, которая мне близка.

— Понятно.

— И еще я люблю работать самостоятельно. Честно говоря, ваша работа меня заинтересовала. На полный день я сейчас устраиваться не могу, а так я смогу работать над программой, когда я не нужен днем, пока Дилан в школе. Когда Дилан ляжет спать, можно будет идти домой, да?

— Да, Каролина живет с нами, так что она присмотрит за детьми, если нас не будет дома.

— А остальные дети?

— Ну, иногда мне может понадобиться ваша помощь. В семье с тремя детьми сложно сосредотачиваться на одном из них.

— Логично, но с маленькими детьми у меня мало опыта.

— С ними все время будет обычная няня. Иногда вы мне понадобитесь и по утрам, в основном, чтобы отвести детей в школу, если я в командировке.

— Если смогу, конечно. Это будет зависеть от того, как пойдут дела с программой. Насколько часто это будет?

— Ну, пару раз в неделю.

— Хорошо. Если я смогу. — Да, в обслугу этот парень не очень-то годился.

— И вы уверены, что эта должность для вас…

— Честное скаутское, — он отсалютовал мне двумя пальцами. — Слушайте, если все пойдет по плану, мой проект заработает через полтора-два года. К тому моменту с Диланом все уже должно быть в порядке.