Ох уж этот Клэнси Рассел, сводный брат Лидии. Вот от кого у нее безумный страх перед водой. Когда она была маленькой девочкой, он столкнул ее в реку и не вытаскивал, пока она чуть не утонула. Росс двадцать лет жалел, что не он убил Рассела. Он надеялся до смерти успеть выяснить, кто же расквитался с Клэнси, и поблагодарить этого человека.

– Джейк обо мне очень хорошо заботился, – тихо продолжала Бэннер.

Росс повернулся к другу.

– Спасибо, дорогой. Ты спас Бэннер жизнь.

Джейк безразлично пожал плечами и оттолкнулся от дверного косяка.

– Росс, мы с тобой не первый год знакомы. Если благодарить друг друга за все оказанные услуги, то мы тут проторчим до вечера. У меня полно дел на ранчо.

Правильно рассудив, что о Бэннер есть кому позаботиться, он ушел, по дороге забрав из гостиной все свои ковбойские принадлежности: кожаные перчатки, кожаные штаны, шпоры и шляпу.

Бэннер слышала, как за ним захлопнулась парадная дверь. Перед уходом он даже не взглянул на нее, не помахал, не попрощался, ничего. Неужели он так рад, что скинул с себя обязанность заботиться о ней? Неужели все, что он говорил прошлой ночью, было ложью? Или появление Росса напомнило Джейку о женщине за рекой, о той, кого он любил по-настоящему? Бэннер больше не могла сдерживать слезы. Они выступили в уголках глаз, и отец это заметил.

Он присел на край кровати и обнял ее.

– Моя маленькая принцесса. Тебе все еще больно?

Боль терзала ее, но не та, о которой говорил Росс. Она уютно свернулась в его объятиях и зарылась носом в плечо.

– Со мной все хорошо, папа. Просто я ужасно рада, что вижу тебя. Я так по вам всем скучала. Расскажи, какие новости в Излучине.

Росс просидел с дочерью почти все утро, подавал одно, уносил другое, дом ходил ходуном. Бэннер злилась на его неуклюжесть. Из отца не вышло бы идеальной сиделки, но его старания были достойны всяческих похвал.

К полудню она задремала, и Росс уехал в Излучину. Когда Лидия и Ма узнали, что случилось, они принялись носиться по дому, как маленькие смерчи. Еще не кончился день, как Мику и Ли нагрузили снедью, наказав не уронить ее в реку на переправе.

Несмотря на страх перед водой, Лидия собралась тоже ехать к Бэннер, но Росс и Ма убедили ее, что плот не самое безопасное средство переправы и что хватит с них семейных катастроф, лучше уж ей остаться дома. Росс то и дело заверял ее, что Джейк ухаживает за их дочерью как нельзя лучше.

Увидев, что ребята благополучно переправились через реку, Росс повернул в Ларсен. Там он посоветовался с инженерами о сооружении нового моста, на сей раз со стальными опорами. Ему хотелось как можно скорее начать строительство.

Опасаясь, что, встретившись с доктором Хьюиттом лицом к лицу, он доведет до конца то, что начал Джейк, Росс оставил плату за лечение Бэннер в его почтовом ящике.

Когда в дверь спальни постучался Ли, Бэннер расчесывала волосы.

– Бэннер! – тихо позвал он.

Она сразу открыла, и он ввалился внутрь с такой силой, что чуть не упал.

– Я думал, ты больна и лежишь в постели, – проворчал он, когда сестра и Мика разразились хохотом.

– Конечно, лежу, точнее, лежала. Но мне лучше. Как здорово, что вы приехали.

– Неужели старый костоправ действительно тебя резал? – бестактно спросил Мика.

– Да. По крайней мере, так мне рассказал Джейк. В доказательство у меня есть шрам. Показать? – усмехнулась Бэннер.

Юноши приблизительно знали, где расположен аппендикс, и покраснели до корней волос. Бэннер снова рассмеялась.

– Разве тебе не нужно лежать в постели? – спросил Ли.

– Мне осточертела эта комната! – раздраженно крикнула она.

На ней был пеньюар из персикового шелка, входивший в ее приданое. Кружева цвета небеленого полотна окаймляли глубокий вырез спереди и манжеты широких рукавов. Она тщательно расчесала волосы, и они блестели, как вороново крыло, рядом с ними бледные щеки приобретали изысканный оттенок.

– Вряд ли тебе повредит, если ты немного посидишь на веранде, – предложил Мика. Он взглядом осведомился о мнении Ли, и тот в знак согласия коротко кивнул. – Мы можем перенести туда кресло-качалку из гостиной. Посидишь в тени, чтобы не было жарко.

У Бэннер загорелись глаза.

– Вот было бы чудесно.

Их готовность услужить вызывала благодарную улыбку, но вскоре начала тяготить. Бэннер теряла терпение.

– Да заберите же у меня это одеяло! – раздраженно воскликнула она и скинула плед, который Ли как раз пытался под нее подоткнуть. – У меня не ревматизм.

– Если мы вернемся и не расскажем Лидии и Ма, что обращались с тобой как с королевой, нам влетит по первое число, – оправдывался Ли, но под испепеляющим взглядом Бэннер вынужден был свернуть плед и повесить на перила веранды.

– Ваша забота получила должное признание. Я вам очень благодарна, – сказала она, заметно смягчаясь. – Простите, если капризничаю. Это все потому, что я так долго сижу взаперти. Надоело быть инвалидом.

– Понимаем, – сочувственно протянул Мика. Он никогда не видел человека, перенесшего хирургическую операцию, если не считать вырванных зубов и вырезанных пуль. И потому взирал на Бэннер с уважением.

– Спасибо, что привезли гостинцы. Понятия не имею, как я все это съем.

– Это и для Джейка.

– Да, для Джейка. – Ее сердце разрывалось, когда она вспоминала, с каким безразличием он смотрел на нее сегодня утром.

– Кстати, о гостинцах, скоро пора ужинать, – намекнул Ли.

– Пора, – улыбнулась Бэннер. – Мне было бы спокойнее, если бы вы успели засветло переправиться на знаменитом плоту, о котором я столько наслышана. Надеюсь, папа не слишком скоро построит новый мост и у меня будет возможность на нем поплавать!

Ребята со смехом ускакали. Теперь они могут сообщить всем в Излучине, что Бэннер, хоть и перенесла много мучений, осталась все той же задиристой девчонкой и мечтает переправиться через реку на плоту.

Когда во двор въехал Джейк с тремя работниками, Бэннер все еще сидела на веранде в кресле-качалке. Ковбои осадили лошадей у края веранды.

– Что ты тут делаешь? – без предисловий спросил Джейк.

– Дышу свежим воздухом, – огрызнулась Бэннер.

Джейка злило, что она сидит на виду у трех мужчин в пеньюаре, от которого самое суровое сердце превратится в размазню. Ее кожа мерцала в жарких лучах солнца, легкий ветерок шевелил волосы, она была такой соблазнительной и одновременно ранимой. Заходящее солнце окружало ее золотистым ореолом.

Мужчины заговорили с ней уважительно, поинтересовались, как она себя чувствует. Рэнди, который был посмелей, соскочил с седла и поднялся на веранду, держа в обтянутой перчаткой руке букет роз.

– Рад, что ты вышла, Бэннер. У этих роз хватило смелости распуститься сегодня после дождя. Я хотел попросить Джейка передать их тебе. Но теперь и сам могу их вручить.

Бэннер восторженно приняла цветы. Поднесла их к носу и с наслаждением понюхала.

– Спасибо, Рэнди. Они очень красивы. – Она одарила парня ослепительной улыбкой такой силы, что он спустился по ступенькам спиной вперед. Джейк стиснул зубы.

Бэннер прекрасно знает, что хороша, как картинка, потому и сидит тут, закутанная в кружева, залитая солнцем. Она нарочно так поступает, чтобы свести его с ума, играет с начала до конца, хрупкая и беспомощная на вид, как эти чертовы розы, которые он мог бы и сам догадаться для нее нарвать.

– Завтра у нас тяжелый день. Встречаемся на заре. Поедем в Ларсен и пригоним стадо. – Управляющий отпускал работников. Они сразу это поняли. Приподняв шляпы, раскланялись с Бэннер и ускакали. Из-под их коней разлетались комья подсыхающей грязи.

Джейк спешился. Бэннер встала. Впервые за весь день они смотрели друг другу прямо в глаза.

– Как ты себя чувствуешь? – наконец спросил он.

– Лучше. Гораздо крепче.

– Шов не беспокоит?

Бэннер покачала головой и повернулась к двери.

– Накрою ужин, пока ты умоешься.

– Не нужно.

Она рассерженно обернулась.

– Наши матери прислали еды на целый полк. Мог бы и поесть. – Произнеся такое невежливое приглашение, она вошла и захлопнула за собой дверь.

Джейк привязал Бурана, умылся и спустя некоторое время вошел в кухню через заднюю дверь. Воздух в кухне загустел от враждебности. Когда он появился на пороге, Бэннер взглянула на него, но не сказала ни слова. Джейк яростно уставился на розы, которые она поставила в вазу на самом видном месте посреди стола.

В последнее время, готовя для нее ужин, он проводил в кухне так много времени, что чувствовал себя здесь как дома. Он подошел к плите и налил себе кофе. Прислонившись бедром к раковине, отхлебнул из чашки.

– Ливень не нанес серьезного ущерба, хотя в тенистых местах земля долго не просохнет.

– Вы пригоните стадо завтра?

– Да, но лошадей придется оставить в Излучине, пока не построят новый мост.

– Ладно. – Бэннер вздохнула. – Все равно я еще не могу ездить верхом.

– Насчет еды ты не соврала, – заметил Джейк. По кухне было расставлено несколько накрытых салфетками корзин.

– На ужин у нас жареные цыплята. Мика говорит, Ма ощипала их только сегодня утром. Кстати, она спрашивала о тебе. Я передала ей привет от тебя и велела Мике сказать, что с тобой все хорошо. – В ее глазах появился вопрос.

Джейк лишь кивнул и отпил кофе. Бэннер отвернулась и принялась накрывать на стол.

В корзинах лежали консервированные овощи и фрукты в банках, ветчина, горшок фасоли, огурцы и студень, несколько буханок хлеба, большой торт и пирожные в сахарной глазури, какие любила Бэннер. Она их уже попробовала, они таяли на языке, как масло. Такие умела печь только Ма. Но радость при виде яств, от которых слюнки текли, омрачалась замкнутостью Джейка.

Бэннер разглядывала его из-под ресниц. Он не снял кожаные штаны. Они ее раздражали. При ходьбе замша хлопала по ногам, но на узких бедрах они сидели, как влитые. Разрез обрамлял ширинку, подчеркивая ее выпуклость. Она снова вспомнила, как ночью он обнимал ее, и в животе все перевернулось.