– Шериф – мошенник. Он здесь чуть ли не каждую ночь веселится вместе с людьми, которых бросает в тюрьму.

– Знаю, – терпеливо ответил Даб. – И ты знаешь. Но они, – кивнул он головой в сторону города, – не знают. А если и знают, то плевать хотят, пока он поддерживает порядок.

– Черт, – вполголоса пробормотала Присцилла. Она снова опустилась на пуф и скрестила ноги. Полы халата разошлись, обнажив бедра. Синяя атласная туфелька с высоким каблуком и перышком цапли на мыске сердито качалась взад и вперед, как маятник.

Длинная изящная нога приковала к себе внимание Даба. Беседа надоедала ему все больше. Не для этого он выкроил время от служебных дел. Его взгляд поднялся по ноге Присциллы, перескочил на грудь, трепетавшую от волнения. Соски были твердыми и острыми. Даб стремительно возбуждался.

– Детка, – умиротворяюще произнес он, – понимаю, ты расстроена.

– Еще бы.

– Я делаю все, что в моих силах.

– Этого мало.

– Так я постараюсь, – огрызнулся он, теряя терпение. Как смеет шлюха разговаривать с ним, Дабом Эбернези, без малейшего уважения? Та хорошенькая вдова вчера в его кабинете была кроткой, как ягненок, говорила ласково, плакала тихо, смотрела влажными глазами, полными робкого почтения. – Ну же, Присцилла. Или ты собираешься потратить на споры те несколько минут, на которые мне удалось убежать из банка? – Он надул губы, как маленький мальчик.

Его театральные жесты не произвели на Присциллу никакого впечатления. Даб был проницателен и умел влиять на людей, и она это знала. Знала она и то, что, если ему придется выбирать – защищать ее или защищать себя, он не задумается ни на секунду. Такая эгоистичная готовность к предательству только лишний раз доказывала, что женщина должна уметь сама за себя постоять. А если при этом удается еще и повеселиться, значит, ей повезло.

Присцилла медленно поднялась. Потянула пальцами за концы пояса, и атласные полы распахнулись. Под халатом ничего не было. Чувственным движением плеч она сбросила халат, тот скользнул к ее ногам и растекся по полу синей лужицей.

– Нет, спорить я больше не хочу. Я тебя понимаю. И высоко ценю твои визиты. Они и впрямь слишком коротки, чтобы тратить время на деловые разговоры. – Она провела руками по бедрам и пропустила пальцы сквозь треугольник густых волос. – Может быть, мне пора приходить на деловые встречи к тебе в банк?

Даб с трудом отвел взгляд от ее бедер. Присцилла пришла в восторг, видя, как внезапно побледнели его мясистые щеки. Он рассмеялся коротким нервным смехом и заерзал в кресле.

– Мы оба знаем, что этого делать нельзя. – Он болезненно улыбнулся, не понимая, шутит она или говорит всерьез.

Присцилла двинулась к нему мелкими шажками.

– Тогда предлагаю тебе заняться проповедником и избавить меня от него, чтобы на наших встречах здесь нам не нужно было так много говорить о делах. – Она остановилась прямо перед Дабом. Он протянул руку, чтобы приласкать ее груди, живот, бедра. – Что скажешь? Сделаешь это для меня?

– Конечно, Присцилла, конечно. Можешь на меня рассчитывать. Я всегда о тебе заботился, правда?

– Всегда. Не разочаруй и на этот раз.

– Не бойся, не разочарую, – бормотал он, уткнувшись ей в живот и запустив руку между бедер.

Она подняла его на ноги и, распутно целуя, опустила руку к ширинке брюк.

– Так я на тебя рассчитываю, – прошептала она, быстро расстегнула пуговицы и с притворным удивлением вздохнула, обвив пальцами восставшую плоть. – Ты такой большой. Такой сильный.

Крепко зажмурив глаза, оскалив стиснутые зубы, Даб что-то нечленораздельно бормотал. Искусная рука отметала все его доводы. Самый прославленный ангел Сатаны вознес его прямо на небеса.

– Ли! Мика!

Бэннер радостно поспешила обнять гостей. Они вошли в заднюю дверь следом за Джейком.

– Вот уж не ждала, что вы сегодня приедете.

– Ужина для нас хватит?

– Приготовим. – Она была так рада их видеть. С появлением длинных угловатых парней кухня, казалось, стала меньше. Бэннер радовалась шуму и суматохе, которые они принесли с собой. В последнее время в доме стало слишком тихо.

– Мы решили прискакать до темноты, чтобы осмотреться, – сказал Ли, целуя сестру в щеку.

Мика заносчиво плюхнулся на стул.

– Знаешь, мы, пожалуй, отметим это место нашим личным знаком высшего качества.

Бэннер кинулась к нему, попыталась выбить задние ножки стула. Но Мика оказался проворнее и успел упереть в пол передние ножки прежде, чем она лишила его равновесия.

– Чувствуй себя как дома, Мика, – поддразнила его Бэннер.

– О, конечно, конечно. – Юноша небрежно перекинул руку через верхнюю перекладину спинки и огляделся.

– Садись, Ли. – Бэннер внезапно оробела. Ей никогда не доводилось готовить ужин для кого-либо, кроме Джейка. Вдруг ребята будут над ней смеяться? – И ты садись, Джейк, – сказала она, впервые встретившись с ним взглядом с той минуты, как он вошел в дом. – Все готово.

– Спасибо.

– Погодите, я поставлю еще два прибора. – Бэннер торопливо обернулась и достала из шкафа тарелки. С того дня, когда приходил Грейди, она и Джейк мало общались друг с другом. От нее не укрылось, что он старается держаться поближе к дому, выполняя работы, которые позволяли ему оставаться в пределах видимости.

Он держал свое слово не подпускать к ней Грейди. Бэннер одновременно обижалась и была ему благодарна, сердилась на неослабную бдительность и чувствовала признательность за то, что ей больше не придется сталкиваться с бывшим женихом. Что бы ни говорила она Джейку и Грейди, она не собиралась выходить за него и намеревалась как можно дольше оттягивать ответ.

– Это тушеная говядина, – извиняющимся тоном сказала она, подходя к столу с фарфоровой супницей и раскладывая по тарелкам ароматное жаркое. – Приготовлена по рецепту Ма, но мы все знаем, что никто, кроме нее, не умеет тушить мясо так, чтобы оно превратилось в амброзию.

Ли отправил в рот столовую ложку мяса и долго гримасничал, фыркая и обмахивая рот рукой, потому что оно было очень горячее.

– Хорошо, малышка, – наконец произнес он.

– Неплохо. – Для пущей выразительности Мика подмигнул.

Джейк промолчал, он лишь машинально жевал.

Бэннер подала к столу кукурузный хлеб, радуясь, что тесто поднялось как раз в меру. Снаружи он был покрыт золотистой хрустящей корочкой, а внутри оставался легким и пористым, потому что хорошо пропекся. Ма сказала правду – рецепт безупречен.

Бэннер села за стол, но между взрывами хохота едва успевала есть. Ли и Мика, как всегда, были переполнены невероятными историями. Они потчевали ее рассказами, которые, если верить их клятвам, были чистой правдой, но Бэннер в этом сильно сомневалась.

Как здорово было посмеяться. Теперь Джейк стал неразговорчив. Вечерами они вели обрывочные беседы о ранчо. Вот и все. Он больше не ездил в город с наступлением темноты, но Бэннер понимала, что это потому, что он не хочет, чтобы в его отсутствие явился Грейди.

Не было больше и нежных поцелуев, как тогда, после ее истерики. Они изо всех сил старались не коснуться друг друга.

– На десерт у меня ничего нет, кроме прошлогоднего ежевичного варенья к кукурузному хлебу.

– Подойдет, – кивнул Мика, отрезая себе еще один толстый ломоть.

– Мне тоже.

– Если бы вы заранее сообщили даме о своем приезде, а не вваливались, как медведи, – с наигранным раздражением пробурчала Бэннер, – она бы подготовилась получше.

– Это я виноват. – Джейк отодвинул тарелку и откинулся на стуле. – Встретил ребят у реки и велел приехать вечером. Завтра утром проще будет собраться.

Бэннер вернулась из кладовой с банкой ежевичного варенья.

– А куда вы собрались?

– Едем в Форт-Уэрт за скотом, – взволнованно сообщил Ли. – Разве Джейк тебе не говорил?

Бэннер перевела взгляд на Джейка.

– Наверное, забыл.

– Я говорил вечером, после приема.

– Но не уточнил когда.

– Завтра великий день! – Мика намазал на хлеб ложку варенья. – Ну и погу…

– Мика! – Ли предостерегающе показал глазами на Бэннер.

– Погудим? – сладким голосом закончила она.

Мика проглотил кусок хлеба, не прожевав.

– Я только хотел сказать…

– О, я знаю, что ты хотел сказать, Мика. Я не дурочка. Возможно, Джейк представит тебя своей подруге Присцилле.

Ли уронил ложку. Она клацнула о стол. Ли уставился на сестру, разинув рот.

– Ты знаешь о ней?

Бэннер вкрадчиво посмотрела на Джейка, тот сурово сдвинул светлые брови.

– Джейк мне о ней много рассказывал. Она курит сигары.

Оба парня повернули головы к Джейку, ожидая подтверждения. Тот небрежно махнул рукой:

– Болтает почем зря.

Бэннер только рассмеялась:

– Что ж, может быть, я сама смогу увидеть знаменитую Присциллу Уоткинс. Сколько мы там пробудем?

Джейк, ничем не выдав своего волнения, перевел на нее глаза.

– Мика, Ли и я пробудем там несколько дней.

– А я?

– А ты не едешь.

Бэннер тщательно вытерла рот салфеткой, свернула ее и положила рядом с тарелкой. Когда она подняла глаза, в них горела такая же решимость, как и в голубых глазах, с которыми скрестился ее взгляд.

– Нет, еду.

У Джейка дернулась щека. И только.

– Не в этот раз.

– И в этот раз, и в любой другой, когда мне захочется. – По голосу чувствовалось, что решение Бэннер окончательное.

– Да, хм, ну, э-э, нам пора идти, – пробормотал Мика и так быстро вскочил со стула, что тот свалился на пол. Чертыхнувшись, он нагнулся за ним.

– Да. Нам нужно еще кое-что сделать, – поддержал приятеля Ли. – Пойдем, Мика, займемся делом. – Друзья, спотыкаясь, поплелись к двери.

– Мне нужно как следует вытрясти чепрак и…

– И… хм, что мы там еще собирались сделать, Ли?

Ли вытащил Мику за дверь.

– Мы поспим в конюшне. Увидимся утром, – бросил он через плечо.

Комичная сцена прошла незамеченной для Бэннер и Джейка. Они сверлили друг друга взглядом, как боксеры-профессионалы с противоположных углов ринга.