– Ты, детка, можешь собой гордиться.

Глаза Бэннер сердито вспыхнули. Совсем не это она надеялась услышать. И поэтому Джейк порадовался, что так сказал. Если она готовит ему какую-то проказу, лучше, черт возьми, выяснить это заранее.

Бэннер справилась с собой и улыбнулась.

– Если ты не займешься ужином, я, пожалуй, прикончу его сама. Умираю с голоду.

Наполняя тарелку Джейка, она расспрашивала его о продуктах, которые он купил. За едой они обсуждали дела на ранчо. Ужин получился вкуснейший. Бэннер не давала тарелке Джейка опустеть, все время подкладывала добавку. Она была такая же, как всегда, дерзкая и веселая, поддразнивала его, но в то же время в ней появилось что-то новое, и это интриговало. Она стала мягче, женственнее.

Ее рот околдовывал. Вот она изящным движением взяла салфетку и промокнула губы, снова расстелила ее на коленях. Язычки пламени в лампах подрагивали, отражаясь в ее глазах зелеными и золотыми искрами. На шее кокетливо изогнулся локон цвета воронова крыла.

Широкая кокетка платья проходила от плеча до плеча, сзади – по лопаткам, спереди – по округлой груди. Шов окаймляла полоска кружев в пару сантиметров шириной, при каждом движении кружева подрагивали.

Джейк смотрел на кружевную полоску как зачарованный. А может быть, его заворожили очертания губ Бэннер, или цвет глаз, или линия щек, или густота волос?

Это был лучший из их совместных ужинов, чуть ли не самый лучший в жизни Джейка. Как жаль, что он скоро кончится. Бэннер так красива. Он решил, что ему нравится на нее смотреть, потому что она напоминает Лидию. И все-таки…

– Джейк, ты наелся?

Он положил руки на живот.

– Не влезет больше ни кусочка.

– Может быть, еще чашку кофе?

Он улыбнулся:

– Если только половинку.

Бэннер отнесла тарелки в раковину и вернулась с кофейником. Налила кофе, улыбнулась, когда он сказал:

– Тпру!

– Ты хочешь пить сильнее, чем думаешь.

Он изменил своему главному правилу и поднял на нее глаза. Она смотрела на него. Показалось ему это или Бэннер в самом деле удерживала руки под необычным углом дольше обычного? В таком положении его обзору открывалась ее пышная грудь, туго обтянутая лифом платья.

Черт возьми! В паху появилось ощущение тяжести. Джейк поспешно отвел глаза.

Когда Бэннер села за стол напротив и отхлебнула из чашки, он изо всех сил старался на нее не смотреть. Они пили кофе в полном молчании. Потом Бэннер, облокотившись о стол, положила голову на руки и обхватила щеки ладонями, словно вручая ему свое лицо.

– Счастливчик ты, Джейк, у тебя такая большая семья.

Он удивился, почему она избрала эту тему, но вздохнул с облегчением. Напряженное молчание действовало на нервы, но ему не хотелось, чтобы они начали говорить о себе. Или ссориться – после всех хлопот, которых ей стоило соорудить такой ужин.

– Повезло. Но ты ведь знаешь, я потерял отца и нескольких братьев и сестер.

– Знаю. – Бэннер вздохнула и печально улыбнулась. – Ма рассказывала мне о каждом из них, о том, какие фокусы они выкидывали в обозе. Там ты и познакомился с моей родней.

– Да.

– Расскажи об этом.

Джейк поставил чашку.

– О чем?

– О том, как ты подружился с мамой и папой.

– Ну, Росс нанял меня ухаживать за лошадьми. У него было пять кобыл и жеребенок. Счастливчик. Самый красивый конь, какого я видел.

– Я его помню. Его пришлось пристрелить, когда мне было пять лет. Мама потом несколько дней плакала. Почти все лошади в Излучине – потомство Счастливчика. – Бэннер складывала и разворачивала салфетку, прилаживая ее к краю стола. – А мама? Когда ты с ней познакомился?

Чего она хочет? Джейк не понимал. Откуда вдруг такой интерес к прошлому? Он знал, что Росс и Лидия скрывали от детей кое-какие события своей жизни, и черта с два он раскроет их тайны.

Он ответил, тщательно выбирая слова:

– Мы с моим братом Люком нашли ее в лесу. Она заблудилась. И привели к Ма. Примерно в то же время жена Росса умерла, родив Ли. Ма отвела Лидию в его фургон, чтобы она… хм…

Знает ли Бэннер, что Лидия вскормила Ли? Знает ли она, что ее мать, когда они с Люком нашли ее, только что родила мертвого ребенка? Он решил, что не знает, и не стал рассказывать.

– …Чтобы она помогла ему ухаживать за Ли, – закончил он.

– Но что она делала в лесу, почему заблудилась? Откуда она? Разве у нее не было семьи?

Клэнси Рассел, подумал Джейк. Его лицо стало суровым, кулаки сжались при мысли о человеке, который убил его брата, убил ни за что, без всякого повода, просто по велению своей порочной натуры.

– Нет, – коротко ответил он. – Ни о какой семье я не знаю.

Бэннер задумалась, потом с подозрением взглянула на Джейка, словно догадывалась, что он лжет.

– Мне так хотелось иметь большую семью, с бабушками и кузинами, чтобы играть с ними.

– Тебя окружают Лэнгстоны, – весело заметил Джейк, пытаясь переменить тему.

– Да, я рада. Но это не совсем то же, что кровные родственники. Никто никогда не говорил мне: Бэннер похожа на тетушку такую-то, не спрашивал, как здоровье кузины такой-то.

– Не думаю, чтобы у Росса и Лидии были семьи. Во всяком случае, они не рассказывали.

– В этом-то и дело. Они никогда не упоминали об умерших родственниках. Словно они и не жили на свете, пока не встретились. Вот что меня волнует.

– Почему?

– Не знаю, – ответила она, расстроенно разводя руками. – Мне кажется, здесь скрыта какая-то ужасная тайна, которая когда-нибудь выплывет наружу и разрушит нашу жизнь.

Джейку и самому было что скрывать. Он не знал, что лучше: ничего не рассказывать Бэннер, и пусть она мучается от неудовлетворенности, или рассказать и оставить наедине с призраками прошлого.

– Все это неважно, поверь.

Бэннер горько усмехнулась:

– Так мне всегда говорил старый Мозес.

Джейк усмехнулся:

– Он был предан твоим родителям. Наверное, ты помнишь, что у него невозможно было ничего выпытать.

– Я его так любила. – Бэннер снова впала в сентиментальность. – Он был одним из моих лучших друзей. Всегда занимался со мной, когда мама и папа были заняты, а Ли отказывался играть. Брал меня на рыбалку. Учил выстругивать палочки. У меня это плохо получалось. Некоторые из моих первых игрушек сделал для меня он. Именно я нашла его, когда он умер.

Джейк смотрел в прозрачные глаза – они поблекли от слез. Он инстинктивно потянулся через стол и накрыл ладонью руку Бэннер.

– Я не знал.

Она кивнула.

– Однажды рано утром я пошла к нему в хижину. Мы собирались на весь день уйти по ягоды. Он сидел на крыльце. – Внезапно она выпрямилась, ее тон изменился. – Знаешь, он никогда не разрешал папе что-нибудь делать для него. Говорил, что когда-то был рабом и теперь не хочет ни от кого зависеть, не хочет, чтобы о нем заботились. Вниз по ручью он построил собственную хижину.

Джейк кивнул.

– В общем, – продолжала Бэннер, – он сидел у себя на крыльце. Я подошла ближе и заметила, что он как-то странно склонил голову. Я позвала его, но он не шелохнулся. Я подумала, что он, наверное, умер, заплакала и побежала домой.

Джейк сочувственно поглаживал нежную ладонь.

– Ты знал Уинстона Хилла, человека, с которым Мозес приехал в Техас? – спросила Бэннер, вытирая глаза салфеткой.

– Да. Джентльмен с Юга, очень благонравный. Слащавый даже.

– Мозес говорил, он умер в пути.

«Но не рассказывал, каким образом!» – подумал Джейк. Хилла поразил выстрел в грудь, когда он защитил Лидию от ее сводного брата. Этого никто не знал, кроме Джейка. Он нечаянно услышал, как Клэнси хвастался Лидии, что убил Уинстона Хилла и Люка. Клэнси после этого прожил недолго.

Джейку было всего шестнадцать, но он до конца жизни не забудет невидяще выпученные глаза Клэнси Рассела в тот миг, когда нож Джейка вонзился ему в живот и он понял, что умирает.

Джейк почувствовал, что рука Бэннер под его ладонью застыла, и тут же выпустил ее. Он снова поднял глаза и поймал ее пристальный взгляд. Нельзя дать ей понять, что у него есть собственные тайны. Он заставил себя как ни в чем не бывало отхлебнуть кофе.

– Не стоит вспоминать то лето, оно того не заслуживает, – сухо проговорил Джейк. Люк, Люк… Он бы с удовольствием поведал ей о Люке, но вряд ли когда сможет заставить себя излить душу. Боль еще слишком свежа, хоть и прошло много лет.

– Я пыталась расспрашивать маму и папу о путешествии в обозе, но почти безрезультатно. Если они и начинали говорить, то вскоре умолкали под градом моих вопросов.

– Это было очень давно. Может, они уже и не помнят. – Бэннер смерила Джейка таким уничтожающим взглядом, что он спохватился. – Я вот что хочу сказать. Может быть, когда ты родилась, они так обрадовались, что, глядя на хорошенькую девочку, забыли все, что случилось раньше. – Он перегнулся через стол и прошептал: – Знаешь, я думаю, ты была зачата в том обозе.

Бэннер прикусила губу и с озорной улыбкой повела плечами.

– Я тоже так думаю, – шепнула она. – Я родилась ровно через девять месяцев после того, как они приехали в Техас.

Джейк рассмеялся и откинулся на стуле.

– Добропорядочная юная леди не должна обсуждать такие дела с мужчиной. Тебе и знать-то об этом не положено.

Ее глаза затуманились. Взгляд медленно блуждал по его лицу, спустился на грудь, снова поднялся к лицу. Глаза их встретились.

– Джейк, я об этом знаю.

Это задело его за живое. Что бы ни было ей известно о том, что происходит с мужчиной и женщиной, она узнала это на конской попоне, расстеленной на груде сена, и просветил ее мужчина, не имевший на это никакого права.

Джейк достал из кармана сигару. Потом сунул обратно и пробормотал:

– Извини.

– За что?

– За сигару. Многие женщины не любят, когда в доме пахнет табачным дымом.

– Мне нравится запах твоих сигар. Кури, если хочешь.

Он понимал, что должен уйти, пока беседа не повернулась снова на личные дела, но все-таки вынул из кармана сигару и откусил кончик. Осторожно положил его на блюдце около чашки и, зажав сигару в зубах, принялся шарить по карманам в поисках спичек.