- Теть Наташ, расскажите, как вы чуть за венгра замуж не вышли.

- Да я рассказывала уже.

- Да вы не мне, вы Ире рассказывали, я только к концу подошла.

- Да что рассказывать, глупость мою? Хотя, может... ты на моем примере и поучишься, как не надо быть дурой. Я-то себя простить не могу...

Ну, что: была я твоих лет, даже чуть моложе, работала тогда секретаршей в Министерстве тяжелой промышленности, было тогда такое в Киеве, а может, и теперь есть. Секретарша - одно название, так, девочка на побегушках. Тому принеси, тому напечатай, тому отнеси... А все потому, что образования никакого. Училась я заочно в техникуме промышленной автоматики, уговорили меня на работе. Учиться тяжело, не мое, а главное, смысла нет: ну что этот техникум, зачем он женщине? Никогда мне эти корочки не пригодились... Я после школы ездила в Москву, поступать во ВГИК. И что ты думаешь: два тура прошла! А после третьего один в приемной комиссии, симпатичный такой человек, догнал меня в коридоре и говорит: у вас, говорит, интересный типаж, такая тургеневская героиня, это мне подходит, из вас любой романтический образ вылепить можно. Вы мне нравитесь, я б хотел вас взять на свой курс. Но в этом году у нас ничего не получится, по не зависящим от меня причинам. Я говорю: как же тогда? А он, значит, так отвечает: вы постарайтесь не располнеть и замуж не выйти, а я через год вас жду.

- И что, действительно ждал?

- Кто его знает, может, и ждал. Я на следующий год поступать не поехала.

- Почему?

- Не знаю, перегорело как-то. Думала, что все равно не поступлю. Мало ли кто что говорит! А осенью я встретила Валентина - первую свою любовь. До него все было так, чепуха...

- А, того, женатого?

- Да, женатого. Красивый был мужик, старше меня намного, опытный, умный, ухаживать умел, и деньги были, рестораны, цветы, за город ездили, в общем, впечатление произвести умел ... но сволочь сволочью. Я ж тогда еще девка была, ты что, не видел? Ты ж разводиться все равно не будешь, зачем мне голову морочишь? Хочешь погулять, найти себе разведенку или вообще замужнюю, которая сама хочет по-быстрому и шито-крыто. Так ведь? А он мне лапшу на уши вешал.

- Жениться обещал.

- Само собой. "Я с женой не живу, мы только делаем видимость, ради детей..." Теперь, конечно, вспоминать смешно, а тогда я в эту туфту, которую все они говорят, верила. Мать меня ругала сильно, когда узнала. Хотела даже на работу к нему пойти, скандал устроить, я еле упросила.

- Сколько лет ему было?

- Сорок четыре. А мне - девятнадцать. Нормально, правда? Дурочка я была, но ведь - любовь! Я без него жить не могу! А он мне каждый раз новую сказку Шехерезады рассказывает: то его мама заболела и он сейчас разводиться не может, чтоб ее не доконать, то ради карьеры надо чуть-чуть подождать. Правда, кое в чем он мне помогал: дубленку купил, на работу в это министерство устроил. Но мне ж не это было от него нужно! Я все выходные, все праздники ревела...

- А потом венгр появился.

- Да, так вот, был мне уже двадцать один год, уже два года эта туфта с Валентином тянулась, и тут приезжает к нам в министерство делегация стран членов СЭВ, и среди них - два венгра, один тоже из министерства, а другой замдиректора одного большого завода. То ли они для нас какие-то детали выпускали, то ли мы им чего-то поставляли, я уже не помню, но он приехал чего-то согласовывать надолго, недели на две, три. Вся делегация уже уехала, а он остался, жил в гостинице. И поручили мне, значит, какие-то бумаги ему отвезти в эту гостиницу - так мы и познакомились.

Он мне с первого раза понравился; знаешь, такой типичный мадьяр, как мы себе его представляем: смуглый, чернявый, белозубый, на цыгана похожий. Звали его Иштван. По-русски он говорил как мы с тобой, и сразу видно, что человек культурный: только я с этими бумагами вошла, а там их целая куча была, несколько тяжеленных папок, он сразу вскочил, бумаги взял, вам, говорит, тяжело... Я тогда была тоненькая, волосы еще светлее, чем теперь, брови выщипывала в ниточку, личико гладенькое - фарфоровая куколка. И, видно, по принципу контраста он на меня и запал. У меня одна фотография осталась, черно-белая еще, и все равно видно, как мы хорошо рядом смотримся: оба высокие (ну, на фотографии этого не заметно), он чернявый, а я беленькая. Красивая была б пара.

На другой день приходит Иштван к нам в отдел, приносит шоколад, печенье, конфеты, кофе - не мне одной, всем девчонкам, вроде просто хочет познакомиться, пообщаться со всеми. Хитрый был мужик, надо сказать. Точнее, даже не хитрый, а ловкий. Ему тогда всего 29 лет было, а он уже был замдиректором. Умел, значит, устроиться в жизни. И тогда он тоже тонко так сделал, чтоб никто ничего подумать не мог, со всеми болтал, кофе пил, а смотрел только на меня.

- А вы на него...

- Я так, украдкой, краем глаза... Чего ты смеешься? Я его совсем не знала, что за человек, неизвестно, может, он тоже женатый, а кольца не носит! Это уже потом он мне все про себя рассказал. Жил он с родителями в доме в пригороде Будапешта, он у них один сын. Родители его уже запилили: приведи невестку да приведи невестку, а он никак не мог найти себе девушку по душе. "Вот увидел тебя - и понял, что нашел".

- Он что, так сразу предложение сделал?

- Не сразу, что ты. Где-то через неделю, полторы.

- Быстро.

- С одной стороны быстро, конечно, а с другой... Понимаешь, мы все друг о друге знали, то есть знали, кто где работает, что из себя представляет, он увидел, что я за человек, дома у меня побывал, я к нему присмотрелась, как он с людьми разговаривает, как ведет себя в разных ситуациях... Вот бывает так: и мало человека знаешь, а все про него понятно.

- Бывает, особенно с алкашами.

- Да, чаще плохое в глаза бросается, я с тобой согласна... Но тут в глаза бросилось хорошее. Под конец он со мной очень откровенно говорил. Рассказал, сколько получает, а получал он хорошо, говорил, что нуждаться я ни в чем не буду, на первых порах могу сидеть дома, учить язык, а потом захочу работать - пожалуйста, нет - он и двоих запросто прокормит. У какого-то его знакомого жена, тоже русская, в школе русский преподавала. Я говорю, что преподавать не смогу, у меня образования нет, а он смеется: образование будет, да и не обязательно преподавать, можно что-нибудь другое найти, связи у меня большие... Про родителей своих рассказывал, мать его всю жизнь не работала, сидела дома, теперь отец на пенсию вышел, скучают вдвоем, хотят внуков нянчить. Но он, кстати, сам на детях зациклен не был. Мне, говорит, все равно. Захочешь - будем иметь детей, нет - и так хорошо. Я, говорит, если и хотел бы одного ребенка, то только чтоб родителей потешить. Вообще, современный был человек, широких взглядов, сразу видно - европеец. Знаешь, не было в нем этого: вот ты баба, твое место на кухне. Мы, говорит, поездим с тобой по миру, попутешествуем - очень любил путешествовать. Он уже и в Италии был, и во Франции, и весь соцлагерь изъездил... Мы по Киеву много ходили, он все Днепром любовался. Говорил, в Будапеште Дунай такой же широкий, и тоже очень красиво.

- Прямо как в кино... А что тот, Валентин?

- А мы с ним поругались тогда, перед приездом делегации. Он не звонил, и я не звонила. Да и не до него было.

- Что ж вы не согласились за Иштвана выйти?

- Ох, не трави душу. Как вспомню, какая я дура была - до сих пор обидно! Ну что я теряла, скажи? Ничто меня в Киеве не держало, ни учеба, ни такая работа, что бросить нельзя... Надо было хотя бы попробовать, расписаться, поехать с ним, посмотреть, как там, что, смогу ли я там прижиться, ведь это тоже важно. Ну, не вышло бы ничего, вернулась бы через год-другой домой. И все было бы тоже самое.

- Что ж не поехали, тетя Наташа? Неужели из-за этого хрена женатого?

- Ну, он тоже подлез, собака, как учуял! Сам позвонил, и голос такой ласковый, просто медом сочится... Ясно, сообщили. Но дело было не только в нем. Я растерялась, понимаешь? Впервые в жизни возникла такая ситуация, что вот надо решать и только от меня все зависит. Я не знала, что делать. Вроде и Иштван нравится, но и боязно как-то, чужая страна, бросить родных, знакомых, начинать с нуля на новом месте... Кто знает, как там будет? И тот звонит, умоляет встретиться.... Короче, я растерялась - жизненного опыта-то никакого, по сути, - и сделала очередную глупость: пошла советоваться.

Ну, мама, конечно, была против. Ей одной оставаться не хотелось. Она говорит: а пусть Иштван в Киев переедет. Да, конечно, счас. Ну, и другое там пошло, это ж были советские времена: вот, как можно, Родину бросить... Я говорю: это ж соцстрана, а мне: все равно, ты уедешь, прервется связь с родной землей, тра-та-та... Особенно тетка моя старалась, старая дева, училка в школе. Прямо соловьем заливалась: тебя в Будапеште замучит ностальгия, ты духовно засохнешь, потому что человеку нельзя без Родины, вот Бунин в Париже, когда слышал русскую песню, плакал горючими слезами. Да, теперь смешно, конечно... Подруги тоже: ты его не знаешь, это рискованно; а одна начала, что он, как человек темпераментный, мне со временем обязательно изменять начнет, и буду я страдать и непрерывно мучиться. Ты представляешь, как надо было завидовать, чтобы нести такую чушь? Мы еще заявление не подали, а она уже знает, что он мне через 10 лет изменять начнет!

Теперь, конечно, все понятно: завидовали все безумно, и все говорили неискренне. Каждая боялась: а вдруг Наташка так удачно замуж выйдет, а я на бобах останусь? И этот прилетел, прощения просил, дал слово: как только старший сын в этом году заканчивает школу, он подает на развод. Как бы я сейчас ему в лицо расхохоталась! Конечно, опытной бабе такую лапшу на уши уже не повесишь: при чем тут сын? И что мне до его сына? А я тогда обрадовалась...

- И отказала Иштвану.

- Да, только не прямо, а так, обиняками, что я его мало знаю, и еще не готова... А он мне в лоб: думаешь, твой женатый любовник на тебе женится? Да никогда в жизни.