Жюльетта Бенцони - Новобрачная

Так как сон обычно умиротворяет умы и ставит все на свои места, Мелани утром почувствовала себя, как римский легионер, способной стоически встретить все превратности судьбы… и особенно возвращение матери, от которого она ничего не ожидала хорошего. Один Господь знал, сколько упреков, высказанных Альбиной Депре-Мартель, урожденной Пошон де ла Крез, посылается на голову ее дочери!

В тот момент, когда она, свежая и восхитительная, в белом платье из фуляра в горох кораллового цвета, в очаровательной шляпке из рисовой соломки, поля которой были несколько приподняты и на них лежала вишневая гроздь, обернутая в белый муслин, появилась после обеда в доме, ее большие небесно-голубые глаза выражали полную безмятежность. Ничто не предвещало ни малейшего облачка, ни малейшей грозы! Напротив, она с улыбкой на устах уселась в шезлонг, стоящий на веранде, где ее дочь переворачивала меланхолично страницы книги, которую перечитывала в десятый раз. Тотчас же воздух веранды смешался с сильным запахом духов. Тех духов, которые, как считала Альбина, наилучшим образом в этот момент подчеркивали ее индивидуальность. Это был «Идеальный букет» Коти из дорогого магазина на площади Вандом, но она слишком много их вылила на себя. Поэтому, когда она наклонилась к дочери, чтобы поцеловать ее, Мелани чихнула. Альбина тотчас же состроила физиономию обеспокоенной матери:

– Ты видишь, ты простудилась! Да и нога болит у тебя! И зачем только ты лазала по деревьям?

– Мне это нравится, но я думаю, что вы этого не сможете понять! А вы когда-нибудь лазали по деревьям?

– Никогда! Я бы побоялась испортить платье. И потом, господи, зачем?.. Хотя ты проявила мастерство! Я думаю, может, ты нарочно это сделала?..

– О чем вы говорите, мама?

– О твоем спасителе! Об этом Франсисе де Варенне, любимчике всего Динара! Но он, кажется, ограничивается лишь визитами к этой старой крашеной американке, нашей соседке.

– Но не только к ней одной! Он мне сказал, что он и вам был представлен. Это, наверное, было в другом доме, так как вы редко посещаете Юг-Алле?

Лицо молодой женщины вспыхнуло, она забыла, что играет роль обеспокоенной матери.

– Он вспомнил об этом? Это очень мило! Это было у леди Элленборо, во время последнего чаепития у нее, и надо сказать, что я была в превосходной форме. Я была в вуалевом лиловом платье с шантильскими кружевами в тон и нарядном капоре. Он мне сказал, что я похожа на букет пармских фиалок, я думаю, может быть, переменить духи? Говорят, у Коти появились новые духи «Пармская герцогиня» с чудесным запахом… Но вернемся к красавцу Франсису. Кстати, он уже приезжал справиться о твоем здоровье?

– Лично, нет. Он присылал своего слугу.

– Своего слугу? Какая развязность по отношению к… твоей семье?

– Мама, вы подумали о себе, но я вас хочу успокоить: я ему сказала, что вы поехали к губернатору Джерси…

– А!.. – сказала с большим облегчением Альбина. – В таком случае не все потеряно…

– Конечно, не потеряно, – промолвила Мелани с долей горечи в голосе, на что ее мать не обратила внимания. – А почему вас так заинтересовал маркиз де Варенн?

– Почему?.. Я… не говори глупостей! Конечно, не потому, что он мне лично интересен. Я говорю о нем так же, как все в городе, поскольку это один из самых интересных мужчин. К тому же он очень много путешествовал, побывал в Африке и долго жил в Египте. Сейчас он приехал из Англии, где присутствовал на коронации короля Эдуарда. Говорят, что они друзья. Говорят также… что он очень нравится женщинам, к несчастью, здесь у него будет большой выбор! – прибавила она недовольно.

– Мне кажется выбор сделан! Альбина широко раскрыла глаза:

– Что ты говоришь? Он тебе признавался в этом? Мне кажется, это довольно легкомысленно?

– Нисколько, с дерева все очень хорошо видно.

– А что ты видела?

– На террасе, пока пел Карузо, я видела, как он обнимал красивую молодую рыжеволосую даму в белом, но я ее не знаю…

– Ты это видела? Ну как она выглядела? Расскажи! Опиши!

– Я вам рассказала все, что знаю, не спрашивайте меня больше! – сказала с раздражением Мелани.

Ей больше не хотелось говорить о Франсисе со своей матерью. Ей вообще ни о чем не хотелось говорить, и чтобы закончить разговор, она сказала:

– Я надеюсь, у вас, мама, была приятная поездка… Мне кажется, у вас выбились пряди волос, вам, наверное, надо причесаться. Правда, всего несколько прядей!

– Рассыпались, да? Ты права, надо посмотреться в зеркало!

И она быстро ушла в своем пышном фуляровом платье и шляпке, украшенной вишневой гроздью, оставив на веранде свою дочь и даже не поинтересовавшись, болит ли у нее нога. Но уже давно Мелани заметила, что Альбина интересовалась только собой…

Тщательно уложив пряди волос и припудрив лицо, Альбина возвратилась обратно, к большому сожалению своей дочери, которое та, однако, не высказывала, и весь остаток дня провела рядом с ней. Цель ее маневра была совершенно ясна пострадавшей: мать хотела присутствовать здесь и быть готовой в любой момент милостиво разыграть свою роль, если ожидаемый маркиз нанесет визит. Чтобы как-то убить время, она принесла с собой роман Леру-Себрона «Иностранка», некоторым образом нашумевший весной. Шумиха была, впрочем, совершенно необходимой, чтобы книга могла вызвать интерес у Альбины Депре-Мартель, урожденной Пошон де ла Крез. Даже первая страница самого интересного романа или самой волнующей поэмы, которые критика обошла бы молчанием или о которых ничего не было сказано в салонах, не была бы ею прочитана. Но об этом романе говорили, и поэтому она его читала.

– Светская женщина должна быть в курсе всего! Такова ее моральная обязанность, – любила она повторять.

Она склонилась над «Иностранкой» в той позе, которая ей казалась в такой же мере грациозной, как и глубокомысленной, однако она лишь склонилась, но не читала. На самом деле она прислушивалась к доносившемуся снаружи шуму. Увы, справиться о здоровье ее дочери приходили многие, в частности, миссис Юг-Алле, но маркиз де Варенн не появлялся, и когда Альбина ушла к себе переодеться, чтобы поехать в Казино, у нее было очень плохое настроение.

На следующий день после обеда, в тот момент, когда она хотела занять свой наблюдательный пост, Полен появился в дверях и спросил, могут ли мадам и мадемуазель принять господина де Варенна, Альбина тотчас же позабыла о своей роли заботливой сиделки.

– Конечно же, пусть войдет! – воскликнула она, придав голосу те модуляции, которые обеспечивали успех Саре Бернар. – Мы его с радостью примем…

Это «мы» было явно лишним, так как едва Франсис – в костюме из светлого тика, шелковом галстуке, с тростью и канотье – вошел в гостиную, она ему позволила сказать слова приветствия своей дочери и справиться о ее здоровье и тут же увлекла его в сад под лицемерным предлогом, что на веранде очень душно. Мелани, оскорбленная и разъяренная, смотрела, как они удалялись, проходя по изумрудному ковру большой лужайки, а затем скрылись за грядками гортензий и гелиотропов. Какое-то время она даже пыталась не упустить их из виду, следя за розовым зонтом матери, но и он исчез. Фройлейн села рядом с ней, собираясь расшивать незабудками и разными готическими эмблемами длинную дорожку для стола из своего приданого и сказала, что Альбина и «маркис» только что вместе уехали на коктейль в Казино, где вечером собирался весь элитарный Динар.

Мелани почувствовала себя обделенной. Ведь Франсис пришел навестить ее! По какому праву Альбина завладела маркизом, не дав им даже перекинуться несколькими словами? Увидев слезы на глазах у своей воспитанницы, добрая Фройлейн отложила свою работу и предложила ей поехать на прогулку в коляске.

Поразмыслив некоторое время над этим предложением, Мелани решила принять его. Зачем сидеть в шезлонге и портить себе кровь? У ее матери была мертвая хватка; схватив добычу, она ее уже не выпускала, а Франсис ей явно нравился. Оставалось только смириться.

– Вы правы, – сказала она после короткой паузы. – Поедем на прогулку!

Они с Фройлейн уселись в коляску, запряженную резвым пони, которым Мелани любила управлять сама, но на этот раз из предосторожности она передала вожжи молодой немке, которая, впрочем, очень хорошо с этим справлялась.

Погода стояла великолепная, а море было того зеленого красивого цвета, который очень любила Мелани. Они объехали мыс Мулине, полюбовались розами, растущими в большом количестве в садах и на террасах, возвышающихся над Динарской бухтой, где стояли на приколе большие белые яхты, похожие на уснувших чаек, и несметное количество лодок с развевающимися парусами разных цветов двигалось в направлении устья реки Ранс. А вдали солнце золотило крепостные стены Сен-Мало и старинные постройки, высокие черепичные крыши которых отливали тусклым сатиновым светом. Мелани любила старинный корсарский городок и поменяла бы с радостью «Морган», английский стиль которой она считала несколько претенциозным, на один из этих красивых домов Сен-Мало, сохранивших изящество прежних времен. Ведь нет ничего более захватывающего, чем прогулка вдоль берега, когда море бурлит и пенится; но до сих пор Мелани совершала прогулки по этому мысу для избранных лишь в хорошую погоду и когда море было спокойно.

– А что если нам завтра поехать обедать в Сен-Мало? – сказала вдруг Мелани. – Я уверена, что, опираясь на палки, смогу подняться к крепостным стенам…

Фройлейн, испугавшись, стала говорить, что мадам, конечно не разрешит. Впрочем, ей и не хотелось спрашивать у Альбины для этого разрешение.

– Я об этом позабочусь, – уверенно заявила Мелани. – Я не вижу, почему такое желание может показаться противоестественным?

Она мысленно уже готовила защитительную речь, которую собиралась держать перед матерью, твердо решив не позволять никому помешать в задуманном развлечении. К тому же, вероятно, Альбине это будет совершенно безразлично…