Никто не мог забыть сцену, которая разыгралась в вестибюле: элегантно одетого мужчину, грязно ругающегося, уводили в тюрьму, откуда его ждала дорога на эшафот.

Вокруг большого круглого стола сидели Мелани и ее дед, руку которого она не отпускала, Оливье и комиссар Ланжевэн. Вот он и начал разговор:

– То, что Адриано Бруно смог столько времени играть роль маркиза де Варенна и вводить в заблуждение парижское общество, объясняется просто… Все началось в Риме, около тридцати лет тому назад. Маркиз Анри де Варенн, последний потомок древней арагонской фамилии, почти разорившейся, был в то время консулом Франции. Молодой, хорошо воспитанный человек быстро был принят в два мира, делившие между собой итальянскую столицу: «черный», близкий к Ватикану, и «белый», относящийся к Квириналу.[7]

В этом «черном» мире он встретился с Анной-Марией Креспи, полюбил ее и, с благословения семьи, женился. Но не с благословения Республики. Этот брак не был одобрен, и де Варенн вынужден был подать в отставку. К счастью, его жена была из богатой семьи, и он любил ее, поэтому согласился отныне жить в Италии. Вскоре у них родился ребенок – Франсис, и семья могла бы быть счастлива на долгие годы, но после рождения сына маркиз умер от лихорадки, столь распространенной в болотистых местностях Италии.

Неутешная молодая вдова решила удалиться от света и посвятить себя воспитанию сына. Она уехала с ним в поместье, которое унаследовала от матери, недалеко от озера Больсена. Ребенок не отличался крепким здоровьем, и мать очень боялась, как бы его не постигла судьба отца. Там он рос в компании с сыном управляющего имением, мальчиком одного с ним возраста, которого звали Адриано Бруно. Мальчики были очень дружны, и Адриано посещал те же уроки, что и маленький Франсис, и старался во всем подражать ему.

После смерти матери Франсис де Варенн унаследовал некоторое состояние и решил посмотреть мир. Ему наскучили сельские пейзажи Орвьето, и он сгорал от нетерпения поехать в дальние страны. Он направился в Индию, захватив с собой Адриано, не столько в качестве секретаря, сколько друга и компаньона. Надо сказать, что с самого раннего детства Франсис очень любил ботанику и мечтал изучать тропические растения. Но эту его страсть Бруно отнюдь не разделял. Ему нравилось путешествовать, но в комфортных условиях. Он вообще любил роскошь. Его совсем не интересовали экспедиции по Цейлону в поисках каких-то орхидей или других редких растений. Но эти путешествия были ему на руку: он еще в Италии задумал отделаться от Франсиса и присвоить его имя. Мысль была уж не настолько безумной, как казалось на первый взгляд. Хотя сходство между молодыми людьми было незначительно, но паспорт Франсиса мог вполне послужить и Бруно: одного роста, одинакового возраста, тот же цвет волос… Кроме того, Бруно был, пожалуй, красивей молодого маркиза и обаятельней.

Однажды ночью в джунглях между Коломбо и Канди Бруно убил Варенна. Как? Я пока не знаю, но, сделав свое черное дело, он изобразил страшное горе перед носильщиками, которые сопровождали их в экспедиции. Тело похоронили на месте, после чего Бруно расплатился с носильщиками и отправился в Коломбо, где сел на пароход, идущий в Александрию. Чтобы обкатать свой новый образ, он решил какое-то время пожить в Египте.

Он пробыл там несколько месяцев, выдавая себя за любителя путешествий, приобрел друзей и успел соблазнить нескольких женщин. Он болтался по игорным домам, и даже по притонам. Вот там он и встретил Марио Капроки, своего старого дружка детства, и сделал его своим камердинером. Но это был грубый человек, поэтому новоявленный маркиз решил дать ему некоторую свободу, при условии, что тот всегда будет под рукой. Капрони опасался, как бы Франсис не выдал его, поскольку знал о том, что тот совершил убийство. Поэтому служил ему верой и правдой.

Покинув Египет, Бруно направился в Англию, куда его увезла молодая леди, имя которой я пока не скажу, на которой он собирался жениться, так как ему стало не хватать денег. Потом он решил отказаться от брака с ней, ибо ее семья не одобряла такой брак по той простой причине, что хотела заполучить богатого жениха. Но молодая леди вращалась в высшем свете и, благодаря ей, «маркиз де Варенн» познакомился с принцем Уэльским, и даже был приглашен на его коронацию. А после этого, я думаю, он и появился во Франции, куда прибыл, чтобы продать небольшое имение, оставшееся от наследства Вареннов. Сначала он поселился в Динаре, где у него было много друзей и где он познакомился с вами, не правда ли? – заключил комиссар, обращаясь к Мелани.

Но на его вопрос ответил дед:

– Да. На наше несчастье! – вздохнул он. – Если позволите, комиссар, я продолжу ваш рассказ. А потом снова предоставлю вам слово!

– Прошу вас! – ответил с улыбкой Ланжевэн. – Это позволит мне по-настоящему оценить восхитительное вино Романэ-Сек-Виван, – добавил он, беря свой стакан.

– Благодарю вас. Я напомню вам, чтобы понапрасну не мучить мою внучку, как этот господин оказался в моей семьей. Я расскажу с того момента, когда произошло обручение… или почти. Два дня спустя я получил письмо от некоего Герхардта Ленка из Цюриха. Этот человек написал мне, что если я хочу побольше узнать о том, кто собирался жениться на мадемуазель Депре-Мартель, мне следует приехать к нему. И следовал адрес. Я решил отправиться в Цюрих, а поскольку я поддерживал отношения со швейцарскими банками, то никому не показалось странным, что я еду туда. Даже Оливье не знал, что я собирался там делать.

– Надеюсь, это не было вызвано недоверием? – спросила Мелани, улыбаясь молодому человеку.

– Нет, но мой корреспондент рекомендовал мне, ради моей собственной безопасности, держать все в тайне. Я выдержал условие и поехал. Естественно, Варенн, позвольте мне, комиссар, пока называть его этим именем, мне так легче…

– Конечно! Так же пока пишет и пресса.

– Итак, Варенн узнал о моем отъезде, не ведая, правда, что я собираюсь делать в Швейцарии, и решил, что пора устранить меня, так как его финансовое положение не позволяло ему ждать целый год, оставаясь женихом, чтобы выполнить мое условие. Тогда он бросил против меня Капрони, и вот среди ночи ко мне в купе проник вооруженный бандит. Он довел меня до выхода из вагона и выбросил вон… Я был одет, потому что, даже путешествуя в спальном вагоне, я ложусь на кушетку, только сняв обувь… Ну что ты, маленькая, все уже прошло, – сказал он, кладя ладонь на руку Мелани, которая не могла удержаться от крика ужаса.

– Но ведь это чудо, что вы не были убиты! – заметил Оливье.

– Пожалуй. Я упал на покрытый травой откос, поэтому сломал лишь несколько ребер и копи. Мне повезло в том, что всю эту картину видел один контрабандист, который в это время переходил железную дорогу. Когда поезд скрылся из вида, он отыскал меня и притащил к себе домой, который, к счастью, находился недалеко от места моего падения.

– Совершенно невероятно, что вас не смогли найти. Поиски велись с большой тщательностью, – проговорил Ланжевэн.

– Что же задавать вопросы, если вы знаете ответы на них. Человек, нашедший меня, был наполовину браконьер, наполовину контрабандист, к тому же для отвода глаз занимался немножко сельским хозяйством. Они с женой предпочли меня спрятать, когда жандармы начали поиски. А я был в таком тяжелом состоянии, что они думали, что я вот-вот умру, тогда они отнесли бы меня туда, где нашли. Но они умели ухаживать за домашними животными, и им удалось меня спасти. По крайней мере, так мне кажется, ведь я несколько недель был без сознания.

Тем не менее они знали, кто я есть. В кармане у меня был бумажник, и они узнали адрес и написали Оливье, предупредив его держать это в тайне. Он сразу же приехал.

– И вы ничего мне не сказали? – сердито вскричала Мелани. – Вы знали, что мой дедушка жив и…

– Помолчи! Он правильно сделал. Подумай сама, он нашел меня в таком состоянии… Старика, который даже не узнал его…

– Вспомните! – прервал его Дербле. – Когда я умолял вас не выходить замуж за Варенна, я ведь намекнул вам, что я, со своей стороны, не потерял надежду?

– Это правда, но если бы вы мне сказали правду, я бы отложила свадьбу.

– И вы бы сказали тогда своему жениху о том, что вы знали! Вы так его любили! А я не хотел рисковать. Поэтому мне пришлось позволить, чтобы свадьба состоялась. Но как я жалел об этом, когда вас посчитали погибшей!

– На его месте я поступил бы точно так же, – проговорил старый господин, – а когда я узнал, что произошло, то полностью оправдал его, а сам едва не умер от горя и не задохнулся от гнева. Этот Варенн обманул меня по всем статьям… Но вернемся к тому моменту, когда Оливье нашел меня. Представьте себе его состояние! Что делать с этим неподвижным телом? Вот тогда я и подумал о моем старом друге профессоре Таубере из Базеля. Оливье поехал к нему, все рассказал, и на другой день Таубер приехал и увез меня в свою клинику, где я был зарегистрирован как господин Дюбуа. Вот там я наконец выбрался из той пучины, в которой находился в течение долгих недель. Снова приехал Оливье, я рассказал ему все и отправил в Цюрих к этому господину Ленку, который, думая, что я умер, больше не ждал меня. А история, которую он рассказал, была очень интересная… Не хотите ли продолжить теперь вы, Дербле? А я пока уговорю комиссара поделиться со мной бургундским. Оливье рассмеялся и продолжил рассказ: – Этот швейцарец, тоже большой любитель путешествий, был на Цейлоне одновременно с Варенном и Бруно. Они даже однажды вместе обедали по дороге из Коломбо в Канди, но он направлялся в порт, чтобы сесть на пароход, возвращавшийся в Европу, а эти двое собирались углубиться дальше в джунгли. Он ничего не знал о том, что дальше произошло, и даже забыл о том обеде, но когда однажды приехал во Францию, то прочел в одной газете объявление о помолвке мадемуазель Депре-Мартель с маркизом де Варенном. В посвященной этому событию статье он увидел фотографию жениха. Это и напомнило ему ту встречу, ибо он увидел на фото не де Варенна, а его секретаря. Он вернулся к себе и написал то письмо, желая рассказать господину Депре-Мартелю, что он знал.