Ей захотелось пойти в свою классную комнату, расположенную между ее спальней и комнатой Фройлейн, но дверь была заперта. Она сильно трясла ее, но дверь не поддалась. Отчаявшись, она вновь уселась на стул возле окна, предварительно открыв его. Окно выходило в сад. Ей повезло, что на него не поставили решетку.

Здесь и застала ее мать. Мелани не пошевелилась и продолжала следить за полетом ласточек. Тогда мать подвинула к окну кресло и села напротив дочери.

– Нам надо поговорить, Мелани, – сказала она с неожиданной нежностью. – Все это смешно. Ты ведешь себя так, как будто мы враги тебе.

– А разве это не вы задаете тон нашим новым взаимоотношениям? Зачем вы заманили меня сюда, играя на тех чувствах, которые я еще сохранила к вам?

– Потому что так нужно! Ты ведешь себя глупо: жить в этом огромном мрачном доме на Елисейских полях одной!.. Ведь тебе только шестнадцать… Это безрассудно.

– Не думаю. Тем более, что дедушка предусмотрел, что мне когда-нибудь потребуется это убежище. Там я чувствую себя дома.

– Ты забываешь, что ты замужем перед богом и законом. Замужем, ты слышишь меня? И твой супруг имеет право привести тебя домой хоть с жандармами…

– К счастью, он не дошел до такого… Но разве вы забыли о том, что я сказала вчера? Я хочу развестись…

– В нашем мире не разводятся…

– Если ты не принц Монако! Значит, есть два измерения?

– Да. Там речь идет о главе государства. А на тебя станут показывать пальцем.

– Ну и что? Вы думаете, меня это волнует? Наш мир, как вы говорите, меня не интересует. К тому же я потребую аннулировать…

– Как недействительный? Ты и впрямь хочешь подвергнуться освидетельствованию! Умоляю тебя, Мелани, вернись на землю, перестань играть роль героики романа! Ты любила Франсиса, когда выходила замуж. Я признаю, что он вел себя не должным образом…

Мелани подскочила на стуле, как пружина.

– Не должным образом? Он с самого начала нашего свадебного путешествия стремился избавиться от меня. Единственное, чего я не знаю, хотел ли он меня убить или упрятать в клинику, как безумную. История с танцовщицей всего лишь прикрытие, так, шалость, которую в вашем мире легко прощают, зато это алиби: молодой супруг выпил лившего и задержался у девицы легкого поведения, а в это время его жену похищают. Превосходно! Весь поезд мог подтвердить его невинность.

– Не знаю, кто вбил тебе в голову такую мысль?

– Никто. А вы что, забыли о той, другой женщине, заранее подготовленной, которая в Ментоне должна была играть мою роль? Мне ничего о ней не известно, кроме того, что она рыжеволосая, но, может быть, и вы и я ее знаем.

– Как?

– Вспомните! Когда в Динаре мы с вами впервые говорили о Франсисе, я сказала, что видела его с красивой молодой девушкой с рыжими волосами на террасе миссис Юг-Алле. Я бы на вашем месте постаралась узнать, кто такая эта псевдомадам де Варенн. Она, видно, очень привязана к этому человеку, раз согласилась ради него броситься ночью в озеро! Если, конечно, она не перешла просто из одной лодки в другую, заранее приготовленную. Молодой и спортивной женщине не трудно грести. Та, которую я видела, именно такал, и мне подумалось, бог знает почему, что она американка…

На этот раз Альбина слушала свою дочь, не прерывая. Но, по мере того как она говорила, казалось, что она становилась меньше и даже старше, ибо подлинное горе искажало ее красивое лицо.

– Я задавала такие вопросы, – вздохнула она, ища свой носовой платок. – Ответ был прост: он ничего не предусматривал заранее, просто у Франсиса на Лазурном берегу много друзей. Он был в отчаянии, и одна молодая женщина, сохраняя анонимность, согласилась на несколько дней побыть мадам де Варенн.

– И вы в это поверили? Как это правдоподобно! Нет, Франсис – отъявленный лжец без совести, и я не понимаю, почему вы так настаиваете, чтобы я жила с ним. Я больше не люблю его и думаю, что даже боюсь.

– Ты все еще под впечатлением своих переживаний, но это пройдет. Совсем не обязательно любить, чтобы жить счастливо…

– Если нет любви, то должно быть хотя бы уважение, – возмущенно воскликнула Мелани. – А этого вы не можете от меня потребовать. Вы же прекрасно знаете, что его интересует одно: мое состояние!

– Возможно. Ты видишь, я пытаюсь понять тебя, и все-таки прошу тебя больше не думать о разводе и согласиться жить вместе… с нами.

– Но объясните мне, почему вы этого хотите!

На минуту воцарилась тишина. Альбина сидела, опустив полные слез глаза, комкая носовой платок побелевшими пальцами. Потом, зарыдав, призналась:

– Я люблю его и… не могу даже подумать о том, чтобы жить без него. Мне нужно его присутствие, мне нужен…

Впервые Мелани почувствовала некоторую жалость к этой женщине. Любовь ее была столь сильна, что она унижалась перед дочерью, вымаливая у нее своего любовника. Она вдруг опустилась перед ней на колени и впервые за многие годы прошептала те нежные слова, которые никогда не говорила матери:

– Мама! Не отчаивайтесь! Мне кажется, я всегда знала, что вы его любите, и он вас, наверняка, тоже любит, но в таком случае сделайте так, чтобы я обрела свою свободу, ведь тогда вы оба тоже станете свободны и можете даже пожениться…

В ответ она услышала лишь смех. Альбина встала и подошла к окну.

– Пожениться? Ты в своем уме? Если у него не будет надежды на наследство, разве он будет мной интересоваться? Я прекрасно знаю, что он сразу бросит меня, ведь я совсем не такая богатая, какой будешь ты. Он и сам небогат… Но я не хочу, чтобы он бросил меня! – закричала Альбина.

– А он все равно вас бросит. Разве вы забыли о том, что только что произошло? Если бы не вы…

Альбина учащенно задышала.

– Ну что… ну что… Я ошиблась. Мне не следовало ему мешать исполнить свой супружеский долг.

– Но я отказываю ему в этом! Он должен был выполнить свой супружеский долг раньше. А сейчас слишком поздно… Позвольте мне уехать…

– И не рассчитывай! Я никогда на это не соглашусь. Это подорвет нашу репутацию.

– Нашу репутацию? На что нам она, если он нас обеих убьет? Потому что он это сделает, если я соглашусь на то, что он нам навязывает. Конечно, несчастный случай – а это будет несомненно несчастный случай! – произойдет не сразу. Через несколько месяцев. Я погибну первая, но вы последуете за мной довольно скоро. Он погорюет? Может быть. А потом Франсис, ваш дорогой незаменимый Франсис счастливо заживет со своей таинственной красавицей.

– Выдумки! Воображение девчонки с неустойчивой психикой! И где ты только болталась эти два месяца, раз набралась таких ужасных мыслей? А может, ты действительно помешалась?

– Это было бы так удобно, не правда ли? Потому что с сумасшедшей не разводятся? Эта мысль принадлежит не вам, мама. Это он подсказал вам… и знаю, почему.

Альбина вдруг преобразилась. Жалкая удрученная женщина вдруг превратилась в уверенную в своем будущем и своих силах особу. Отвернувшись от окна, она направилась решительными шагами к двери, затем остановилась на мгновение.

– Ты действительно потеряла рассудок, но я хочу тебе сказать: я предпочту погибнуть в катастрофе, но ни за что не откажусь ради тебя от человека, которого люблю.

Она гордо подняла голову, как это делала на сцене Сара Бернар, и вышла из комнаты дочери.

Мелани посмотрела ей вслед с гневом, но и с некоторой долей жалости. Она всегда знала, что мать была недалекой женщиной, но сейчас поняла, что в нее вселился какой-то злой дух: она отказывалась видеть опасность, вся поглощенная своей страстью, и даже самые отталкивающие черты пассии казались ей привлекательными. Сказать, что сожалеет, что помешала своему любовнику изнасиловать свою дочь! Приступ ревности прошел, как только она поняла, что может потерять этого человека, и в эту ночь она может сама открыть дверь ключом, который якобы хранила у себя.

«Мне надо бежать! – думала Мелани. – Мне обязательно надо скорее скрыться отсюда!»

Эта мысль постоянно пульсировала в ее голове: бежать как можно дальше от этой женщины, которая уже забыла, что была матерью, и человека, которому она полностью подчинялась. Но как? Каким путем?

Мелани стала изучать снова все ходы и выходы, которые знала с самого детства. Спуститься в сад со второго этажа, даже учитывая, что высота потолка больше пяти метров, было делом не невозможным, тем более что она могла это сделать классическим способом, с помощью простыней. А дальше? Как перелезть через высокие стены сада? Одна стена выходила на улицу, вторая – на дипломатическую миссию, а третья – на монастырь. Всюду невозможно. Крыша дома была далеко от крыш соседних домов, что касается двора, то там не только стены, но и бдительный консьерж. Просто головоломка какая-то! Ее мысли прервал стук в дверь. Появилась горничная:

– Мадам спрашивает, спустится ли мадам маркиза к завтраку?

– Я вам уже сказала, что хочу завтракать здесь.

Анжела, ничего не сказав, поклонилась и ушла. Больше она не появилась, что означало: если Мелани отказывается занять место за семейным столом, она останется без пищи. Таким образом возникала еще одна проблема, причем существенная: чтобы разработать план побега, надо иметь свежую голову и минимум физических сил. А Мелани давно уже испытывала голод. Она завтракала у себя очень рано, а дальнейшие события потребовали много сил. К тому же, когда приходила Анжела, снизу донесся такой приятный залах жареной курицы…

Почувствовав, что теперь обречена голодать, Мелани еще сильней захотела есть. Она пошла в ванную комнату и вышла большой стакан воды, затем второй, чтобы обмануть желудок. Но эффект был лишь временный. Тогда она вспомнила старую поговорку «кто спит, тот обедает» и решила лечь. Но уснуть не могла, неотвязные мысли не давали ей покоя. И вдруг вспомнила: шоколад! Шоколад, который ей приносила Роза. Может, где-то еще остался кусочек?

Вскочив с постели, она побежала в ванную комнату, открыла большой стенной шкаф, где лежали простыня, салфетки, полотенца, одеяла, взяла табурет и вскочила на него, чтобы дотянуться до верхней полки, где обычно лежало то, что редко доставалось. Засунув руку под старое покрывало, она чуть не крикнула от радости, нащупав две плитки, одну целую, другую начатую.