– Зверюшки, поверьте мне, у нас появилась молодая хозяйка, и мы сделаем все, чтобы ее сохранить. У нее есть все, чтобы продолжить семью, и ребеночек – это самое лучшее, что может у нас еще быть. Только вот она не свободна!.. Закон и даже церковь против нас. Поэтому нужно будет смотреть в оба. Что вы об этом думаете?

Конечно все самое лучшее, потому что в золотистых зрачках кошки, в нежно-коричневых сеттера можно было увидеть всю нежность мира. Виктория вознаградила их ласками.

– Самое трудное будет, – вздохнула она, – чтобы Туан сумел ее сохранить. А это еще неизвестно!

Она встала, сняла покрывало и отнесла его на кухню. Там положила его в большой тазик, принесла холодной воды из колодца во дворе. Зная, что от горячей воды кровь свернется, она натерла пятна крахмалом, положила обратно в таз с водой покрывало и отнесла в мастерскую, заперла ее на два оборота ключом, который положила в карман. Завтра она вернется со щеткой, и все следы жертвоприношения девственности исчезнут, кроме как из ее памяти. После этого, немного успокоившись, она вернулась на кухню, чтобы приготовить для Мелани обильный завтрак, потом, решив, что лучше будет не давать ей дальше спать, пошла ее будить. Лучше будет, если она встанет к возвращению Мирен и Магали. В спальне она долго стояла у кровати и смотрела на спящую молодую женщину, поздравляя себя с тем, что отправила близнецов. Ее нагота, ее ночная рубашка, висящая на спинке кровати говорили сами за себя. Сбросив с себя во сне простыни и одеяла, лежа на животе, она подставляла солнечным лучам, пробивавшимся между шторами чистые линии своего тела. Ее руки обнимали подушку, как они должно быть обнимали любовника этой ночью. И такова была красота молодого тела, что старая женщина стояла смущенная, ослепленная, каким был сам Антуан. Между чистым рисунком спины и нежными выступами бедер и круглыми ягодицами мягко опускалась талия, созданная для объятий. Растрепанные волосы блестели на ее шее, которую закрывали, спускаясь ниже лопаток. А сколько было грации в ее длинных нервных ногах! Было легко себе представить, что мог почувствовать Антуан, увидев такое совершенство.

Почувствовав вдруг смущение, как если бы она подсмотрела их взаимные ласки, Виктория вышла на цыпочках из спальни, потом, откашлявшись, чтобы придать голосу звонкость, сильно постучала в дверь:

– Демуазель Мелани! – крикнула она. – Я думаю, вы забыли, который сейчас час.

Ей пришлось повторить два раза, прежде чем сонный голос ответил:

– Уже так поздно?.. Я иду!.. Я сейчас же иду!

Через несколько минут, одетая в милый костюм прованской крестьянки, который она носила со дня своего приезда, Мелани вбежала на кухню, и Виктория еще раз застыла в смущении: Мелани была не такая, как раньше. Она излучала свет всеми чертами своего лица, обрамленного рыже-золотистым ореолом. Темные круги под глазами делали их еще больше, припухшие губы были смертельно красного цвета от поцелуев. Любой мужчина встал бы на колени, простирая руки перед этой торжествующей юностью, но Мелани совершенно не осознавала этой трансформации.

– Уже поздно? – спросила она.

– Десять часов. Вы голодны?

– О да! Я умираю от голода! А ваш ароматизированный кофе…

– Я вам его тут же принесу. Все остальное на столе. И вам остается только сесть за него… Потом, пока она наливала кофе в чашку с позолоченной кромкой: – Вы не слышали, как уехал месье Антуан?

При одном этом имени молодая женщина стала пунцовой и перестала на какое-то время откусывать от бутерброда, который старательно намазала маслом и конфитюром.

– Нет… нет, я сожалею об этом, потому что мне хотелось бы сказать ему до свидания…

И вдруг наступила тишина, которая почти остановила движения и дыхание обеих женщин. Потом Мелани вдруг подняла на Викторию сияющие глаза:

– Вам я могу сказать все. Кстати, я не стыжусь того, что произошло: этой ночью я пришла к нему в мастерскую и отдалась ему!

– Я знаю! – мягко сказала Виктория.

На этот раз молчание отмерило степень изумления Мелани.

– Вы знаете? Но каким образом?

– Мелкие детали, но в особенности, его необыкновенно хорошее настроение ранним утром, хотя обычно он бывает таким ворчливым, пока не выпьет кофе. Наконец, вы! Вы так похожи на счастливую женщину!

– Потому что я и есть счастливая женщина. Кстати, я не знаю, почему…

– Вы что, его не любите, месье Антуана?

– Этим утром мне кажется, что да, но вчера я об этом совсем не думала. Конечно, меня влекло к нему, но я думаю, что делая то, что я сделала, я хотела… о, как это трудно объяснить! Я хотела…

– Доказать самой себе, что вы можете соблазнить мужчину, если вы этого захотите?..

– Да… да, это так! Нужно было, чтобы кто-нибудь обнял меня. А если бы он не захотел меня, то…

– Замолчите! Слова слишком вызывающие, а действие ужасно! Кстати, это было бы глупо… Вы такая молодая!

– Несомненно, но с тех пор, как я потеряла дедушку, никто не любил меня. Тогда я захотела узнать… Вы же не будете считать меня дурной девушкой? – добавила Мелани с внезапной тревогой, которую смех Виктории тут же рассеял.

– Бедняжка! Вы от этого очень далеки! Теперь я хочу задать вам один вопрос: что вы будете делать, когда он вернется? – Я об этом еще не думала, но я буду счастлива его возвращению… и я буду делать все, что он захочет.

– Ни в коем случае!

Резкая как удар, эта короткая фраза ошеломила Мелани. Виктория наслаждалась какое-то время изумлением Мелани, потом взяла себе чашку, налила кофе, добавив предварительно в чашку молодой женщины и, наконец, села напротив:

– Но объясните, почему? – сказала Мелани.

– Почему? Святая дева! До чего ж вы наивны!.. Ведь я видела, каким счастливым он выглядел сегодня утром, так что, вернувшись, он захочет одного – продолжить в том же духе…

– Но и мне ведь хочется того же, – откровенно призналась Мелани.

– Меня это не удивляет. Однако, вам, я думаю, следует сразу понять, чего вы хотите: если это несколько дней телесных радостей, то полный вперед! Бросайтесь в его объятия и идите до конца! Но если вы стремитесь к более серьезному…

– Но почему, – пролепетала озадаченная Мелани после секундной паузы, – почему эти… радости не могут перерасти в настоящую любовь?

– Потому что за редкими исключениями настоящая любовь не возникает, когда отношения развиваются слишком быстро. А вы уже и так далеко зашли. Но если вы поднимаете этот вопрос, значит все не так плохо. Значит, вы хотите любви и быть любимой.

– Конечно. А кто же не хочет любви? Особенно, если речь идет о любви такого человека, как он!

– Тогда выслушайте меня! Ваш возлюбленный Антуан очень дорог и мне. Поэтому подумайте сразу вот о чем: ему сейчас сорок лет, а вам шестнадцать.

– Ах, моя душа гораздо старше моих лет. Вспомните о пережитых мною разочарованиях: моя мать пренебрегала мною, муж, которого я любила, посмеялся надо мной…

– Не возвращайтесь ко всему этому снова. Смотрите только вперед! Итак, перед вами Антуан, у которого было много женщин, но он очарован вашей юностью, вашей свежестью. Вероятно, он страстно полюбит вас… но для этого вы должны его придержать, должны вынудить его добиваться вас. Иначе вы рискуете попасть в число тех дам, которые пополняют список его любовных побед. Поверьте, о них он вспоминает не часто. К тому же, вам следует подумать о вашем щекотливом положении и смотреть правде в глаза: вы бежали от мужа в ночь после свадьбы вместе с неизвестным мужчиной… Я знаю, у вас на то были более чем основательные причины, но вы окажетесь в крайне двусмысленном положении, если забеременеете.

– Вы считаете, что это возможно? Теперь уже искренне изумилась Виктория.

– Святой Иисус! И чему только вас учила ваша мать! Вы что, до сих пор верите, что детей находят в капусте?

– Моя мать вообще ничему меня не учила, – горестно вздохнула Мелани, сразу падая духом. – Даже вечером перед первой брачной ночью она мне ничего не сказала…

– Но относительно того, как получаются дети?..

– И об этом тоже… Однажды я видела, как родился жеребенок, и при этом мне сказали, что между женщиной и кобылой в смысле деторождения разница небольшая.

– Вот видите! Вы знаете самое главное. А теперь поймите, что этот жеребенок появился на свет благодаря тем сладостным моментам, которые его матушка-кобыла пережила с неким резвым конем. Аналогичные сладостные моменты вы только что пережили с месье Антуаном… – Это было просто прекрасно! – воскликнула Мелани, расцветая в улыбке. – И знаете, я бы очень хотела иметь от него ребенка.

– Хм… По меньшей мере могу сказать, что сейчас не время. Предоставьте себе труд подумать, милая моя маленькая дурочка! Вы замужем, но ваш брак не подкреплен телесной близостью. Значит, у вас есть шанс расторгнуть этот брак по суду и, что более важно, добиться аннулирования его папским престолом. Но если вы беременны, тогда пиши пропало!

Итак, Виктория бесцеремонно, даже грубо просветила Мелани насчет всего, что связано с любовью и ее теперешним весьма щекотливым положением. Но Мелани не могла не признать, что ее слова обоснованны. Если она хочет удержать Антуана – а ничего большего она так сильно не желала – значит, ей следует действовать осмотрительно! Что мало ее радовало…

– А почему вы даете мне все эти советы? – вдруг взорвалась она вопросом. – Вы ведь считаете меня маленькой дурочкой. Неужели вы хотите, чтобы я – такая дурочка и еще совсем девчонка – и ваш Антуан… – На глазах Мелани появились слезы, она была готова вот-вот зареветь.

Суровое лицо Виктории вдруг осветилось внутренним теплом и стало совсем другим: доброжелательным, даже нежным.

– Да, я хочу, чтобы вы с Антуаном были вместе. Всегда вместе! Я хочу, чтобы у него была молодая жена, а потом и дети и чтобы он перестал как сумасшедший носиться по свету! Я начинаю стареть, мадемуазель Мелани, и я хотела бы, чтобы этот дом оставался полон жизни и любви, когда меня не станет.