Силвиу Абреу - Новая жертва

 —  У меня не хватает смелости, — ответила Китерия. —  Мальчика все равно нельзя вернуть: его усыновили. А Зе меня просто возненавидит

 —  Ты все еще любишь его?

 —  Нет! Я люблю тебя.

 —  Расскажи подробнее о тех людях, что усыновили твоего мальчика.

 —  Да мне о них почти ничего не известно. Знаю только, что они увезли моего сыночка из Бауру в Парану. А потом будто бы переехали в Марингу.

 —  Ладно, — сказал Улисс, — у меня есть знакомые в Маринге. Я попробую через них что-нибудь узнать.

 —  Спасибо тебе. Ты такой добрый! Может, я еще найду своего сына? — с робкой надеждой спросила Китерия и впервые за весь вечер улыбнулась. — Пусть я не сумею его вернуть, но хотя бы буду знать, где он. Смогу его изредка видеть...

 Она невольно предалась мечтам о сыне, а в это время Жозе расспрашивал Арезинью, как тот появился в Мооке и почему живет один, без родителей.

 — Я приехал сюда из Параны на таком же большом грузовике, как у тебя, — ответил мальчик. — Мне очень нравятся такие грузовики! Потом жил в трущобах. Там меня нашел Маркус и привел в пиццерию.

 — А что ты делал в Паране? — спросил Зе Балашу.

 — Просил милостыню. Я не хотел этого делать, но меня заставляли. Били... Потому я и сбежал от тех нехороших людей.

 — А где же твои родители?

 — Не знаю.

 Зе Балашу на минуту задумался, а затем попросил мальчика рассказать все, что он помнит из своего раннего детства. Арезинью вспомнил только то, что его настоящее имя — Ариклен.

 — Послушай, а ты случайно не из Бауру родом? —  оживился Жозе. — Только у них бывают такие чудные имена.

 — Не знаю, — вновь повторил мальчик.

 У Жозе опять подступил комок к горлу, но на сей раз он сумел сдержать слезы и предложил Аре как следует налечь на десерт, который как раз принесла тетушка Нина.

 А тем временем Китерия упрашивала Улисса никому не рассказывать о ее тайне, и прежде всего Зе Балашу. Улисс обещал ей хранить молчание, но, смутившись, спросил, уверена ли она, что ее сын родился именно от Жозе.

 — Да, я понимаю, на что ты намекаешь, — нисколько не обиделась Китерия. — У меня такая профессия... Но когда-то я посмотрела фильм «Брак по-итальянски» с Софи Лорен и сделала все точно так же, как героиня того фильма. Зе провел со мной ночь и оставил банкноту. Вот она! — Китерия достала из шкатулки денежную купюру, каких теперь уже не было в обращении. — Видишь, здесь стоит дата. Именно в ту ночь я зачала своего сыночка. А потом стала принимать противозачаточные таблетки... Но Жозе ничего не должен знать! Я надеюсь на тебя.

 — Разумеется. Я же пообещал. — ответил Улисс.

 Из дома Китерии он вышел в глубоком раздумье и не сразу заметил Витинью, подступавшего к нему с грозным видом. Накануне Витинью предложил Китерии оставить ее сомнительную профессию и выйти за него замуж. Китерия ответила отказом, но добавила, что любит не его, а Улисса. Вот Витинью и решил выяснить отношения с соперником. По-петушиному наскакивая на коренастого, плотного Улисса, он потребовал, чтобы тот оставил Китерию в покое. Улисс ответил на это снисходительной усмешкой, чем еще более раззадорил Витинью.

 — Ты подлец! Я убью тебя! — закричал тот визгливо. Улисс, желая избежать скандала, заговорил с ним серьезно:

 — Давай обсудим ситуацию спокойно. Я знаю, ты любишь Китерию. Но я тоже люблю ее и не виноват, что из нас двоих она выбрала меня.

 — Врешь, негодяй! — не принял предложенного тона Витинью. — Если бы ты любил Китерию по-настоящему, как я, то заставил бы ее уйти с этой ужасной роботы и взял бы на свое содержание.

 — Ты угадал мои мысли, — вновь улыбнулся Улисс. — Именно это я и собираюсь сделать. Хочу жениться на Китерии.

 Казилось бы, соперника должен был удовлетворить такой ответ, но при мысли, что в этом случае он навсегда потеряет Китерию, Витинью совсем потерял самообладание и кинулся на Улисса с кулаками. Тот легко отразил его наскок и, отшвырнув несчастного Витинью к забору, уверенной походкой направился в пиццерию.

 Посрамленный, поверженный Витинью кое-как добрел до дома и, выпросив у Жуки отпуск, уехал из Сан-Паулу.

 К большому неудовольствию Миролду, Олаву решил пока не вызывать на допрос Филомену и Элену, и продолжал общаться с последней в неофициальной обстановке, в том числе и в доме Рибейру. Однажды во время такого свидания туда нагрянул Жука, причем в самый неподходящий момент — когда Элена и Олаву целовались в гостиной. Поцелуй был, в общем, безобидным — одно касание губ, и Элена сразу же отреагировала на появление Жуки, оцепенело застывшего у двери, — стала извиняться, пыталась что-то объяснить ему. Но Жука ведь шел сюда совсем за другим — надеялся, что у Элены было достаточно времени на раздумье и теперь она готова выйти за него замуж. Потому он и не стал выслушивать оправдания, а опрометью бросился прочь из ее дома.

 Добравшись до машины, он дал волю своим чувствам, не стал сдерживать слезы, а затем поехал в пиццерию «Ла Мамма» и напился до такого состояния, что не смог самостоятельно передвигаться. Сандру и Улисс кое-как втащили его в одну из комнат, уложили в постель, и Ана всю ночь провела без сна, потому что Жуке то и дело становилось плохо.

 Утром он смущенно поблагодарил ее за помощь и поковылял домой — работать в тот день на рынке ему было не по силам. Голова у него раскалывалась от боли, и сейчас Жуке больше всего на свете хотелось как следует отлежаться. Но войдя в дом, он увидел... Элену. Жозе и Нина уже знали, где провел ночь Жука однако не хотели говорить этого гостье и вели с ней пустячную, ничего не значащую беседу.

 При виде Жуки Элена тотчас же бросилась к нему, стала умолять о прощении, говорить, что это было недоразумение. Жука же проследовал в свою комнату молча, даже не взглянув на нее. Совсем отчаявшись, она заплакала, и Жозе вызвался проводить ее до дома. Элена от его помощи не отказалась, а у Нины сразу же испортилось настроение — она не сомневалось, что Жозе просто пользуется случаем, чтобы повидать Ирену, и женское чутье не подвело ее. Всю дорогу до Морумби Зе Балашу думал только о том, как увидится с Иреной и что скажет ей при встрече.

 Войдя в дом, Элена сразу же приказала Алсине приготовить кофе для гостя, а Ирену попросили развлечь его. Сама же, извинившись и пожаловавшись на головную боль, поспешила в спальню, где собиралась выплакаться без свидетелей. На вопрос Ирены: «Что случилось?» — молча кивнула в сторону Зе Балашу — дескать, он все объяснит.

 Это был подарок судьбы! Остаться с Иреной наедине, пусть и ненадолго — да об этом можно было только мечтатьі Окрыленный такой удачей, Жозе заговорил в своей излюбленной витиевато-возвышенной манере:

 — Элена и Жука мучаются от любви друг к другу, потому что не понимают самой сути этого благословенного чувства. Любовь — это дар небесный, это редкий цветок, который надо бережно выращивать, чтобы он раскрыл лепестки и явил взору свою первозданную, чистейшую и нежнейшую красоту...

 Увлекшись столь высокопарной речью, Жозе вновь, как когда-то на ипподроме, ослабил над собой контроль, и руки его сами потянулись к возлюбленной. Крепко обняв Ирену, он поцеловал ее в губы со всей страстью, на какую только был способен.

 Она замерла, на мгновение подчинившись его страсти, а затем в испуге отпрянула.

 —  Не смей больше никогда так делать, — вымолвила она глухо, но твердо. — Я люблю Диего!

 —  Прости. Прости меня, — тотчас же повинился Жозе. — Я потерял голову. Прости. Я ухожу. Прощай...

 Он торопливо покинул гостиную, а вскоре туда вошел Лукас, и Ирена не сумела скрыть от него своего смятения.

 —  На тебе лица нет! Что случилось? — подступил к ней с расспросами Лукас.

 —  Ничего не случилось, — вынуждена была изворачиваться Ирена. —Тебе хорошо известно, отчего я маюсь: оттого, что ты не хочешь лечиться и распространяешь чудовищные слухи о нашей маме.

 Лукас посмотрел на сестру с сочувствием и, пожалев ее, впервые попытался объяснить, почему он отказывается идти к врачу:

 —  Понимаешь, я боюсь! Боюсь восстановить в памяти то, что из нее стерлось. Почему-то я уверен, что где-то был и что-то делал, а потом все это забыл. Наверное, такой провал в памяти случился неспроста: мне кажется, я то ли видел что-то ужасное, то ли сам это делал.

 В тот день, когда Филомена подтвердила свое согласие на продажу акций компании «Парадизу», Алфреду, как доверенное лицо Романы, позвонил ей и доложил о случившемся. Реакция Романы была молниеносной: она попросила передать Филомене, что она звонила и уже завтра будет в Бразилии.

 Экстренный приезд сестры не на шутку встревожил Филомену: ей показалось подозрительным то, что Романа вздумала появиться здесь именно теперь, после крупной биржевой сделки.

 — Только что я продала пятнадцать процентов своих акций, а раньше перевела еще пять на имя Марселу — как приданое Изабеллы, — объясняла она мужу суть своей тревоги. — Если теперь Романа станет показывать свой норов, то у меня не будет полного контроля над предприятием. А кроме того, ей очень не понравится, что часть ее денег я использовала... ну, скажем так, по своему усмотрению. Если уж Романа решила нагрянуть сюда внезапно, значит, она непременно потребует от нас полного финансового отчета. И ты подготовишь его! На это у тебя есть ночь и завтрашний день. Романа не должна узнать, куда уходили ее деньги!

 — Но я только экономист, а не волшебник, — напомнил ей Элизеу. — Ты ставишь передо мной непосильную задачу.

 —А я не могу доверить это деликатное дело никому кроме тебя, — развела руками Филомена. — Так что принимайся за работу!

 В отличие от старшей сестры, Кармела обрадовалась предстоящему приезду Романы.