Силвиу Абреу - Новая жертва

 — Можешь! — ухватилась за соломинку Филомена. — Кому принадлежит компания «Парадизу»?

 — Я узнаю, но на это потребуется некоторое время, — произнес он с невинным видом, отлично зная, какая реплика последует со стороны Филомены.

 И не ошибся: она сказала, что времени-то у них как раз и нет.

 Тогда Адалберту посоветовал отбросить сомнения, взять деньги «Парадизу» и укрепить свой бизнес. А потом, если возникнет такая необходимость, — избавиться от нежелательных компаньонов одним из тех способов, к которым Филомена прибегала уже не раз.

 Его идею поддержал Марселу, и Филомена в конце концов сдалась.

 Таким образом, удача еще раз улыбнулась Адалберту, и с этим радостным сообщением он поспешил к Кармеле.

 Ирена не подозревала, какое волнение испытывал Зе Балашу, давая ей первый урок верховой езды, — все ее внимание было приковано к лошади и к голосу учителя. В отличие от Диего, тренировавшего Ирену накануне, Жозе лишь изредка бросал короткие реплики, но они были точными, внятными, и начинающая наездница сразу понимала, какую позу ей следует принять, как натянуть поводья, в какой момент предельно расслабиться, а в какой, наоборот, — напрячься.

 — Я в тебе не ошиблась: ты — великолепный учитель, — сказала она в конце тренировки.

 От этих слов сердце Зе Балашу ликующе забилось, и он потерял контроль над собой: помогая Ирене слезть с лошади, подхватил свою возлюбленную на руки и, проникновенно глядя ей в глаза, воскликнул:

 — Ты самое прекрасное создание, какое я когда-либо держал на руках!

 Глаза Ирены округлились, на лице отразилось смятение, заставившее Зе Балашу тотчас же опомниться. Осторожно опустив девушку на землю, он попытался обратить свое невольное признание в шутку —  дескать, прости старого болтуна, напугал тебя и, возможно, обидел. Ирена заверила его, что нисколько не обиделась, но та поспешность, с какой она стала прощаться, заставила Зе Балашу горько пожалеть о своей несдержанности. «Больше она не захочет меня видеть», — подумал он обреченно, а придя домой, вновь не сдержал себя и рассказал о случившемся Жуке. Тот немало удивился такой откровенности — прежде отец никогда не посвящал его в свои амурные истории.

 — Это моя последняя любовь, — пояснил Жозе. — Ты не представляешь, сынок, что значит влюбиться на склоне лет без всякой надежды на взаимность!

 Жука ответил, что возраст тут не играет существенной роли. Во всяком случае, Элена отвергла его не по этой причине.

 — Она не отвергла тебя! — с горячностью возразил Жозе. — Ты еще можешь побороться за свою любовь, а мое время, увы, безвозвратно ушло.

 Так, погоревав об Ирене и Элене Рибейру, отец и сын немного успокоились. А вот Ирена продолжала пребывать в том странном смятении, которое ей довелось испытать на ипподроме, и тоже искала, кому бы излить душу. Одна она не могла разобраться в себе: почему не рассердилась на Зе Балашу, не возмутилась его поведением — ведь он ей в деды годится, —  почему, наконец, не может забыть его взволнованный голос, его проникающий в самое сердце взгляд...

 В исповедники она выбрала Сандру — давнего верного друга, который тоже когда-то доверил ей самую сокровенную тайну — связь с Джеферсоном.

 Сандру пришел к заключению, что это похоже на влюбленность, но ничего конкретного посоветовать Ирене не смог. Зато добавил ей волнений уже совсем иного свойства:

 — Я тоже хотел с тобой поговорить. О Лукасе, — произнес он, осторожно подбирая слова. Ты знаешь, что он сказал Яре? Даже язык не поворачивается это вымолвить... В общем, Лукас уверен, что твоего отца отравили по указке доны Элены.

 — И он сказал это Яре?! — в ужасе воскликнула Ирена.

 — Да. А она сказала Карине, а та — мне.

 — Боже мой! Так слух может распространиться по всему вашему кварталу, по всему городу. А это ведь неправда, это — болезненная фантазия Лукаса. Его надо немедленно лечить! Как же мне уговорить его пойти к врачу?

 Был довольно поздний час, когда Миролду заехал к Олаву домой, чтобы сообщить ему о завещании, составленном Франческой Феррету незадолго до смерти.

 — Как мы с тобой и предполагали, — сказал он, — все фамильное состояние перешло к Филомене Феррету. Так что у нее был веский мотив для убийства. Она вступила в сговор с мужем сестры и с твоей красоткой...

 — А китайский гороскоп, — продолжил Олаву, — был придуман специально, чтобы сбить Ирену с толку. Теперь все встало на свои места!

 Они стали обсуждать дальнейший план действий, однако их разговор вынужденно прервался из-за прихода... Элены Рибейру. На ее внезапный визит Миролду отреагировал хитроватой усмешкой, означавшей: «На ловца и зверь бежит!» Олаву же попросту смутился. Не менее смущенной выглядела и Элена — она не ожидала увидеть здесь второго следователя.

 — Прости, я пришла без звонка, — пролепетала она, обращаясь к Олаву. — Надеюсь, ты не будешь сердиться на своего друга Сиднея, который дал мне твой адрес?

 Миролду вынужден был проявить воспитанность и удалиться восвояси, не забыв, правда, бросить на Олаву многозначительный взгляд — дескать, не поддавайся ее чарам!

 После ухода Миролду Элена почувствовала себя гораздо свободнее и сказала, что хотела бы снять ту неловкость, которая возникла в прошлый раз, когда они с Олаву говорили в присутствии Карлы.

 — Я поняла, что, пока мы хорошо не узнаем друг друга, нам надо встречаться без третьих лиц. Ведь когда мы с тобой общаемся наедине, то всегда находим понимание.

 Олаву предложил ей выпить чаю, она охотно согласилась. Далее их беседа потекла в спокойном русле — говорили о разных пустяках, шутили, Элена кокетничала, но не слишком откровенно, а так, чтобы можно было постепенно увлечь следователя в умело расставленные сети. Олаву понимал, что именно эту задачу поставила перед собой Элена, однако его чувства пришли в явное противоречие с рассудком, и он не удержался от поцелуя. Элена проявила несколько поспешную податливость, и эта ее оплошность вернула следователя к реальности, напомнив ему о профессиональном долге. Дальше поцелуев их отношения в тот вечер не зашли.

 От внимательного взора Диего не укрылось, что Ирена в последние дни стала не похожа сама на себя — замкнулась, отдалилась от него.

 — Тебя что-то мучает, и ты не решаешься поговорить об этом со мной? — спросил он. — Доверься мне. Вдвоем мы сумеем решить любую проблему.

 Ирена оказалась не готовой к ответу на его вопрос. Искренняя и открытая по натуре, она, действительно, мучилась от того, что у нее появилась тайна, которую надо было скрывать от Диего. А в том, что поступать следовало именно так, она была уверена: ведь Диего —

 это ее любовь, а Зе Балашу — какое-то наваждение, искушение. Поколебавшись какое-то мгновение, она ответила, что ее беспокоит Лукас:

 — Представляешь, он сказал Яре, что отца убила мама! Яра сообщила об этом Карине, а та не удержалась, чтобы не рассказать Сандру...

 Говоря это, Ирена рассчитывала, что Диего, так же как и она, сочтет такое обвинение нелепым и кощунственным. Однако услышать ей пришлось совсем иное: Диего заявил, что, как это ни прискорбно, подозрения Лукаса относительно доны Элены не кажутся ему беспочвенными. Он хотел объяснить, почему так думает, но Ирена не стала его слушать и, обидевшись, уехала.

 Какое-то время она гнала машину, не думая, куда едет, затем убавила скорость и обнаружила, что она... в Мооке, у дома Жозе. Что ее сюда привело? Зачем! Неужели Зе Балашу стал ей дороже Диего?

 Испугавшись этой мысли, Ирена уже хотела повернуть обратно, однако дорогу ей преградил... Зе Балашу. Пришлось припарковать машину и поговорить с ним.

 — Я думал, что больше никогда тебя не увижу. Но ты приехала, и я не отпущу тебя, пока все не объясню.

 — Ничего не надо объяснять! — прервала его Ирена. — Я не хочу, я боюсь услышать то, что скажешь.

 — Напрасно ты боишься, — с болью произнес Жозе. — Я не сделаю тебе ничего дурного. Мне только и нужно, чтобы ты позволила любить тебя...

 — А просто друзьями мы не сможем быть?

 — Не знаю, — честно признался он. — Я не жду от тебя ответного чувства и даже не смею на это надеяться. А прошу лишь об одном: прими мое отношение к тебе спокойно и не бойся меня.

 — Но это же какая-то дикость, Зе! — воскликнула Ирена и, резко тронув с места, уехала.

 Оставшись один, Жозе долго смотрел ей вслед, и на глазах его были слезы.

 — Тебе плохо? Ты плачешь? — обеспокоенно спросил подошедший к нему Аре. — Может, я смогу тебе помочь?

 Жозе ласково привлек к себе мальчишку и сказал, что тот уже помог ему своим участием.

 — У тебя есть время? Может, прогуляемся? —  добавил он с робкой надеждой, но Арезинью ответил, что зайдет к нему вечером, а сейчас должен идти на работу в пиццерию.

 Вечером он пришел к Жозе с подарком, напомнив тому, что сегодня — День родителей.

 — Я видел, как Яра сделала подарок Жуке, — пояснил он, волнуясь, — и подумал, что у меня отца не было, но если бы он был... В общем, я хотел бы, чтобы у меня был такой отец, как ты, Зе!

 Эти слова Арезинью больно полоснули по сердцу Китерии, находившейся неподалеку. «Может и мой сынишка вот так же где-то мается», — подумала она, и слезы сами полились из ее глаз.

 Она поспешила уйти домой и уж там зарыдала в голос, чем очень напугала пришедшего к ней на свидание Улисса. Он попытался выяснить, что с ней приключилось, и, больше не имея сил сдерживаться, Китерия рассказала ему, как любила когда-то Зе Балашу, родила от него ребенка, а затем отдала малыша чужим людям.

 Потрясенный, Улисс выслушал ее молча, лишь спросил, почему она не признается во всем Жозе.