—  Я люблю тебя, Кармела! Ты можешь это понять? – Адреану протянул ей билет.

 Билет в Женеву. Кармела даже рассмеялась. Она уже успокоилась, смирилась с тем, что больше его не увидит и жизнь её войдёт в старую, наезженную колею. А он снова разбередил рану, заговорил о любви. Он так страдал от разрыва с ней, что собирался бросить университет и улететь к дяде в Женеву залечивать душевные раны.

 —  Прошу тебя, поедем вместе, Кармела! – уговаривал её Адреану. – Там мы будем совсем одни. Далеко от твоей семьи – мужа, сестры.

 И вдруг Кармеле страстно захотелось бросить всё и улететь с ним в Женеву. Изабелле она уже не нужна. Даже в детстве ей ближе была тётка, а не мать, потом появился Марселу. Кармела всегда была одинока в этом доме, как в пустыне. У неё никого не осталось в жизни, кроме Адреану…


 Адалберту с нетерпением ждал жену. Её не было дома целый день, а у него такие важные новости.

 —  Кармела, теперь я знаю, как мы вернём твою долю наследства, —  он, как заговорщик, оглядывался по сторонам. – Только не вздумай ничего говорить Изабелле, она всё докладывает тётке.

 Кармела, погружённая в свои заботы, устало отмахнулась от него. Её уже мало интересовало наследство. И почему она должна опасаться собственной дочери? Но Адалберту давно подозревал, что дочурка – лжива и неискренна. И Элизеу как-то говорил ему, что Изабелла любит подслушивать и доносить Филомене. Кармеле больно было признаться даже себе самой, что это правда.

 —  Так вот, Фило решила превратить комбинат в открытое товарищество и продать часть акций. Через подставных лиц мы эти акции купим. – У Адалберту горели глаза, когда он излагал в подробностях свой план.

 А Кармела смотрела на него и думала, что это, конечно, они с Фило придумали историю с девицей в мотеле. А теперь Адалберту охотно сделает подкоп и под Филомену. Если, конечно, та не окажется хитрее. В этом доме всегда говорили о деньгах и акциях, обманывали и ненавидели друг друга.

 И вдруг Кармела приняла решение, словно прыгнула вниз с большой высоты:

 —  Я завтра улетаю в Европу с Адреану. Можешь сообщить об этом Филомене.

 Адалберту опешил, а Кармеле сразу же стало легко и свободно, как будто она сбросила с плеч тяжкий груз. Через несколько минут о её сумасбродстве узнает весь дом. Фило с Изабеллой придут объясняться. Ей напомнят еще раз, что она принадлежит к честному и благородному семейству и обязана вести себя соответственно. Всю жизнь Фило ее поучает. Эта черствая женщина, которая давно высохла и душой и телом. Которая никогда не знала, что такое страсть.

 А Изабелла ей напомнит о долге матери. Если бы она выходила замуж за другого человека, за Диего, и была бы той чистой и нежной девочкой, которую она так любила в детстве, Кармела посвятила бы себя ей и будущему внуку. Но она чувствовала, что больше не нужна дочери. А жить под одной крышей с Марселу, которого она ненавидела, Кармела не хотела. Это он совратил Изабеллу, он виноват в том, что произошло в день ее свадьбы.

 Нет, что бы они ни говорили, она не изменит решения. Перед Кармелой открывалась новая жизнь.


 Фатима заглянула в пиццерию не просто навестить Ану. Она с несколько смущенным и таинственным видом сообщила, что им нужно поговорить о весьма важном деле. Ана была ей рада. Она давно хотела посоветоваться с Фатимой, стоит ли разрешать Карине сниматься для рекламы. Фатима заверила, что девочке ничто не угрожает. Она сама ходила с Пати в студию и убедилась, что там работают серьезные профессионалы, которые относятся к фотомоделям с большим уважением. Но сейчас мысли Фатимы были заняты другим.

 — Мы должны поговорить с тобой начистоту, Ана, как мать с матерью. Меня очень тревожат наши мальчики. Тебе не кажется странным, что Сандринью и Джеферсон проводят вместе слишком много времени? Их просто водой не разольешь.

 Ана недоуменно пожала плечами: нет, ее это ничуть не беспокоило. Правда, у Сандру нет девушки, он слишком скромный и застенчивый, не то что Жулиу.

 — Неужели ты думаешь, Фатима, что Сандру и Джеферсон?.. Нет, не может быть!

 Но Фатима ни в чем не была уверена. Просто хотела поделиться подозрениями. Клебер даже рассердился, когда она заикнулась об этом. Он не захотел обижать сына подобными разговорами. К тому же ему всегда казалось, что Джеферсону нравится Розанжела, но она невеста брата. Поэтому другие девушки его не интересуют.

 Фатима пробовала поговорить с сыном, мягко намекнув, не следует ли ему обратиться к психологу. Джеферсон вспылил и пригрозил, что уйдет из дома, если мать будет так бесцеремонно вмешиваться в его жизнь. Это было сказано сгоряча, но Фатима все-таки испугалась.

 Ана с Фатимой так ни о чем и не договорились. Тем более что их прервали. Неожиданно пришли Сандру с Джеферсоном, и Джеферсон с подозрением посмотрел на свою мать. Ана быстро перевела разговор на другую тему. Она уже описывала Фатиме приготовления к своей свадьбе и настоятельно приглашала ее прийти завтра на праздник. Их беседа теперь напоминала обычный разговор двух приятельниц за чашкой кофе.

 — Вот видишь, никакого заговора. Наши мамочки просто решили поболтать, — сказал Сандру приятелю. но Джеферсон был иного мнения об этом странном визите.


Глава 35


 В кабинет к Олаву де Мелу, следователю департамента убийств и защиты личности, вошла очень красивая элегантная женщина и, волнуясь, сообщила:

 — Меня зовут Элена Рибейру. Я должна сделать заявление о заговоре, в результате которого гибнут люди. Это какой-то сумасшедший, преступник. Он взялся погубить нашу семью: сначала погиб мой муж, потом сестра, теперь совершено покушение на мою дочь. Полиция должна нам помочь.

 Олаву не на шутку перепугался. Ничего себе заявленьице! В их тихом уголке заговоров не случалось уже несколько столетий. Он усадил красавицу на стул и предложил ей воды. Но слушая ее сбивчивый рассказ, он все больше убеждался, что это не более чем плоды больного воображения нервной женщины. Тем не менее он распорядился принести из архива закрытое дело о смерти ее мужа.

 Элиу Рибейру и Франческа Феррету были отравлены в аэропорту, в зале первого класса для высокопоставленных пассажиров. Казалось бы, дело должно прогреметь и расследоваться самым тщательным образом. Но нет, его быстро свернули и отправили в архив. Олаву насторожился. Значит, кто-то заплатил за это немалые деньги. Он не был наивным и давно знал, что в полиции работают всякие люди, и есть далеко не кристальной честности.

 Олаву де Мелу не был героем-полицейским. Эдаким мужественным, несгибаемым и суровым, которых показывают в кино и описывают в романах. Он не горел на работе, а просто честно выполнял свои обязанности. У него было много человеческих слабостей. Над одной подшучивал весь департамент. Олаву не мог спокойно пропустить ни одной юбки, ни одной хорошенькой мордашки. Дона Элена произвела на него неизгладимое впечатление. Никогда еще не приходилось ему иметь дело со столь утонченной женщиной. Она не выходила у него из головы. Но это не мешало Олаву понемногу заниматься и делами.

 Он распорядился выяснить, где сейчас работает следователь Лопес, который расследовал убийство Элиу Рибейру и его спутницы. А сам повидался в больнице с Иреной. Девчонка, на радость всем, поправлялась и была очень недурна собой. Но с мамашей не сравнить. Элена была как выдержанное вино, как раз во вкусе Олаву.

 Китайский гороскоп, который она ему подсунула, вначале вызвал у Олаву сильное недоверие. Но слишком много людей из этого списка уже отправились в мир иной. Причину нужно было выяснить. Он сделал непроницаемое лицо, чтобы Ирена не догадалась, что дело его заинтересовало. Но прежде всего он решил устранить от этого дела девчонку, чтобы она не путалась под ногами и не подвергала себя опасности. Для этого он дал ей понять, что все эти домыслы об убийствах по гороскопу кажутся ему смехотворными. Ирена обиделась.

 Сержант Миролду уже ждал его с отчетом. Оказывается, следователь Лопес был отстранен от дела и переведен в Карапикуибу. Чуть позже он вышел в отставку и купил себе отель в Барра-ду-Уна.

 — Ничего себе! Это на зарплату полицейского! — присвистнул Олаву. — Странно. Очень странно. Туг еще нужно копать и копать.

 И Олаву де Мелу всерьез взялся за дело. Хотя комиссар департамента приказывал ему не заниматься ерундой: дело закрыто и нечего его поднимать. Но Олаву дал себе слово довести его до конца, даже если придется пожертвовать для этого свободным временем и выходными.


 Нет, Кармелу не запугаешь ни сумасшедшим домом, ни общественным мнением, поняла Филомена, придя в себя после объяснения с сестрой. Они наговорили друг другу много лишнего, оскорбительного, несправедливого. На следующее утро она решила поговорить с Кармелой совсем иначе, как с близким, дорогим человеком.

 Их мать слыла женщиной расчетливой, жесткой и разумной, а отец жил мечтами. Кармела пошла в него, а Фило — в мать. Но в жизни Филомены тоже были сильные увлечения, и она всегда умела обуздать себя и следовала твердым принципам приличия. И по-своему была счастлива, потому что избежала разочарований и унижений.

 Но не только это собиралась сказать Филомена сестре. Она просила, умоляла:

 — Кармела, ты нужна не только дочери, но и мне. Ты единственная, кто остался рядом после смерти бедной Чески. Романе мы не нужны. У тебя доброе сердце, и ты всегда мне помогаешь. Для меня семья — главное в жизни. Семья — убежище, все остальное — химеры и фантазии.

 Впервые за долгие годы Филомена плакала, и Кармела была удивлена и тронута. Сестры вспомнили родителей, молодость и даже обнялись. Филомена осторожно напомнила, что через несколько лет Кармела станет старухой, а мальчик — зрелым мужчиной.