Изабелла приехала на мясокомбинат за Диего в самый разгар спора между будущим мужем и любовником.

 Оба мужчины слегка нервничали: на предприятие нагрянули инспектора с требованием предъявить им всю документацию. Они утверждали, что бухгалтер Марселу не доплатил налоги. Диего считал, что бухгалтер прикарманивал чеки по оплате налогов, подписанные Марселу, и настаивал на том, чтобы тот немедленно вызвал аудиторов, которые обязаны были все это проверить.

 Изабеллу немало не смутила деловая перепалка мужчин.

 — Дорогой, — обратилась она к Диего, — мы договорились с тетей Филоменой встретиться в церкви, чтобы обсудить предстоящую свадьбу!

 Марселу метнул в сторону любовницы негодующий взгляд.

 — Филомена платит тебе за то, чтобы ты работал, а не устраивал свадьбы в рабочее время! — еле сдерживая ярость, процедил сквозь зубы Марселу.

 — А ты не кричи на моего жениха! — забавляясь тем, что она приобрела такую власть над этими двумя мужчинами, заявила Изабелла. — Он работает на мою тетку, а не на тебя!

 Она видела, что Марселу кипит яростью, и это доставляло Изабелле утонченное удовольствие, возбуждало ее. Окинув Марселу наглым, торжествующим взором, она увела за собой Диего.


 Филомена желала, чтобы свадьба ее племянницы стала самым значительным событием в Сан-Паулу. Она требовала, чтобы цветочники, оформители, музыканты прониклись высоким стилем дома Феррету. Она сама заказала цветы для букета, который должен будет преподнести Изабелле жених, и для алтаря, сама выбрала репертуар для оркестра и хора из двадцати человек. Сама показала, как расставить скамейки и какими лентами украсить стены.

 После этого Филомена уже дома устроила репетицию церемонии выхода невесты, ознакомила Диего, у которого уже голова пошла кругом, с ритуалом дома Феррету, согласно которому жених, дожидаясь невесту, обязан выпить бокал марсалы и съесть конфетти— миндаль в сахаре, после чего он получит благословение семьи.

 Наконец, жениху было дано разрешение удалиться, и Диего, горя желанием продолжить объяснения с Марселу помчался на работу.

 К его приезду Марселу уже решил проблему с налогами, уволив бухгалтера и посоветовав своим адвокатам подать на него иск и доказать, что хищениями занимался именно бухгалтер.

 Диего, не слишком удовлетворенный его объяснениями относительно бухгалтера, отправился в свой кабинет. Едва за ним захлопнулась дверь, Марселу позвонила Андреа и сказала, что с ним желает увидеться Изабелла. Не успел Марселу что-либо ответить как Изабелла, не нуждающаяся в особом приглашении, уже вошла в кабинет. Сердце у него заныло при виде ее соблазнительной фигурки, манящих глаз, чувственного рта.

 — Что тебе надо? — резко спросил Марселу. Изабелла подбоченилась.

 — Чтобы ты был моим посаженым отцом, — объявила она. — Чтобы все видели радость на твоем лице, когда ты будешь стоять рядом со мной перед алтарем.

 Цинизм этой девушки поистине не знал границ, но и власть ее над ним казалась Марселу безграничной. Он влепил ей пощечину. Изабелла как будто этого и ожидала: она бросилась к Марселу и, извиваясь всем своим гибким телом, впилась в его губы поцелуем.

 — Ты будешь самым чудесным посаженым отцом во всем мире, — сквозь поцелуи бормотала она. — Ох, я умираю от тоски по тебе. Я хочу тебя!..

 — Ты сумасшедшая, — едва владея собой, пролепетал Марселу. — Уходи, уходи...

 — Я жить не могу без твоих ласк, — покусывая его за мочку уха, простонала Изабелла. — Мне не прожить без тебя, милый мой!

 — Зачем же ты выходишь замуж за этого придурка? — пытаясь оторвать от себя сжавшие его как обручем руки Изабеллы, проскрежетал Марселу.

 — Он даст мне деньги, которых у тебя нет, — еще крепче оплетая его руками и ногами, шептала Изабелла, — но мое тело, мое сердце всегда будут твоими... Если бы мы с тобой поженились, то убили бы то лучшее, что есть между нами, убили бы эту страсть, это безумие... Я хочу тебя прямо сейчас!

 Наконец Марселу удалось высвободиться из ее объятий.

 — Нет. У кого-то из нас должна остаться хоть капля разума, — задыхающимся голосом произнес он. — Я жду тебя завтра в десять в баре нашего отеля. — Пригладив взлохмаченные волосы, Марселу приоткрыл дверь кабинета: — Андреа, скажи Диего, что его невеста здесь и она хочет встретиться с ним.

 Андреа умела владеть собой: вид ее не выдал того разочарования, которое испытала она в эту минуту. Ведь она уже вызвала Диего в кабинет Марселу якобы по делу, от души надеясь, что тот успеет застать свою невесту в объятиях ее патрона...


 Ану продолжали мучить сомнения относительно воскресшего брата, и она с раннего утра прибежала поделиться ими с Ниной и Жозе, у которых остановился Улисс. Ей по-прежнему казалось, что Жозе разыгрывает ее.

 — Если это и правда мой брат, почему он не объявился раньше? — пыталась выяснить она у Жозе.

 — Пусть он лучше сам тебе все объяснит, — устав от ее вопросов, отозвался Жозе. — Когда я ему рассказал, что от тебя ушел Марселу, тогда он произнес: «Час настал». Наверное, Улисс имел в виду, что настало время ему открыться тебе и предложить свою помощь.

 — Когда Улисс проснется, мы скажем ему, что ты хочешь его видеть, — предложила Нина. — Поговорите вдвоем, может, он сумеет доказать тебе, что в действительности является твоим братом.

 Улисс не замедлил навестить Ану и первая же произнесенная им фраза должна была рассеять все ее сомнения:

 — Как похожа Карина на нашу двоюродную сестру Консейсон!

 Потрясенная этими словами, Ана опустилась на диван.

 — Ты помнишь Консейсон?!

 — Конечно, и ее, и дядю Бенту! Он обожал петарды! До того дострелялся, что потерял три пальца! И тетку Кандиду помню, у нее были разные глаза. А ты помнишь, как упала в реку и чуть не утонула? Я тебя тогда вытащил из воды!

 Улисс обрушил на Ану столько подробностей из их общего детства, что не оставалось ничего другого, как признать его братом.

 — Но почему ты молчал все эти годы? — продолжала допрашивать его Ана. — Мы получили письмо, что ты умер!

 — Я сам написал это письмо, — признался Улисс. — Я хотел, чтобы вы поверили в мою смерть. Дело в том, что все эти годы я был в тюрьме... Мы поругались с одним типом, схватились оба за ножи, и я его прикончил. Адвокат не смог доказать, что это была самозащита. Меня посадили на двадцать лет. Мама не пережила бы такого позора, вот я и придумал распустить слухи о своей смерти.

 Все это было довольно логично, но что-то мешало Ане броситься брату на шею. Она сама не могла понять, какое звено в его рассказе кажется ей слабым и почему лицо Улисса не внушает ей доверия. Но в то же время Ана понимала, что, кто бы ни был этот человек, сейчас нужно оказать ему помощь, а там видно будет.

 — Что ты собираешься теперь делать? — спросила она Улисса.

 — Пойду искать угол и какую-нибудь работу, — с надеждой глядя на нее, отозвался Улисс. — Я прежде работал официантом. Соображаю кое-что в кассе, в заказах.

 — Ладно, —  наконец решилась Ана, — оставайся здесь, в пиццерии, будешь работать у меня. Только имей в виду, сюда стекается народ со всего Сан-Паулу.

 — Я тебя не подведу, — преданно глядя на Ану, проговорил Улисс.


 Несмотря на то, что сам Жозе считал себя стариком, женщины все еще засматривались на него. Дело в том, что он принадлежал к тому типу мужчин, которые придают не слишком большое значение своему обаянию, что делало его особенно неотразимым в глазах представительниц слабого пола.

 Но об Ирене, с которой он как-то случайно столкнулся на дороге, он и думать не смел.

 Сегодня он снова увидел эту очаровательную девушку, оказавшуюся также уроженкой Сан-Паулу. Ирена первая окликнула его:

 — Э-эй! Здравствуй! Ты у меня постоянно под ногами путаешься! — шутливо приветствовала она Жозе.

 — А может, это ты у меня под ногами болтаешься? — парировал Жозе, стараясь скрыть радость, которую доставила ему новая встреча с этой девушкой. — Я только что из Параны, привез много вкусных вещей. Зайдешь ко мне на кофе?

 Ирена покачала головой с озабоченным видом:

 — Не могу. В другой раз. А сейчас я тороплюсь. До встречи!

 «Да, надо привыкать получать отказы от девушек, — грустно подумал Жозе, глядя ей вслед. — Конечно, ведь я уже старик. Но какая же она красавица!..»


 Ирена торопилась на встречу с Дудой Бесноватым, сыном Жозиаса, бывшего официанта Аны. Она надеялась узнать от Дуды, не слышал ли он чего-либо о женщине с северо-восточным акцентом, которая позвонила Жозиасу, с тем чтобы выманить его из дому. Ей это удалось, и Жозиас погиб.

 Сандру предупредил ее, что этот Дуда — человек опасный. С ним не раз приходилось сталкиваться Жулии. Дуда расценивал ее благотворительную деятельность как вмешательство в его бизнес, в торговлю наркотиками. Он уже сделал Жулии первое предупреждение: проколол шины колес ее автомобиля.

 С первой минуты их встречи Ирена почувствовала: Дуда что-то знает. Знает, но размышляет: то ли над тем, как подороже продать ей информацию, то ли как скорее избавиться от нее. Очевидно, остановившись на второй идее, Дуда прервал Ирену:

 — Ладно, мне это все неинтересно. Ничем не могу помочь.

 — Дуда, Жозиас был твоим отцом, он любил тебя! Неужели тебя это не волнует?

 — Уматывай отсюда! Надоело с тобой трепаться, — отрезал Дуда.

 — Но это очень важно, — продолжала настаивать Ирена. — Я знаю, что ты можешь мне помочь!

 Дуда мотнул головой:

 — Проваливай отсюда. И не смей меня больше доставать, поняла?

 «Просто заговор молчания!» — подумала Ирена. Но она была не из тех, кто легко расстается со своими идеями. Ирена поехала к Ане. Ее интересовал один вопрос, и многое зависело от того, сможет ли Ана на него ответить.