А Элена сделалась сама не своя, услышав, что отец Дуды исчез. Отговорившись усталостью, она поспешила к себе в комнату и, бессильно опустившись в кресло, повторяла:

 — Господи! Как же я могла решиться на такое? Я пошла на это ради сына...


 Вот уже сутки в морге лежал труп благообразного немолодого мужчины. В карманах его нашли многое, включая крупную сумму денег, но никаких документов. Опознать его пока не могли. Судя по тому, что его отпечатков пальцев не оказалось в картотеке полицейского управления, к преступному миру он не принадлежал. Не было это и ограблением, поскольку при нем остались деньги. Труп был найден возле железнодорожного полотна, так что можно было говорить либо о несчастном случае, либо о самоубийстве. Если труп не опознают в ближайшие сутки, то он будет похоронен за государственный счет как бродяга.


 Тонику, разумеется, не мог не рассказать отцу о просьбе Марселу. Поначалу он собирался держать язык за зубами, зная, что отец и Марселу в ссоре из-за Анны, но все-таки не утерпел. Ему было неприятно думать, что дядя Марселу собирался его подставить, и в каком бы он оказался положении, если бы мать Карины поймала его у себя как воришку.

 Услышав, что Марселу разыскивает черную папку, а она находится у Жозиаса, Жука очень взволновался. Он прекрасно понимал всю значимость этой черной папки и знал, что это главный козырь в руках Аны.

 До тех пор пока она будет у нее, Марселу ничего не сможет поделать ни с ней, ни с детьми. А вот на Жозиаса Марселу мог надавить — как-никак Феррету были хозяевами. В общем, ситуация нуждалась в обсуждении, и Жука отправился к Жозиасу. Но, как выяснилось, он не появлялся дома со вчерашнего дня. Иными словами, уже целые сутки. Такого с Жозиасом еще не бывало. И Жука обратился в полицию.

 Когда Жуку повели в морг, то в представительном седом мужчине он тут же признал Жозиаса. Для Жуки это был тяжелый удар. Смерть непонятная, неожиданная.

 Подписав необходимые бумаги в полицейском управлении, Жука заторопился к Ане. Вызвав ее из пиццерии домой, он сообщил ей и Сандру, что видел Жозиаса в морге.

 — Нет-нет, это не Жозиас, — не поверила Ана и заплакала.

 Жука гладил ее по голове.

 — В полиции предполагают, что это самоубийство, — прибавил он.

 — Самоубийство? — вскинулась опять Ана. — Нет-нет, не может быть! Мы прожили много лет бок о бок, не такой это был человек, чтобы жизнь самоубийством кончать. Я тут видела его сына, настоящий головорез! Я спросила его об отце, а у него глаза заблестели от ненависти. Нет, это не самоубийство, я уверена!


 Китерия рассказала Витанью о трущобах, о Дуде, о Жулии.

 — А я ведь знаю Жулию Брагу! — внезапно сказал Витинью. — Да! Да! Знаю!

 Но Китерия даже не успела расспросить откуда. Прибежала Ана и сообщила, что Жука отыскал Жозиаса, отыскал в морге...

 Пиццерия погрузилась в траур. Дети Аны, дети Жуки — все любили Жозиаса, все горевали о нем. Плакала о нем, непрестанно крестясь, тетушка Нина.

 Утирал слезу и его друг Витинью. Весь квартал пришел хоронить Жозиаса, оказалось, что у этого незаметного человека очень много друзей.

 Прощаясь с Жозиасом на кладбище, Витинью сказал:

 — Друг Жозиас, ты ушел от нас, но в сердцах у нас навсегда останутся светлые воспоминания о тебе. Никто из нас не забудет, каким честным и хорошим человеком ты был. Нетрудно быть обходительным с чистой публикой, но ты, Жозиас, не обижал даже пьянчуг, которые засиживались у тебя в пиццерии, ты ни разу не поднял на них руки и всегда был с ними терпелив. Покойся с миром! Господь знает, что ты один из лучших, кто когда-либо стучался в двери рая. И замолви слово за нас, которые остались еще в земной юдоли.

 Комок в горле помешал Витинью продолжать. Вытирая слезы, люди клали цветы на могилу.

 — Покойся с миром, — шептали они. — Покойся с миром.


 О похоронах Жозиаса знала и Ирена, как-никак Сандру и Джеферсон были ее друзьями. От племянницы Жулия узнала о смерти отца Дуды и пошла к нему.

 — Я видела твоего отца однажды, когда он приходил к тебе. Сегодня его хоронят, — сказала Жулия.

 — Мне это неинтересно, — ответил Дуда. — У меня давно нет отца. И никогда не было.

 Дуда повернулся и ушел привычной расхлябанной походкой, а Жулия с негодованием смотрела ему вслед.

 Услышав рассказ Жулии о Дуде, Лукас сказал:

 — Наверное, Дуда любил своего отца еще меньше, чем мой отец любил меня.

 — Не говори так, Лукас! Отец любил тебя, но он был непростым человеком, и отношения с людьми у него складывались непросто, — возразила брату Ирена.

 —  Только не с тобой, у тебя с ним были прекрасные отношения, — мрачно произнес Лукас.

 —  Не думай плохо об Элиу, сынок, — вступилась за зятя и Жулия. — В глубине души он страдал от того, что не может выразить свою любовь.

 — На такие разговоры ты не купишь меня, тетя, — упорствовал Лукас. — Я прекрасно представляю, что должен был чувствовать Дуда. В конце концов, потерять отца — это большое облегчение.


Глава 18


 Клаудиу любовался снимками Патрисии. Раз от разу она выходила все лучше и лучше. Как профессионал, он мог поручиться, что карьера фотомодели ей обеспечена.

 На шум у дверей Клаудиу обернулся: Диего и Изабелла вернулись с ипподрома. Так рано он их не ждал, обычно они возвращались позже. Поэтому он и позволил себе заняться фотографиями. Ну ничего, сейчас он быстренько все уберет.

 Диего взял одну фотографию и искренне залюбовался:

 — Какая красавица!

 Другую взяла Изабелла и пренебрежительно бросила на стол.

 — Во что ты превращаешь свою квартиру, Диего? — возмущенно начала она. — Я думала, ты запретил превращать свой дом в фотостудию.

 — На Патрисию запрет не распространяется, — добродушно ответил Диего. — Здесь Клаудиу снимает только ее.

 — Что значит не распространяется? — продолжала заводиться Изабелла. — Не квартира, а черт знает что! Проходной двор! А тебе наплевать! Я тебе не какая-нибудь девчонка с улицы! Ты прекрасно знаешь, что мне это не нравится. Ты сделал это специально, чтобы мне досадить. И добился, чего хотел! Ноги моей здесь больше не будет!

 Подхватив сумку, Изабелла выскочила за дверь, а за ней кинулся недоумевающий Диего: да что же это? Из-за чего?

 — Вот уж сучка так сучка, — процедил про себя Клаудиу.

 Вскоре вернулся Диего и устало опустился в кресло.

 Клаудиу пододвинул ему бокал с пивом.

 — Выпей — холодненькое, — дружески посоветовал он, сочувственно глядя на друга.

 Диего отпил полстакана и со вздохом сказал:

 — Иной раз просто жить не хочется! Все должно быть так, как она хочет. Сплошные капризы! Я уже намекнул доне Кармеле, что хорошо бы сводить Изабеллу к психоаналитику. Должен же кто-нибудь ей сказать, что в ее стремлении властвовать есть что-то болезненное.

 — Да, властвовать она любит, — признал Клаудиу. — И в средствах не стесняется! — сказал и тут же осекся, прикусив язык.

 — Что ты хочешь сказать? — встрепенулся Диего. — Ты что-то знаешь? Мне давно кажется, что вы с Изабеллой были знакомы и раньше. Расскажи, мы же друзья! А женитьба — дело серьезное, ты же знаешь! На всю жизнь.

 Клаудиу согласился с Диего и рассказал, что знакомство его с Изабеллой состоялось, когда она пришла к нему в студию, заплатила большие деньги и поручила сделать снимки своего дяди Марселу с хозяйкой пиццерии, от которой у него было трое детей.

 — Снимки я сделал, — закончил Клаудиу. — Как ты сам понимаешь, работа есть работа. А заплатила она очень щедро. Диего был поражен: при чем тут Изабелла? Историю Марселу он знал, но чтобы Изабелла вмешивалась в то, что ее совершенно не касается? Да еще таким непорядочным образом? В общем, с этой историей стоило разобраться.

 На прямой вопрос Диего, зачем ей понадобились снимки, Изабелла, яростно сверкая глазами, принялась чернить Клаудиу:

 — Этот завистник хочет оклеветать меня и расстроить нашу свадьбу! Он завидует твоему счастью, Диего! Положению в обществе! Образованию! Деньгам!

 — Какие глупости. — отмахнулся Диего. — Мы с Клаудиу знакомы с детства. У него немало недостатков, но зависть к ним не относится. А ну выкладывай все начистоту. Отговорками я сыт по горло.

 Разговор происходил в доме Феррету в кабинете Филомены. Изабелла огляделась вокруг — дома и стены помогают, и в голову ей пришла спасительная идея. Изабелла тут же обрела спокойствие и самообладание.

 — Прости, я разозлилась на Клаудиу потому, что он дал мне клятвенное обещание молчать и нарушил клятву. Из-за него я тоже должна теперь нарушать клятву, которую дала тете Франческе. Это она попросила меня о снимках. Ей хотелось покончить с измучившей ее историей. А доказательств у нее не было.

 — Что за бред?! Не могу поверить! Твоя тетя — взрослая женщина, она могла нанять кого угодно! Но вмешивать тебя, невинную девочку?! Да еще дать такое сомнительное поручение! Невероятно! Немыслимо!

 — Раз не веришь, уходи! — разозлилась Изабелла. — Нам не о чем разговаривать!

 — Нет, есть о чем! Ты собираешься стать моей женой, и мы непременно должны разобраться во всей этой истории. Почему ты не обратилась ко мне? Почему взялась за такое поручение?

 — Тетя взяла с меня слово, что я никому ничего не скажу. Откуда я знала, что Клаудиу твой друг! Я нашла его по объявлению!

 По объявлению! Нет. Диего положительно не нравились таланты, которые открывались в его невесте. Вдобавок он почему-то не верил ни одному ее слову. И это недоверие нравилось ему еще меньше.

 Услышав громкие голоса в своем кабинете, Филомена открыла дверь. Изабелла кинулась к ней со слезами и, лепеча, рассказала историю о тете Франческе и снимках.