Для начала Лукас поговорил с сестрой, но Ирена сказала, что Жука ей нравится.

 — И потом, даже если бы не нравился, я бы все равно и слова не сказала маме, — продолжала Ирена. — Она нас вырастила, мы уже вполне самостоятельные, и мама может делать все, что ей заблагорассудится.

 — Нет, не может, — не согласился Лукас, — у нее есть семья, и она должна с ней считаться!

 В один прекрасный день Лукас отправился на центральный рынок, желая поговорить с Жукой. Разговор вышел крайне неприятный. Парень грубил, старался унизить Жуку. Жука, который поначалу вполне искренне пытался успокоить нервного парнишку, постепенно умолк, поняв, что в Лукасе говорит только обида.

 — Не смейте встречаться с моей матерью! Она мне очень дорога, и я сумею оградить ее от недостойных знакомств! — закончил Лукас.

 Жука видел, что Лукас боится лишиться поддержки матери, боится потерять своего самого близкого человека и поэтому изо всех сил защищается от посягнувшего на нее врага. Сострадание и невольное сожаление о тех силах, которые им с Эленой придется потратить на то, чтобы как-то успокоить и поставить на ноги своих неоперенных еще юнцов Яру и Лукаса, — вот что чувствовал Жука, глядя на недобро набычившегося сына Элены.


 Элена сказала, что идет на вернисаж, вышла из дома и села в машину. Но поехала она вовсе не в выставочный центр. В небольшом сквере у нее было вновь назначено свидание с Жозиасом. Она снова ехала к нему с деньгами.

 — Я не знаю как, но закончи с этим делом! — умоляющим голосом повторяла Элена. — Ты же сам понимаешь, что это для меня значит! Мое благополучие, благополучие всей семьи зависит от этого.

 — Понимать-то я понимаю, — ответил Жозиас, — только вот обещать ничего не могу. Уж больно дело-то сложное. Сама знаешь.

 — Знаю, но верю, что и невозможное становится возможным, если очень захотеть.

 Жозиас с сомнением сунул деньги в карман.

 — Попробую, но обещать тебе ничего не могу, — сказал он.

 — Все! Все в моей жизни зависит только от тебя! — такими словами проводила его Элена.



Глава 15


 Филомене не составило большого труда разыскать Адалберту. Где еще можно было искать забулдыгу, прощелыгу, прожигателя жизни? Конечно, в привокзальной дыре, в квартале красных фонарей. Там она его и обнаружила. В плохоньком отельчике, потасканного, постаревшего, полысевшего. Филомена смотрела на него не без брезгливости и лишний раз пожалела, что Элизеу все еще в отъезде. Будь здесь ее разумный положительный муж, он прекрасно справился бы с этим не слишком приятным делом. Не только брезгливость, но и жалость к этому опустившемуся отпрыску благородной фамилии чувствовала Филомена.

 В свое время Адалберту был неотразим, никто не умел так, как он, носить фрак, есть рябчиков и играть тростью. Все это особое умение, оно передается из поколения в поколение, за один раз этому не научишься. Не будучи сама аристократкой, Филомена ценила аристократизм. При этом она прекрасно понимала, что аристократические замашки — женщины, скачки, пристрастие к роскоши — обходятся дорого. Неудивительно, что все деньги Кармелы утекли неизвестно куда.

 Адалберту был немало удивлен, увидев перед собой свояченицу. Он считал, что семейная страница его жизни закрыта навсегда. Но оказалось, что открывается не только новая страница, но и начало главы весьма завлекательно.

 Филомена предложила Адалберту за месячный срок вернуть себе прежний аристократический блеск и обаяние неотразимого мужчины, а потом появиться у нее в доме и повести свою дочь Изабеллу к алтарю. Для приведения себя в порядок Адалберту открывается не слишком большой, но кредит.

 —Ты должен поладить и с Кармелой, — прибавила Филомена, и Адалберту понял, что это и есть главное задание. — Если вы поладите, я приищу тебе доходное место, вполне возможно, управляющего моими ресторанами, и ты не будешь на меня в обиде.

 — А если нет? — спросил Адалберту.

 — Вернешься в свою дыру, — холодно ответила Филомена.

 «Игра стоит свеч», — решил Адалберту, уставший от хронического безденежья и неаппетитных запахов дна, которые, скатываясь все ниже и ниже, он чувствовал все острее и острее.

 Облик и образ жизни стареющего светского льва не претили ему, и он принял предложение Филомены.


 Филомена с торжеством в душе смотрела за ужином на Кармелу, а та, погрузившись в грезы сродни девическим, улыбалась счастливо и безмятежно, как умеют улыбаться только очень любимые женщины.

 «Дуреха безмозглая, — подумала про себя Филомена, — но я эту дурь очень скоро из тебя выбью», — а вслух сказала:

 — Подумай, какая чудесная новость: Адалберту прислал о себе весточку. Он коммерсант, ведет дела с Аргентиной, здесь бывает наездами, но на свадьбу Изабеллы приедет обязательно. Судя по тону, он преуспевает.

 — Я и думать о нем не хочу! — резко ответила Кармела, сдернутая со своих розовых небес на грешную землю.

 Правду сказать, грешная земля в виде номера в мотеле и розовые небеса прекрасно между собой сочетались в жизни Кармелы, но это была ее собственная земля, и никакого отношения к Адалберту она не имела.

 Да, они встречались с Адреану в мотеле, и Кармеле все время казалось, что ей снится чудесный, волшебный сон. Столько нежности, столько любви, столько восхищения получала она от Адреану, что невольно шептала про себя: «За что же мне такое? За что?» Сама она благоговела перед этим юным прекрасным божеством, которое и ее сочло небожительницей...

 И вдруг Адалберту — сперва ловелас, а потом потаскун, начавший с дорогих кокоток и кончивший гулящими девками. Что может быть у них общего? При одном воспоминании о нем Кармелу затошнило. И как может Филомена хотеть, чтобы старый развратник, мошенник, нечистый на руку, повел невинную девочку к алтарю? Именно в этом видела Кармела что-то двусмысленное, нечистое. Однако спорить с сестрой не стала. Ей сейчас было не до споров. Она спешила, потому что вот-вот должен был пробить час свидания.

 Филомена проводила сестру насмешливым взглядом — недолго осталось прыгать этой птичке: от законного мужа, с которым повенчана не только на краткую земную жизнь, но и на всю вечность, так легко не отвертишъся!

 Поднимаясь к себе в кабинет, Филомена встретила Изабеллу. Глаза у бамбины, как любила называть ее Филомена, были заплаканными. На недоуменный взгляд тетушки Изабелла пролепетала:

 — Скоро свадьба, и я так нервничаю! Такая перемена в моей жизни! Готова ли я к ней?..

 — Все будет хорошо, дочурка, — постаралась ободрить ее Филомена, а про себя поставила в вину Кармеле еще и равнодушие к собственной дочери.

 Кто как не она должна была подготовить невинную девочку к переменам, которые ждут ее в брачную ночь?! Вон как переживает, бедняжка!

 А бедняжка только что пережила ужасную сцену — бессилие Марселу в постели показалось ей еще одним рычагом, благодаря которому она сможет им управлять. Оказавшись бессильным по-мужски, он станет бессильным и психологически. Поэтому Изабелла вновь повела себя как требовательная королева. Но Марселу вновь выставил ее за дверь со словами:

 — Я не желаю иметь с тобой никакого дела, если ты не порвешь со своим идиотом! Ты же видишь, что ты мне просто отвратительна! Ты даже не можешь меня возбудить в постели!

 Изабелла в ярости отвесила ему пощечину и, тут же разрыдавшись, понеслась вниз по лестнице. Таких унижений и оскорблений она не прощала! А это уже не первое! Но чем больше было унижений, тем яростней ей хотелось восторжествовать. Тем прочнее была ее связь с Марселу. Диего целиком в ее власти, и рано или поздно он найдет на Марселу компрометирующий материал. И Андреа тоже сделает все, что она ей прикажет, и пикнуть не посмеет!


 Марселу прекрасно понимал, что до тех пор, пока черная папка не окажется у него в сейфе, спать спокойно он не сможет. Он решил отправить в дом к Ане Тонику. Парень ей почти что родственник, пусть покрутится в доме, а если представится случай, то и заберет папку. Ана, даже если и заглянет в нее, ничего не поймет, потому что наверняка посчитает ненужным хламом. Она и не заметит, если Тонику ее вынесет. Лишний раз напоминать Ане о папке он не хотел. Худой мир пока между ними держался.

 Марселу вызвал к себе Тонику и сперва поругал за вечные опоздания.

 — Парень ты толковый, но несобранный, недисциплинированный, — выговаривал он. — Тебе пора за ум взяться! Любая работа любит точность и аккуратность. На работу нужно приходить вовремя.

 Тонику, который опоздал и в этот день, чувствовал себя виноватым. К тому же Марселу был не только его начальником, но и отцом Карины, а значит, с ним нужно было быть в наилучших отношениях, и он принялся оправдываться:

 — Простите, сеньор Марселу, просто случай сегодня вышел совсем неожиданный. Я бежал на работу со всех ног и столкнулся с Жозиасом, вы ведь его знаете, он в пиццерии «Ла Мамма» работает, а тот какие-то документы нес, папка упала, они все разлетелись. Пока мы их собирали, время прошло, и я опоздал.

 — Кстати, о документах, — уцепился Марселу. — Кое-какие, которые мне скоро понадобятся, остались у Аны. Сходи-ка к ней и забери. Они лежат в черной папке. Где точно, не помню, но ты увидишь, черная такая папка.

 — А на ней серебряное тиснение, — уточнил Тонику.

 — Да! — с удивлением согласился Марселу. — Ты что, видел ее у Аны?

 — Нет, у Жозиаса. Он нес как раз эту папку, и мы едва не растеряли из нее документы.

 «Еще не легче! — подумал про себя Марселу. — Значит, Ана передала папку Жозиасу. И передала тогда, когда у нас все как бы пошло на лад. Значит, она мне не доверяет. Уж не узнала ли откуда-нибудь о планах Филомены? Не заподозрила ли важность этой папки? Может, хочет взять меня в оборот?»