– Прошу тебя быть моим гостем. Мне хотелось бы иметь свидетеля. Мы будем обедать втроем, и, я думаю, это будет необыкновенно интересный обед.

Нури улыбнулся.

– Приглашение твое делает мне честь и очень радует меня, принц, – сказал он с легким поклоном, – только прошу тебя не оставлять моего предостережения без внимания.

– Увидишь сам, как я ценю его.

– Это будет для меня большим утешением.

Немного времени спустя Хешам доложил, что обедать подано.

– Проводи меня и будь моим гостем, – обратился принц к Нури и вместе с ним отправился в столовую, где был накрыт маленький столик для принца. На столе дымились кушанья и стоял хрустальный графин с шербетом.

– Ступай вниз, – приказал Мурад своему слуге и отыщи мушира Изета. Передай ему мое желание видеть его у меня за столом.

– Если бы мы только могли видеть физиономию мушира при этом известии, принц, – сказал Нури с язвительной усмешкой Мураду, когда ушел слуга. – Увидев меня здесь, он догадается, кому обязан этой милостью и честью.

В это время Хешам спешил по ступеням лестницы. Он пришел вовремя, застав мушира Изета уже на галерее, готовым оставить дворец. При виде Хешама лицо его невольно омрачилось, и он ускорил шаги.

Но слуга принца догнал его.

– Прошу извинения, благородный мушир, – сказал он, – мне приказано позвать тебя к столу.

Мушир Изет слегка вздрогнул.

– К столу? – переспросил он.

– Так приказал его высочество.

– Хотя у меня и есть спешные дела в серале, но это приглашение светлейшего принца такая милость и честь для меня, что я следую за тобой, – сказал мушир, быстро овладев собой.

Хешам отвел мушира в столовую.

– Принести приборы, – приказал Мурад слуге. – Нури-паша и мушир составят мне компанию.

Последний бросил язвительный взгляд на стоявшего у стола Нури, быстрые, проницательные глаза которого пристально смотрели на мушира.

– Какая неожиданная милость, мой светлейший принц, – обратился Изет с глубоким поклоном к Мураду, – сердце мое исполнено благодарности.

– С каких пор ты снова в моем доме, чтобы помогать мне в личных моих делах? – спросил принц.

Изет нисколько не растерялся.

– Гофмаршал вашего высочества сегодня утром принимал от меня срочные суммы, – отвечал он.

Хешам между тем ставил стулья.

– Я нуждаюсь в обществе, – продолжал Мурад простодушным тоном, садясь за стол, – пора положить конец одиночеству. Я желаю видеть у себя побольше гостей. Садитесь. Нури-паша принял сегодня мое приглашение, хотя он и имеет обыкновение всегда обедать с принцессой. Часто я не могу видеть его за своим столом: это могло бы рассердить мою сестру. Ты же, мушир, с сегодняшнего дня будешь постоянно разделять со мной трапезу, таково мое желание. И без отговорок! Я знаю, ты будешь отговариваться делами – передай их в другие руки, ты останешься у меня и будешь за столом забавлять меня твоим знанием всех новостей.

Нури и Изет заняли свои места. Хешам стал разносить кушанья. Прежде всего он подал принцу блюдо с кушаньем из риса, одним из любимейших в Турции. Мурад положил немного себе на тарелку. Хешам подал затем паше, тот сделал то же. Наконец дошла очередь и до мушира Изета, и он вынужден был взять себе.

– Мы с Нури-пашой не имеем большого аппетита, – начал принц, – мы давеча славно позавтракали, а потому не обращай на нас внимания и ешь вволю. Хешам, наполни бокал мушира, пусть он выпьет за мое здоровье.

Изет побледнел. Он понял теперь план Мурада и увидел, что принц был предупрежден. Но хитрый мушир не упал духом, он быстро сообразил, как ему поступить в этом опасном положении.

– Как могу я есть и пить, когда ваше высочество не прикасаетесь к пище, – сказал он.

– Я приказываю тебе это. Пей за мое здоровье!

– Приказание вашего высочества приводит меня в замешательство – не знаю, как и объяснить его, – отвечал Изет, не дотрагиваясь ни до кушанья, ни до стакана.

– Объясняй его как хочешь, но съешь все с твоей тарелки и осуши бокал.

– Неужели меня будут принуждать к этому? Это похоже на подозрение, – осмелился сказать Изет, прикидываясь оскорбленным.

Нури не спускал с него глаз.

– Я приказываю тебе выпить за мое здоровье, – повторил Мурад.

Мушир, видя, что все погибло, рискнул на последнее: он хотел бежать.

В это мгновение Мурад вскочил со стула и приказал Хешаму принести заряженный пистолет.

– Съешь все с твоей тарелки и осуши бокал, не то я застрелю тебя! – закричал страшно взбешенный Мурад, указывая ему на тарелку.

Хешам принес пистолет. Принц взял его в руку и положил рядом с муширом. Дрожа всем телом, Изет поневоле должен был исполнить приказание принца.

– Надеюсь, что обед нисколько не повредит тебе, – сказал Мурад смертельно бледному муширу, принуждавшему себя есть. – С этого дня, как я уже сказал тебе, ты будешь каждый день обедать со мной. Скромность твоя завела тебя слишком далеко: если у меня нет аппетита, ты ради этого не должен голодать.

– Ваше высочество поступает со мной очень странно, – заикаясь, произнес Изет. – Я не знаю…

– Ты не знаешь, чему обязан честью обедать в моем обществе? Я объясню тебе это, мушир… Мой прадед Солиман, опасаясь за свою жизнь, имел обыкновение заставлять повара пробовать каждое кушанье, прежде чем есть его самому. Ты назначен мне помощником и советником – я избрал тебя для пробы кушаний при моем столе. Сегодня ты положил этому начало. Но что с тобой? – спросил Мурад, увидев, что Изет через несколько минут зашатался на стуле.

– Небольшой припадок… следствие немилости… – пробормотал мушир.

Мурад позвонил.

Несколько слуг вошли в столовую.

– Муширу дурно, – сказал принц, – отнесите его на стуле в соседнюю комнату, пусть он останется там. Вы отвечаете мне за него своей головой, делайте что приказано.

Слуги отнесли мушира в указанную им комнату.

– Подождем и увидим, – обратился принц к Нури-паше, – обморок ли у него только или какая-нибудь болезнь. Тебе же спасибо за посещение и за предостережение. Передай также и принцессе мою благодарность. Я желаю чаще прежнего видеть тебя, Нури-паша, моим гостем. Ты знаешь, что я живу здесь в одиночестве и рад буду найти в тебе друга.

XII. Соучастница

Сирра предчувствовала угрожавшую ей опасность и недаром поспешно скрылась из развалин Кадри, доведя Гассана и принца до камеры бедной Реции; освобождение ее более всего остального беспокоило Сирру. Словно гонимая фуриями, спешила она назад. Не за себя боялась она, она чувствовала только, что должна остерегаться. Ведь она еще не достигла своей цели, не исполнила своего намерения. Ей хотелось посрамить и уничтожить низкие планы Мансура, которым она притворно содействовала, она хотела постараться обратить зло в добро. В случае, если ей это не удастся, она намерена была низвергнуть Мансура.

Со скоростью ветра бежала она по коридорам и, не встречая препятствий, даже не подозревала, что теперь-то и готовилась опасность Гассану, Реции и Юсуфу. Она бежала так быстро, что казалась тенью, и кто увидел бы ее в эту минуту, тот ни за что не принял бы ее за человеческое существо. Не отдыхая ни минуты, даже не давая себе времени перевести дух, спешила она в Бостон-Джалла.

Приближаясь к дому софта, она к своему ужасу увидела перед домом троих сторожей. Сильно размахивая руками, они блуждали вокруг с фонарями, озабоченно что-то ища. Сирра сразу поняла в чем дело. Наверное, они заметили ее отсутствие и теперь в ужасе искали ее, заранее предвидя гнев Мансура-эфенди, когда он придет и узнает, что они упустили чудо. Сирра остановилась и наблюдала за сторожами. Со своего места она могла видеть все, что они делали, не будучи сама замеченной. Как только они подошли к деревьям и кустам, окружавшим большой минарет, чтобы и здесь с фонарем поискать исчезнувшую пророчицу, Сирра подкралась поближе и в то время, как они, осматривая кусты и деревья, отошли далеко от дома, проворно проскользнула в открытые настежь двери. Затем поднялась по лестнице, вытащила назад служившее ей недавно вместо каната полотно, побежала в свою комнату и, как ни в чем не бывало, легла спать.

Только успела она это сделать, как услыхала тихие шаги на лестнице. Сирра не шевелилась, думая, что это один из сторожей шел наверх посмотреть, не тут ли она. Свет от двух горевших у нее в комнате свечей слабо проникал в коридор, дверь была довольно далеко. Но вот внезапно показалась одетая в лохмотья фигура. Сирра вздрогнула, она ясно различала старый желтовато-серый плащ, зеленую арабскую головную повязку и под ней на лице ярко сверкавшую золотую маску.

– Сирра, – прозвучал голос вошедшего.

– Я слушаю, – отвечала Сирра, мгновенно вскочив с постели и низко, до самой земли склоняясь перед Золотой Маской.

– Тебе грозит опасность от Мансура-эфенди, – продолжал глухой, замогильный голос Золотой Маски, – но ты восторжествуешь над ним, если только поступишь согласно моим указаниям.

– Говори. Я готова повиноваться тебе, – отвечала Сирра, не поднимая головы, точно боялась, что один вид золотой маски ослепит ей глаза.

– Я с тобой. Ты не погибнешь, – продолжил снова прежний голос, – только делай то, что я тебе прикажу. В один из следующих вечеров султан, переодетый в мундир мушира, явится к тебе и будет спрашивать тебя о будущем. Не говори ему тех слов, которые будет подсказывать тебе Мансур, не называя султана по имени, скажи ему вот какое пророчество:

«До наступления третьего Рамазана[17] опустеет трон пророка. Не смерть лишит повелителя правоверных престола, а человеческая воля и человеческая рука. Враги во дворце страшнее гяуров. Потом на престол взойдет Магомет Мурад под именем Мурада Пятого, но его царствование продлится всего три месяца, затем трон пророка снова опустеет и опять это сделает не смерть, а человеческая рука. Затем наследует Абдул-Гамид и еще раз опустеет трон пророка. На нем воссядет Мехмед-Решад-эфенди, и тогда пророчество мое будет исполнено». Золотая Маска смолк.