– Эй! – закричал он. – Ты из чьего отряда: Сади-бея или Зора-бея?

– Какое тебе дело? Защищайся! – отвечал тот.

– Сади! Ты ли это? Отвечай же! – воскликнул Зора-бей, раскрывая объятия.

– Но кто ты такой? – вскричал турок.

– Я – Зора.

– Зора! Какое счастье! – воскликнул тот, в свою очередь раскрывая объятия. – Действительно, я – Сади и, приняв тебя за врага, чуть было собственноручно не застрелил своего лучшего друга.

– Вот где пришлось мне отыскать тебя, – сказал Зора, тронутый этой нечаянной радостью и заключил в свои объятия Сади, который казался очень слабым; шея и плечо у него были перевязаны. – Хвала Аллаху! Ты жив!

– Да, я жив. Только со вчерашнего дня знаю я это, – сказал Сади после первых приветствий. – Но, кажется, жизнь моя была на волоске.

– Ты тяжело ранен, Сади?

– В шею неприятельским ятаганом в рукопашном бою и в плечо выстрелом. И голова задета. Но это, друг мой, пустяки, удар, который только оглушил меня и не имел больше никаких последствий.

– Ты был во власти Кровавой Невесты, так донесли мне твои солдаты.

Сади кивнул и тут же спросил:

– Прежде всего, где мои солдаты?

– Немногие из них уцелели.

– Я так и думал, – сказал как бы про себя Сади. – Клянусь бородой пророка, они храбро бились, но они погибли. Так только немногие уцелели? Где же они?

– Они присоединились ко мне. Я отомстил за них и за тебя, Сади, враги разбиты и изгнаны из своего лагеря, который я и занял теперь своим отрядом.

– Отлично! – воскликнул Сади, и его глаза засветились восторгом. – Я не находил покоя в Бедре.

– В Бедре? Разве ты был в Бедре? – спросил Зора.

– Да, вот эта дорога ведет в Бедр.

– Так, значит, я давеча не ошибался в направлении. Да и Тибур мой, мое верное животное, тоже не совсем был неправ: он чуял ближайшую дорогу и пошел по ней. Но прежде всего скажи, как попал ты в Бедр? Как вырвался ты из рук Кровавой Невесты, которая не щадит ни одного врага?

– Эти вопросы предлагал себе и я, но никак не могу на них ответить, мой храбрый Зора, – отвечал Сади-бей, очень слабый от боли и потери крови, что хорошо видел Зора.

– Ты не можешь ехать далее, ты изнурен, Сади, отдохнем несколько часов, а там будем продолжать наш путь в лагерь, – сказал он. – Пока мы сделали довольно, снова соединившись вместе, все остальное легко. Благо ты жив. Мы вернемся к нашим соединенным отрядам. Еще битва с обессиленным врагом, и мы сделаемся властелинами этой земли мятежников, если…

– Если что? – спросил Сади.

– Если Кровавой Невесте и ее братьям не удастся склонить родственное им племя к союзу. Но пойдем же, отыщем где-нибудь поблизости местечко, где нам можно будет подкрепить сном свои силы, – сказал Зора и повел своего друга к ближайшей отвесной скале. Обе лошади следовали за ними.

– Ты видишь, что мне нужен покой, – сознался наконец Сади, – я должен признаться, что я еще слаб, но все же я не мог оставаться там долее, я должен был вернуться к вам. Вот уже четыре часа я в дороге, и от езды мои раны снова заболели.

– Что это такое? – воскликнул Зора, указывая на отверстие между огромными каменными глыбами. – Кажется, мы нашли здесь нечто вроде пещеры, которая может послужить нам отличным убежищем на время ночи.

– Осторожнее, друг мой, – сказал Сади, – мы не должны входить туда без предосторожности.

– Мой Тибур пойдет вперед и укажет нам дорогу, а у меня есть при себе свеча и огниво, – отвечал Зора, зажигая вынутую им из кармана свечу.

Лошадь его, нагнув морду и широко раздутыми ноздрями обнюхивая землю, первая вошла внутрь, по-видимому, очень обширной, далеко простиравшейся в глубь скалы пещеры, вход в которую был очень широк и высок. За ней следовал Зора с пылавшей свечой в руке, Сади замыкал шествие, ведя за узду своего коня.

– Здесь чудесная прохлада, – сказал Зора, и его голос как-то странно зазвучал в пустом пространстве. – Знаешь, что я заметил сейчас?

– Что такое? – спросил Сади, входя в пещеру.

– Что это убежище открыто не нами первыми.

– Охотно верю этому, к тому же и пещера эта не особенно скрыта, – сказал Сади. – Посмотри-ка! Вон там остатки обеда, вот лежат обуглившиеся кусочки дерева – следы того, что здесь зажигали огонь. В той половине на отвесной скале валяется сено, должно быть, служившее постелью прежним посетителям пещеры. Превосходно, Зора, пробудем здесь несколько часов, уснем сами, да и лошадям нашим дадим отдых, им здесь просторно позади нас. Сено будет нам постелью. Утром двинемся в путь. Хвала Аллаху, что я возвращаюсь снова к своему отряду.

Оба товарища легли на сено неподалеку от своих лошадей. Свеча Зора все еще освещала внутренность пещеры, которая внизу была очень широка, наверху же сходилась в виде остроконечного свода. Верхушки вовсе не было видно. В сравнении с величиной внутреннего помещения вход казался узким и низким.

– Поболтаем-ка немножко перед сном, – предложил Зора, погасив свечу. – Я все еще не знаю, что было с тобой и как попал ты в Бедр, ты ведь был в руках Кровавой Невесты. Хотя ты и сказал, что сам не понимаешь, как все это случилось, но все-таки расскажи, по крайней мере, то, что знаешь.

– Те две раны я получил еще раньше удара в голову, и потеря крови, конечно, много способствовала тому, что удар в голову совершенно лишил меня чувств. Что было потом со мной, право, не знаю. Когда я наконец совершенно пришел в себя – должно быть, я долго пробыл в бесчувственном состоянии, – я удивленно осмотрелся: я лежал на постели в чужом доме, около меня сидел старик, житель Бедра. На мой вопрос, как я попал к нему в дом, он отвечал, что нашел меня утром у дверей, как я попал туда, он сам не знает. К этому он прибавил только, что раны мои тщательно перевязаны.

– Однако ты сам не мог добрести до Бедра, – задумчиво заметил Зора. – Невозможно же предположить, чтобы тебя доставили бедуины.

– К чему все вопросы и рассуждения, это напрасный труд, мой благородный Зора-бей, – сказал Сади, и голос его выдавал усталость и потребность во сне после сильного напряжения. – Довольно того, – продолжал он, – что я пришел в себя. Мне помнилось и теперь смутно помнится, что еще перед тем я приходил однажды в сознание. Кажется, я находился в темном помещении и ощущал качку, но вслед за тем я опять лишился чувств, и когда снова очнулся, я был, как ты уже знаешь, в доме старого обитателя Бедра, который не хотел даже принять никакой награды за оказанную мне помощь и попечение.

– Как зовут этого благородного старика?

– Мутталеб. Я быстро оправился и сегодня вечером решился вернуться к своим солдатам. Добрый старик уговаривал меня остаться. Но я не мог оставаться дольше в постели: раны мои зажили. Я сказал ему, что я воин и не могу выносить долгого бездействия. Наконец он уступил моим убеждениям и отпустил меня, натерев прежде освежающим и целительным бальзамом мои раны и сделав новую перевязку. Тогда пришла другая забота: лошади моей не было. Осталась ли она на поле битвы или умчалась оттуда при моем падении, неизвестно. Одним словом, ее не было.

– Так у тебя новая лошадь? А я и не заметил, – сказал Зора, приятно потягиваясь на мягком сене.

– Губернатор Бедра прислал мне другую. Тогда все пошло как по маслу. Я простился с добрым стариком, поблагодарил его за все его попечения и с наступлением сумерек отправился в путь. Я намерен был ехать не по караванной дороге, а по окольной тропе пробраться к тебе. Там я тебя, конечно, не застал бы, чего я, разумеется, не мог знать. Зато я так счастлив, что встретил тебя здесь. Однако спокойной ночи, друг мой Зора. С восходом солнца мы должны снова двинуться в путь.

– Доброй ночи, Сади, – отвечал Зора. Затем все стихло в пещере.

Лошади давно успокоились. Слышно было только мерное дыхание спящих. Глубокая тишина царила кругом. Слабый свет проникал в пещеру, не будучи в состоянии разогнать господствовавшего в ней мрака. Вой голодных гиен и шакалов доносился сюда из пустыни. Но не одни алчные звери под прикрытием ночи делали свои набеги, разрывая могилы и пожирая трупы. Так же и хищные бедуины рыскали по пустыне, подстерегая добычу. Как вихрь мчались они на своих быстрых конях по песчаному морю. Белые плащи развевались по воздуху. Нагнувшись к шее лошади, так что видно было только мчавшегося во весь опор коня да развевающуюся белую ткань, пронеслись они мимо. Вот показались еще всадники, целая толпа, человек десять или двенадцать. Трое ехали впереди, остальные позади. Это были воины из племени бени-кавасов. Кровавая Невеста с двумя своими братьями в сопровождении свиты возвращалась из соседнего бедуинского племени, которое она приглашала к союзу.

Посольство не удалось. Между племенами быстро разнеслась весть, что бени-кавасы потерпели сильное поражение. К тому же эмиры получили от губернатора приказ остерегаться всяких сношений с мятежниками, ибо султан без пощады накажет и истребит всех бунтовщиков. При таких обстоятельствах дела бени-кавасов были плохи, они увидели, что никто из прочих эмиров не хотел примкнуть к ним, а у них было всего пятьсот воинов. В мрачном настроении возвращалась Солия со своей неудачной попытки приобрести союзников. Оба брата ее были также взбешены отказом эмиров. И кому же? Им, гордым сыновьям эмира, союза с которым еще недавно добивались все эмиры как величайшей для себя чести.

Война с падишахом низвела их племя с трех тысяч до пятисот воинов, и теперь, если им не поможет счастливый случай, гибель их неминуема.

Солия ехала погруженная в эти мрачные мысли. По бокам ее ехали братья. Девять всадников следовали за ними.

– Мы едем мимо пещеры Эль-Куриб, – сказала Кровавая Невеста. – Прежде чем ехать дальше, отдохнем тут час-другой.

– Я согласен с тобой, – отвечал один из братьев.

– Я тоже, – сказал и другой. – Ты, Солия, можешь лечь в пещере, мы же с лошадьми расположимся около нее.

И всадники поскакали к пещере Эль-Куриб, уже занятой двумя офицерами падишаха.