В дверь гостиной осторожно постучали, и на пороге возник паж — тот самый мальчик, что провожал Розамунду к королю в Вестминстере. Он почтительно поклонился и сказал:

— Его величеству угодно видеть леди Фрайарсгейт до ее отъезда. Пожалуйста, следуйте за мной.

— А где сейчас король? — спросила Розамунда.

— На опушке леса за этой гостиницей, мадам, — ответил паж.

— Том, ты пойдешь со мной. Я умоляю тебя, сделай это ради моей репутации! — взмолилась Розамунда.

Том кивнул и вместе с Розамундой последовал за пажом. Они прошли к задней двери гостиницы, миновали небольшой огород и лужайку и оказались на лесной опушке, где под деревьями укрывался король. Паж и лорд Кембридж остановились на почтительном расстоянии, а Розамунда приблизилась к королю и сделала реверанс:

— Ты все-таки решил во что бы то ни стало лишить меня репутации в глазах королевы, Хэл.

Король рассмеялся:

— А ты, прекрасная Розамунда, решила во что бы то ни стало оставаться тем, кем должна была быть! — Он запечатлел галантный поцелуй на ее руке. — Я пришел сюда сказать, что ты всегда можешь рассчитывать на мою дружбу — так же, как и на дружбу королевы. Я бы не хотел, чтобы между нами по этому поводу оставалось какое-то недопонимание.

— Тогда я могу лишь обрадоваться тому, что ты вызвал меня к себе, — ответила Розамунда. — Мудрой женщине не повредит расположение обоих супругов!

Король снова рассмеялся:

— Ты, как всегда, сама прямота и откровенность! Мне до сих пор досадно, что мы не смогли продолжить то, на чем когда-то остановились! Никто и никогда не отваживался говорить со мной так, как говорила ты, Розамунда!

— Я всего лишь неотесанная провинциалка, ваше величество, а на границе все видится по-другому.

— Значит, настал час прощанья, дорогая Розамунда! — Генрих привлек Розамунду к себе и поцеловал в губы.

Она мягко высвободилась из его объятий и шутливо погрозила Генриху пальцем:

— Ты всегда был плохим мальчишкой! Но я благодарна тебе за твою дружбу, Хэл. Через два года моя дочка Филиппа вернется ко двору, чтобы стать фрейлиной королевы. Я надеюсь, что ее ты тоже не обойдешь своей дружбой. Она ребенок Оуэна, а Мередиты всегда служили дому Тюдоров верой и правдой.

— Я буду заботиться о ней как о своей родной дочери! — заверил король и подумал: «Если бы у меня была своя дочь!»

— У тебя еще будут дети, Хэл, — сказала Розамунда, словно услышала его мысли. Она сделала реверанс и вернулась к кузену. Паж направился к королю.

— Король хотел с тобой попрощаться? — спросил Том. — Очень мило с его стороны. Тебе будет спокойнее жить, зная, что ты по-прежнему пользуешься его расположением.

— Если бы я уступила и осталась при дворе, рано или поздно Генрих вынудил бы меня вернуться к прежним отношениям и очень скоро пресытился бы мной. Его всегда тянуло к тому, до чего он не может добраться. Сама погоня за невозможным привлекает его сильнее, чем обладание, — ответила Розамунда.

Сдается мне, кузина, что тебе здесь больше нечего делать.

— Да, Том, — согласилась Розамунда. — Я хочу как можно скорее оказаться во Фрайарсгейте.

Глава 18

— Интересно, сколько времени понадобится Логану, чтобы узнать, что ты вернулась? — как бы между прочим спросил Том, искоса взглянув на Розамунду. Они спускались по дороге к Фрайарсгейту.

— Ты притворяешься или на самом деле не видишь его дозорных? — смеясь ответила вопросом на вопрос леди Фрайарсгейт.

Том иронично ухмыльнулся:

— Ты не можешь винить человека в том, что ему неймется. Сколько лет он дожидается тебя?

— Том, я не говорила, что собираюсь за Логана замуж! Он даже не сделал мне предложения! — возмутилась Розамунда.

— Можно подумать, ты хоть на миг сомневалась в его намерениях, милочка! — ответил ей кузен.

— Может, он вполне удовлетворит меня в качестве любовника? — резонно заметила Розамунда. — Том, ну скажи на милость, зачем мне снова выходить замуж? У меня есть три наследницы. У него есть наследник Клевенз-Карна. Я англичанка. Он шотландец. Я не покину Фрайарсгейт до самой смерти. Он не расстанется со своим Клевенз-Карном. И я постепенно прихожу к мысли о том, что у нас с ним много общего.

— Но это же прекрасная предпосылка к счастливому и прочному союзу! — воскликнул Том.

— Поживем — увидим, — в который уже раз повторила Розамунда. Она все время твердила эту фразу по дороге домой.

Лорд Кембридж сердито поджал губы. Если он еще раз услышит эти слова, то закричит от ярости. Или станет трясти кузину до тех пор, пока та не взмолится о пощаде. Упрямица! Эта идиотская ситуация больше не забавляла Тома, а действовала ему на нервы. Он не завидовал лорду Клевенз-Карну. Несмотря на свою любовь к Розамунде, Том не мог не признать, что временами с ней бывает очень трудно ужиться.

Едва они подъехали к дому, Филиппа тут же спрыгнула с лошади и кинулась в объятия Мейбл. При этом она не переставая тараторила, как будто решила в одну минуту рассказать все о своих необычайных приключениях и новой подруге, Сесилии Фицхью. Мейбл крепко обняла и поцеловала девочку, а потом решительно отстранила ее и посмотрела на Розамунду. Та спустилась на землю и, обняв старую няньку, воскликнула:

— Господи, наконец-то я вернулась! Как вы тут жили без меня? У вас все в порядке? Овцы на пастбищах уже успели нагулять жир?

— Эдмунд расскажет тебе все, что бы ты хотела знать, и кое-что такое, чего бы не хотела, но не затыкать же ему рот! — добродушно ворча, проговорила Мейбл. — А ты еще никогда не выглядела так хорошо, возвращаясь от королевского двора, девочка моя.

— Это потому, что я там не задержалась надолго. Я успела вернуть дружбу и короля, и королевы, но почти не участвовала в придворной жизни. Это позволило мне есть и спать как следует, в отличие от моей дочери. Боюсь, ей там слишком понравилось, — заметила Розамунда. Она взяла Мейбл под руку, и они не спеша прошли в дом. — Филиппа покорила всех изысканными манерами — скорее это твоя заслуга, чем моя, — и понравилась королеве. Через два года она вернется ко двору, чтобы стать одной из фрейлин, — рассказывала Розамунда Мейбл, сидя в зале перед камином.

— Какая честь! — обрадовалась Мейбл, но тут же посетовала: — Но ведь она еще совсем ребенок, Розамунда! Как мы позволим ей уехать?

— Все решено за нас, Мейбл. Но я не боюсь доверить свою дочь королеве, поскольку она строго придерживается приличий и требует того же от своих фрейлин. А кроме того, я уверена, что это будет хорошей школой. Девушки из свиты Екатерины по праву считаются самыми образованными в королевстве. Филиппа уже успела подружиться с Сесилией Фицхью, которой тоже предстоит стать фрейлиной. Она дочка графа Ренфри. Младший из ее братьев мог бы стать женихом Филиппы. Ему четырнадцать лет, он служил в свите у королевы, а теперь отправляется в Европу, чтобы продолжить образование во Франции и Италии.

Мейбл слушала Розамунду, одобрительно кивая головой.

— Филиппа уже знает об этом мальчике? Что она сказала?

— Я еще не говорила с дочерью об этом, поскольку считаю такой разговор преждевременным, но она наверняка все знает. Эти девчонки при дворе еще большие сплетницы, чем наши слуги! — Розамунда рассмеялась. — К тому же они могут вырасти и с годами решить, что не подходят друг другу. Мы не заключали никаких серьезных соглашений. Кто знает — может, для Филиппы найдется более подходящая партия? Я не хочу спешить, хотя Том жалуется и причитает как старуха!

— И у меня есть на это причина, милочка! — вставил Том, входя в зал. — Ты никак не хочешь понять одного: необходимо заранее осмотреться, чтобы отобрать лучшие варианты.

— Ничего страшного, Том, — утешила его Мейбл. — До тех пор пока Розамунда имеет твою поддержку, ей не удастся наломать дров. Хотя, конечно, она еще может выйти замуж, и тогда твое влияние на нее уменьшится.

— Его влияние на меня никогда не уменьшится! — возразила Розамунда. — А насчет замужества мы еще посмотрим.

Лорд Кембридж в раздражении заскрежетал зубами.

Вскоре все, включая Эдмунда и отца Мату, собрались за обеденным столом.

— Вас никто не тревожил, пока меня не было, дядя? — спросила у Эдмунда Розамунда.

Он медленно покачал головой:

— Я благодарен лорду Клевенз-Карну за его охранников. На холмах то и дело появлялись чужаки, но так и не рискнули спуститься вниз. Позже они стали следить за Фрайарсгейтом.

— Что это за люди? — встревожилась Розамунда. — Я сама видела на холме всадника, когда мы ехали домой, но приняла его за человека из Клевенз-Карна.

— Я не могу сказать с уверенностью, потому что они удирали прежде, чем мы могли их спросить, — ответил Эдмунд. — Скорее всего это прихвостни твоего кузена.

— Черт бы его побрал! — в сердцах ругнулась Розамунда. — Этот дьявол действительно заинтересовался Филиппой! Ну погоди, доберусь я до тебя! Вздерну собственными деками!

Отец Мата набожно перекрестился и сказал:

— Леди, для решения этой проблемы наверняка должен быть другой способ.

— Ну так расскажите мне о нем, мой добрый святой отец! — запальчиво произнесла Розамунда. — Я сказала ясно и понятно: моя дочь не станет женой младшего Генри Болтона. Я говорила об этом не раз и не два. Что еще я могу сделать, если он не желает слушать?

— Юную Филиппу следует постоянно держать под охраной, — рассудительно сказал священник. — Мы могли бы поговорить с ней откровенно и предупредить о грозящей опасности.

— Да, больше откладывать нельзя, — вставил Эдмунд, и все, кто сидел за столом, закивали в знак согласия.

— О чем со мной следует поговорить? — оживилась Филиппа, до этого сидевшая притихшей. Все даже забыли о том, что она находится рядом.