Розамунда со спутниками отправилась в путь, едва солнце показалось над вершинами гор, а ближе к полудню она начала узнавать окрестности — значит, до Фрайарсгейта совсем близко. Наконец они поднялись на последнюю гору, и перед ними открылся вид на озеро. На сочных пастбищах мирно паслись тучные стада овец с маленькими ягнятами. Арендаторы трудились на полях не покладая рук. Там и сям пашня уже зеленела первыми всходами. Фрайарсгейт был полон жизни, и каждый его обитатель занимался своим делом. По пути к дому Розамунда громко приветствовала тех, кто встречался ей. Какой-то мальчишка опрометью понесся по дороге, оповещая всех о том, что хозяйка вернулась. Розамунда не могла сказать с уверенностью, знают ли здесь о постигшем ее несчастье, хотя до сих пор Эдмунд не считал необходимым скрывать от людей правду. Особенно если они задавали ему прямые вопросы. Леди Фрайарсгейт улыбнулась, заметив в саду веселую ватагу ребятни, приветственно махавшую ей руками. Год назад, когда она вернулась сюда с Патриком, был почти такой же день.

На крыльцо вышел дядя, рядом с ним стоял отец Мата. Он был искренне рад, увидев рядом с Розамундой лорда Клевенз-Карна. Они с Логаном были родственниками и старинными друзьями. Розамунда соскочила с лошади сама, а Эдмунд помог спуститься Мейбл. Филиппа с Люси уже спешили в дом.

— Мне жаль, племянница, что так получилось, — проговорил Эдмунд после приветствия.

— Спасибо, — ответила Розамунда. — Ты присмотришь за тем, чтобы Логану и его родичам подали хороший обед? Они собираются сегодня же вернуться в Клевенз-Карн. Я слишком устала и хотела бы ненадолго прилечь. — Обернувшись к Логану, она бросила коротко: — Спасибо, милорд, — и вошла в дом.

— Ну, — с добродушной усмешкой заметил Том, — по крайней мере на этот раз она не стала драться. А синяк у вас на челюсти почти сошел, мой дорогой.

Рассмеявшись, мужчины вошли в дом.

— Что все это значит? — недоумевал Эдмунд, пока они с Мейбл поднимались на крыльцо, следуя за Томом и Логаном.

— И не спрашивай! — проворчала Мейбл. — Я ушла спать задолго до того, как Розамунду наконец доставили в замок, спасая от грозы и собственной глупости. Это Том должен знать все подробности, вот и вызнавай у него. Ох, слава тебе Господи, я снова дома! Энни хорошо смотрела за хозяйством? — строго спросила старая нянька.

— Энни отлично со всем справилась, — заверил ее Эдмунд.

Они вошли в дом.

— И все же что-то тебя тревожит, — заметила Мейбл.

Пока Розамунды не было, прискакал гонец от короля. Как раз в тот день, когда ты уехала в Эдинбург. Я решил, что раз дело такое важное, то нужно распечатать письмо, а там приказ: «Леди Фрайарсгейт срочно явиться ко двору его величества короля Генриха в Гринвич». Тогда я еще думал, что Розамунда должна выйти замуж, и не надеялся, что она скоро вернется. Мне пришлось самому написать ответ. Дескать, леди Фрайарсгейт в отъезде и получит письмо сразу по возвращении. Я отправил его с тем же гонцом, что доставил королевский приказ. И с тех пор из Англии ни слуху ни духу.

— Ты должен немедленно рассказать об этом Розамунде, — решительно скомандовала Мейбл.

— Это может подождать до завтра, — возразил Эдмунд. — Она и так измучена усталостью и горем. Пусть хотя бы одну ночь поспит спокойно, прежде чем на нее снова свалится груз проблем.

— Пожалуй, ты прав, старик, — согласилась Мейбл.

Логан Хепберн и его люди задержались во Фрайарсгейте, чтобы пообедать. Во второй половине дня отряд собрался в обратный путь. Том вышел их проводить.

Розамунда следила за их отправлением украдкой из окна своей спальни. Она видела, как обернулся Логан, выезжая со двора, но была уверена, что он не заметил ее, спрятавшуюся за занавесью. Почему он обернулся? Этот вопрос не давал Розамунде покоя. Недоуменно пожав плечами, она разделась и легла в постель. Проснулась Розамунда только на следующее утро, перед рассветом, и не сразу сообразила, где она и что с ней происходит. Но блаженное неведение растаяло как туман, и все невзгоды последних дней навалились на нее с прежней силой. Розамунда заставила себя встать и одеться, затем вышла из спальни и тихонько спустилась вниз по лестнице. Слуги только-только встали и приступили к своим утренним делам. Розамунда отворила парадную дверь и вышла во двор, навстречу занимавшейся заре.

Свежий прозрачный воздух был напоен медовым ароматом полей и пастбищ. Она слышала, как в долине глухо мычат коровы и блеют овцы. Птицы звонко заливались, приветствуя чудесное весеннее утро. Небосвод поражал яркой синевой. Розамунда посмотрела на восток, где золотистое зарево восхода становилось с каждой минутой все ярче, и вот над горизонтом показался алый край солнца. Небо окрасилось в необыкновенные оттенки золотого, лавандового, алого и рыжего цветов. Это было так невыразимо прекрасно, что Розамунда не удержалась и заплакала от восторга. Она дома, во Фрайарсгейте! Она вернулась сюда, целая и невредимая. Но Патрик Лесли, граф Гленкирк, утрачен для нее навсегда. Вытирая слезы, Розамунда с тоской думала о том, что не знает, как будет жить дальше. Ведь Патрик должен был стоять сейчас рядом с ней, чтобы разделить восторг перед этим волшебным утром и ответить любовью на ее любовь!

Но им больше никогда не суждено быть вместе.

— Как я это переживу? — прошептала Розамунда. — Как я буду жить без тебя, Патрик?

Но она должна была жить. У нее не было выбора. И она протянет остаток своих дней без графа Гленкирка. Она помнит о своих обязанностях. Она отвечает за Фрайарсгейт, за Филиппу, Бесси и Бэнон. Она может предаваться скорби и отчаянию в уединении, в своей спальне, но должна жить дальше ради своих дочерей. Розамунда повернулась и торопливым шагом пошла в дом. В зале ее уже ждал Эдмунд.

— Утро обещает хороший день, — приветливо проговорила Розамунда. — Ты еще не завтракал?

— Нет, — ответил старик.

— Вот и хорошо. Позавтракаем вместе.

— Ты не хотела бы сперва помолиться?

— Только не сегодня. Садись, Эдмунд. Старик сел и сказал:

— Пока тебя не было, к нам прискакал гонец. Я ответил на это письмо вместо тебя. — И он протянул Розамунде пакет.

— Она открыла его и быстро пробежала глазами письмо.

— Мне сейчас некогда раскланиваться с королем, — сказала она.

— По-моему, племянница, это мало похоже на приглашение. Скорее это приказ, причем довольно суровый.

— И я выполню его в ближайшие месяцы, — резко произнесла Розамунда. — Если король пришлет еще одного гонца, я всегда могу сослаться на то, что была больна.

— Я бы не стал игнорировать королевский приказ, — заметил Эдмунд.

— Я уеду не раньше, чем фермеры соберут урожай, и успею обернуться до зимы. Эдмунд, пойми, я сейчас не в силах снова покинуть Фрайарсгейт, — смягчившись, ответила Розамунда.

— Хотел бы я знать, что понадобилось королю Генриху от простой помещицы из дальней провинции? — рассуждал вслух Эдмунд.

— И я тоже, — добавила Розамунда, хотя прекрасно понимала, что на этот раз королем движет не похоть. При дворе и без нее достаточно женщин, готовых исполнить любое его желание. Почему же Генрих послал именно за ней? И тут Розамунду осенило. Скорее всего лорду Ховарду все-таки удалось сложить два и два. Тем более что Том сам назвал ему имя кузины и сказал, что ей уже приходилось бывать при дворе. Ну что ж, Генриху Тюдору придется набраться терпения. Розамунда еще не скоро сочтет себя достаточно сильной, чтобы предпринять новое путешествие в Англию. А главное — она боялась, что не выдержит, если король начнет задавать ей слишком много вопросов.

Миновал месяц. В июне с юга до Фрайарсгейта дошли слухи о том, что король Генрих отправился воевать с Францией во главе огромной армии в шестнадцать тысяч человек. Вместе с людьми через пролив перевезли лошадей, орудия и прочее снаряжение, необходимое для ведения военных действий. Король рвался в бой как мальчишка. Он привел в полное смятение своих советников. У Генриха Тюдора до сих пор не было наследника. А что, если его убьют? Справятся ли они со смутой или Англии снова придется пережить ужасы братоубийственной войны?

Во Фрайарсгейте лето выдалось на удивление спокойным. Том почти все время проводил в Оттерли, где лично руководил возведением нового дома. Время от времени он наезжал во Фрайарсгейт и развлекал Розамунду своими забавными рассказами о том, что творится в Оттерли. К концу осени новый дом должен быть полностью готов. Слуги Тома уже покинули Лондон и вот-вот прибудут в Оттерли, где первое время будут жить в недостроенном доме. Наконец прибыл большой обоз, тяжело груженный мебелью и прочей домашней утварью. Лорд Кембридж явился во Фрайарсгейт, переполненный новостями. По приказу короля лондонские мастера золотых дел и ткачи изготовили невиданно роскошную сбрую и попону для его боевого коня. Потраченных на это денег с лихвой хватило бы на то, чтобы купить два десятка больших медных полевых орудий. Еще тысячу фунтов потратили на приобретение больших золотых пуговиц, аксельбантов, эполет и прочих украшений. Теперь, если король снимет мантию и латы, его дублет будет ослеплять окружающих своим блеском не хуже восходящего солнца. Император Максимилиан прислал в подарок своему царственному брату и союзнику арбалет из литого серебра в серебряном золоченом колчане. Королевские латы и оружие выглядят так же великолепно.

— Ах, какая жалость, что я ничего этого не увидел! — сетовал Том.

— Хэл всегда питал слабость к внешнему блеску. Он наверняка выгреб все до последнего пенни из отцовской казны, — сухо заметила Розамунда.

— Но и это еще не все, моя милая! В Портсмуте понастроили пивоварен, чтобы бесперебойно снабжать пивом нашу армию и флот. И каждый божий день они варят сотни бочек пива. А сколько туда согнали пивоваров, мельников и бондарей, чтобы собирать и наполнять все эти бочки! Чтобы не нанимать грузчиков, плотники построили огромные деревянные желоба. По ним бочки сразу закатывают на борт кораблей. Но несмотря на эту королевскую щедрость, солдаты заявили, что портсмутское пиво слишком жидкое, и потребовали доставить им пиво из Лондона. Но и это пиво оказалось прокисшим. По-моему, тут все дело в том, что на побережье слишком влажный воздух. Так или иначе, флот уже покинул наш берег. И трюмы кораблей до отказа набили солдатами, лошадьми и бочками с прокисшим пивом. И все они благополучно высадились во Франции.