— Ты невероятно щедр к моим девочкам, — сказала Розамунда, искренне тронутая заботой Тома.

— Глупости, — отмахнулся он. — На что тогда нужны деньги, если я не смогу прикупить пару-тройку безделушек, чтобы порадовать своих любимиц?

— Ну, такие подарки вряд ли можно считать безделушками! — возразила Розамунда.

— Когда ты выйдешь за графа, — напомнил Том, — нам вряд ли удастся снова провести Рождество вместе, особенно если ты всю зиму пробудешь в Шотландии!

— А ты сам приезжай в Гленкирк на Рождество! — тут же предложила Розамунда.

— Что?! — вскричал Том с неподдельным ужасом. — Нет уж, дорогая, благодарю покорно! Может, тебе и придется по вкусу зимовать среди снегов в этой горной норе, но меня увольте от такого счастья! — Тома даже слегка передернуло. — Я и думать о таком не желаю!

— Это не более чем отговорка, чтобы не приезжать, — поддразнила его Розамунда. — Готова поспорить на что угодно, Том, что ты уже прикидываешь, как проведешь следующее Рождество при дворе короля Якова!

— Король Шотландии не знает себе равных по части развлечений! — признался Том с лукавой улыбкой, но тут же снова стал серьезным. — Черт побери, кузина! И как я забыл тебе сказать? Когда я был при дворе короля Генриха, то столкнулся с одним типом, Ричардом Ховардом. Он поинтересовался, не знаком ли я с тобою. И я, конечно, не стал скрывать, что ты моя дорогая возлюбленная кузина!

Розамунда невольно побледнела.

— Он был английским послом в Сан-Лоренцо, — в испуге проговорила она. — После смерти Оуэна я видела его мельком при дворе, но нас не представили друг другу по всей форме. И он решил, что узнал меня, когда увидел во дворце у герцога в Сан-Лоренцо. И хотя я точно знала, кто он такой, я не солгала, когда сказала, что мы не знакомы. Том, что он хотел у тебя выспросить? Пожалуйста, вспомни, как все было, я тебя прошу!

— Он спросил, не бывала ли ты прежде при дворе, и я сказал, что бывала. И что не просто бывала, но еще в детстве успела подружиться с королевой, так что она сама пригласила тебя после безвременной кончины твоего мужа. Но он так напирал со своими вопросами, что я больше не пожелал ему отвечать. А почему ты так встревожилась?

— Я бы не хотела, чтобы он упоминал мое имя при короле. Боюсь, Хэл вменит мне в вину то, что я побывала в Сан-Лоренцо вместе с шотландским графом. Надеюсь, что это до него не дойдет, особенно теперь, когда я собираюсь замуж за Патрика Лесли. Не хватало еще, чтобы у нас на пути встал наш не в меру похотливый король! — пояснила Розамунда. — В Сан-Лоренцо не случилось ничего важного, что могло бы заинтересовать кого-то из правителей, в том числе и Генриха Тюдора. Однако я боюсь, что желание выслужиться перед хозяином заставит лорда Ховарда выложить ему все до мелочей.

— Но меня король ни о чем не расспрашивал, — возразил Том. — Тем более что миссия лорда Лесли по-прежнему остается тайной и у тебя нет причины так волноваться.

— Надеюсь, что ты прав, — задумчиво ответила Розамунда. — Ты же знаешь, какой Хэл ревнивый!

Том постарался перевести разговор на более приятную тему.

— Дорогая девочка, у меня есть для тебя деловое предложение, — произнес он с мягкой улыбкой. — Я не только унаследовал целую кучу денег, но и получаю доходы от вкладов, сделанных когда-то моим дедом. Этого вполне хватает на жизнь. А ты с самого возвращения твердишь о том, что хотела бы продавать во Франции свою замечательную шерсть. По-моему, мы могли бы завоевать рынки не только во Франции!

— Но у меня не наберется столько шерсти, Том, — возразила Розамунда.

— Это верно. Но мы могли бы увеличить поголовье овец в ближайшие несколько лет, в то время как будем расширять рынок. Представляешь, как хорошо пойдет твой фрайарсгейтский синий? — продолжал Том. — Девочка моя, как только я восстановлю Оттерли, мне нечем будет заняться! И как еще прикажешь мне развеять скуку? По-моему, лучше всего было бы приобрести корабль, чтобы самим перевозить шерсть. Как ты считаешь? Пока готовится первая партия сукна, на верфях в Лейте для нас построят новое судно. Даже при самых благоприятных обстоятельствах у нас уйдет не меньше двух лет на подготовку, моя дорогая!

— Построить собственный корабль?.. — Розамунда призадумалась. — Но у меня не хватит на это денег, Том.

— Конечно, у тебя не хватит. Зато они есть у меня, — невозмутимо парировал он. — Мы ведь будем партнерами в этой авантюре, кузина. Я обеспечу судно и денежные вложения. Ты обеспечишь шерсть и рабочие руки.

— И все равно мне кажется, что твой вклад будет гораздо больше моего, — возразила Розамунда. — Даже если я увеличу поголовье овец. Том, ты должен быть старшим партнером.

— Мы будем равными партнерами — и точка, — отрезал Том. — Да ты подумай сама, Розамунда! От меня зависит лишь начальный этап дела, а потом вся ответственность окажется на твоих плечах! К тому же вы с девочками являетесь моими наследницами. Какой смысл дожидаться моей смерти, чтобы начать пользоваться богатством? Тем более что у нас есть отличная возможность сообща создать что-то грандиозное!

— Это слишком щедрое предложение, — в нерешительности проговорила Розамунда.

— Это мой подарок на двенадцатую ночь, девочка моя! — ответил Том с довольной улыбкой. — В то время как ты боролась за существование, я бесцельно прожигал жизнь. В конце концов мое существование стало казаться мне невыносимо скучным и бесцельным. После смерти сестры у меня не оставалось близких, пока ты не вошла в мою жизнь. И я снова получил возможность развлекаться. Я нашел новую цель. У меня появилась новая семья. И мы вместе создадим наше предприятие, Розамунда. А теперь скорее поблагодари меня и скажи, что согласна.

Розамунда не выдержала и рассмеялась:

— Спасибо тебе, Том! Я согласна. Фрайарсгейтская шерсть действительно намного качественнее всего, что мне довелось увидеть во Франции. И я уверена, что на нее будет большой спрос. Мы завоюем рынок!

— А чтобы сразу установить высокую цену, сначала мы будем выставлять на продажу лишь небольшие партии этой шерсти. — Том лукаво ухмыльнулся: — Черт побери! Во мне снова заговорила купеческая жилка! Представляешь, что было бы с королем и его придворными, доведись им услышать от лорда Кембриджа такие меркантильные речи? — Заметно было, что Том ужасно доволен собой. — Но с другой стороны, я никогда не мог похвастаться чистой голубой кровью! — И он снова ухмыльнулся.

— Мне и самой удивительно, что ты все-таки решил обосноваться у нас в Камбрии, — сказала Розамунда. — Я помню, как ты впервые оказался здесь и сказал, что горы очень красивые, но в то же время тебе явно не хватает цивилизованного общества. А теперь ты сам перебрался сюда.

— Но тогда я еще не знал, что обрету здесь вторую семью, — оправдывался Том. — И мои прекрасные дома в Лондоне и Гринвиче по-прежнему ждут хозяина. Мы могли бы иногда останавливаться там, да и девочкам придет пора явиться ко двору. Они ж не могут просидеть всю жизнь здесь, думая, что Фрайарсгейт — это и есть весь мир.

— Когда ты собираешься начать восстановление Оттерли? — спросила Розамунда.

— Дом уже разобран, и место расчищено, но мы не можем начать стройку раньше весны. Пожалуй, я примусь за строительство после твоей свадьбы с графом.

— А как нам быть теперь с дядей Генри?

— Я еще осенью приказал построить для него небольшой, но удобный домик. Он поселился там с госпожой Доджер. Это экономка, которую я нанял специально для него. Двенадцатая ночь на исходе, кузина. И завтра дядя Генри вернется в свое гнездо. Самое время его отсюда удалить. Он слишком быстро освоился во Фрайарсгейте, и я заметил, что он стал задавать слишком много вопросов. Боюсь, что, несмотря на все свои жалобы на одиночество, он все еще поддерживает связь с Генри-младшим. А мне он как-то сказал, что не теряет надежды уберечь своего сыночка от дурной жизни, которая приведет к дурному концу. Розамунда кивнула:

— Не хватало еще, чтобы он вообразил, будто мог бы женить своего сыночка на одной из моих дочерей. Лучше я спалю Фрайарсгейт собственными руками, чем допущу подобное.

— Мы позаботимся о том, чтобы его мечты так и остались мечтами, — серьезным тоном проговорил Том.

— И все же я ничего не могу с собой поделать. Мне жаль его, — помолчав, призналась Розамунда. — Хотя в то же время я так и не простила его за то, как он обращался со мной в детстве. Я почти не помню своих родителей, но с того дня, как их не стало и в мою жизнь вошел дядя Генри, это были сплошные несчастья. Только замужем за Хью я смогла почувствовать себя в безопасности. Я бы хотела простить его и быть к нему милосердной, но не могу.

— Ну так и не старайся себя переломить, — посоветовал Том. — Эдмунду с Ричардом легко изображать из себя святых и призывать к милосердию, но ведь это не они в детстве натерпелись от Генри Болтона, а ты. Возможно, со временем обида притупится и ты тоже сумеешь его простить, но сейчас для этого еще рановато.

Розамунда поднесла к губам руку кузена и с чувством поцеловала.

— Ты такой мудрый, Том. И если ты благодарен мне, то я благодарна тебе вдвойне!

На следующий день для Генри приготовили удобный крытый возок, чтобы доставить обратно домой. Он покидал Фрайарсгейт с явной неохотой и напоследок задержался, медленно обведя зал взглядом. Уставившись на Филиппу, старик спросил:

— Стало быть, ей уже девять, племянница?

— Исполнится девять в апреле, — ответила Розамунда. — А что?

— Моему Генри пятнадцать лет. Самый подходящий возраст, чтобы жениться.

— Мой кузен опозорил себя, став вором. Вряд ли это можно считать подходящей партией для наследницы такого поместья, — сухо возразила Розамунда. Она сама проводила Генри до крыльца, и слуга помог ему забраться в возок.

— Это все потому, что у него больше нет крыши над головой и бедное его сердце разбито после того, как их бросила мать. Вот увидишь, племянница, немного удачи — и он снова станет парнем хоть куда! — упрямо бубнил свое Генри.