Лорд Грей послушно чмокнул их и ответил:

— Мой друг граф Гленкирк желает быть представленным по всей форме английской подруге нашей королевы, леди Фрайарсгейт. Ты могла бы это устроить?

Элсбет Хьюм обернулась и с улыбкой посмотрела на Патрика Лесли.

— Я могу это устроить, милорд. Розамунда Болтон — очаровательная дама. В ней нет ни капли той спеси, которая брызжет через край из прочих англичан, состоящих при дворе. И судя по нетерпению в ваших глазах, полагаю, что вы так или иначе все равно с ней познакомитесь. Верно? — спросила Элсбет, одарив графа кокетливой улыбкой.

— Вы не ошиблись, госпожа Хьюм, — улыбнулся в ответ Патрик.

— Идемте же, я вас представлю. Надеюсь, ваши намерения в отношении леди Фрайарсгейт не менее достойны, чем у прочих кавалеров в этом зале. Однако эта леди отнюдь не глупа и умеет постоять за себя, так что будьте осторожны, милорд. Уже не одному джентльмену, сделавшему попытку перейти границы дозволенного, довелось испытать на себе ее гнев, — проговорила Элсбет и двинулась в сопровождении лорда Грея и графа Гленкирка в другой конец зала. Оказавшись перед троном, на котором восседала королева, Элсбет Хьюм почтительно поклонилась и произнесла:

— Ваше величество, графу Гленкирку угодно выразить свое почтение леди Фрайарсгейт. Могу я просить вас о позволении представить их друг другу?

Маргарита Тюдор, королева Шотландии, милостиво улыбнулась Патрику Лесли и Эндрю Грею и сказала:

— Я даю вам свое позволение. — Затем, задержав недоуменный взгляд на графе, добавила: — Мы не знакомы с вами, милорд. До сих пор вы не были при дворе, не так ли?

Патрик с необычайной элегантностью и учтивостью поклонился королеве, демонстрируя присутствующим, что горцы тоже знают толк в этикете, и ответил:

— Нет, не был, ваше величество.

— Что же привело вас снова ко двору? — спросила королева.

— Личное приглашение его величества, мадам, хотя пока он не счел возможным поделиться со мной своими планами, — ответил граф и снова учтиво поклонился. Про себя же он подумал, что это наверняка нечто важное — иначе с какой стати Якову Стюарту посылать гонца за графом Гленкирком? Король слишком хорошо знает, как он относится к его двору и ко всем прочим королевским дворам.

Как интересно! — заметила королева. — Я непременно расспрошу короля о той загадке, которую вы загадали мне, милорд! — кокетливо добавила она и улыбнулась графу. — Даю вам свое позволение быть представленным моей близкой подруге леди Фрайарсгейт. Бет, познакомь их. — Королева милостиво кивнула и переключила свое внимание на других гостей.

— Леди Розамунда Болтон, Патрик Лесли, граф Гленкирк, и мой приятель лорд Эндрю Грей, — проговорила Элсбет, представляя даму мужчинам.

Розамунда подала руку для поцелуя и посмотрела на представленных ей джентльменов.

— Леди Розамунда! — Лорд Грей припал поцелуем к маленькой женской ручке.

Розамунда мило улыбнулась и перевела взгляд на графа. Едва встретившись с ним глазами, она почувствовала, как земля уходит из-под ног. Ей казалось, что она знает этого человека целую вечность, хотя никогда прежде не видела его. Почувствовав легкую внутреннюю дрожь, Розамунда усилием воли попыталась совладать с внезапно охватившим ее волнением. Однако в ту секунду, когда губы графа коснулись ее руки, она вдруг ощутила нечто подобное удару молнии.

— Мадам, — низким и глубоким голосом проговорил граф, задержав руку Розамунды в своей большой руке.

— Милорд, — еле слышно произнесла Розамунда. В этот момент ей показалось, что они с графом вдруг стали единым целым.

Лорд Грей и Элсбет Хьюм понимающе переглянулись и неспешно удалились, оставив графа и Розамунду вдвоем.

— Давайте прогуляемся, мадам, — предложил Патрик и уверенным жестом положил маленькую ручку Розамунды на сгиб своей руки, — и расскажем друг другу о себе.

— Но мне нечего рассказывать, — ответила Розамунда, понемногу приходя в себя от пережитого волнения.

— Вы англичанка, но не с юга, поскольку я слишком хорошо понимаю вашу речь, — высказал предположение граф.

— Я родом из Камбрии, милорд, — ответила Розамунда и смущенно улыбнулась.

И как же девушке из Камбрии удалось подружиться с Маргаритой Тюдор? Подружиться настолько, чтобы получить приглашение ко двору короля? — спросил Патрик, стараясь на ходу приноровиться к мелким шагам леди Фрайарсгейт. Будучи намного выше ее, он при разговоре вынужден был наклониться ниже, почти к самому ее лицу, чтобы расслышать сказанное.

— Когда умер мой второй муж, он отдал меня на попечение короля Генриха. Не того, что сейчас сидит на английском троне, а его отца, — пояснила Розамунда. — Мне тогда было тринадцать лет.

— И в тринадцать лет вы уже пережили двух мужей, мадам? О, вас надо опасаться? — добродушно пошутил граф.

— Сейчас мне двадцать три года, милорд, и я похоронила трех мужей! — в тон ему ответила Розамунда.

Граф громко рассмеялся.

— И у вас есть дети, — утверждающе добавил он.

— Три дочери, — согласно кивнула Розамунда. — Филиппа, Бэнон и Элизабет. Все они от третьего мужа, сэра Оуэна Мередита. Первый раз меня обручили в три года с моим кузеном. Он скончался от лихорадки, когда мне было пять лет. В шесть лет меня выдали замуж за сэра Хью Кэбота, пожилого рыцаря, на котором остановил свой выбор мой дядя, желавший вернуть себе власть над Фрайарсгейтом. Однако Хью научил меня независимости и удачно обошел притязания моего дяди Генри, оставив меня под покровительством короля после своей кончины. Мой дядя чуть не лопнул от злости, потому что собирался выдать меня за своего второго сына, которому к тому времени едва исполнилось пять лет. Сама королева-мать, достопочтенная Маргарет, и ваша королева, Маргарита Тюдор, выбрали для меня третьего мужа. Оуэн был замечательным человеком, и из нас получилась хорошая пара.

— Как он умер? — спросил граф.

— Оуэн любил Фрайарсгейт так, будто сам родился и вырос в этом поместье. Он даже приобрел забавную привычку лично проверять каждое дерево в наших садах, чтобы во время сбора урожая не пропал ни один плод. До него никому и в голову такое не приходило. Нам не жаль было поделиться с птицами или оленями опавшими фруктами. Но он так не думал и считал это непростительной расточительностью. Я как раз была на сносях, когда он свалился с верхушки яблони и сломал себе шею. Гнилая ветка не выдержала его, — вздохнула Розамунда и, помолчав немного, с грустью добавила: — А после этого наш сын родился мертвым.

Граф как-то по-особенному взглянул на молодую женщину и сказал:

— Я потерял жену во время родов, но мой сын выжил. Сейчас он уже взрослый женатый человек.

— Это ваш единственный ребенок? — участливо спросила Розамунда.

— У меня еще была дочь, — сухо ответил граф, давая понять, что разговор на эту тему продолжать не стоит. Они не заметили, как оказались у выхода из тронного зала. — А почему бы нам не выйти полюбоваться на звезды? — предложил Патрик. — Сегодня совершенно ясная ночь, и зимой над Стерлингом звезды светят особенно ярко.

— Но мы замерзнем! — произнесла Розамунда, хотя и сама была не прочь выйти из зала.

Граф щелкнул пальцами, подзывая лакея.

— Да, милорд? — почтительно поклонился тот.

— Подай две теплые накидки — для меня и для леди, — приказал Патрик.

Сию минуту, милорд, если вы изволите подождать здесь, — ответил лакей и поспешил прочь. Вскоре он вернулся, держа в руках ворох теплой одежды.

Граф накинул Розамунде на плечи длинную коричневую шерстяную накидку, отороченную куньим мехом, затем обошел спереди, аккуратно застегнул все бронзовые пуговицы в виде лягушек и накинул на голову капюшон.

— Вот так, — заключил он, затем взял у лакея вторую накидку, сунув ему при этом несколько мелких монет, и вместе с Розамундой вышел в сад.

Стояла тихая морозная ночь. Высоко-высоко в темном небе ярко сверкали звезды подобно алмазам на черном бархате. Патрик и Розамунда шли молча довольно долго. Огни замка вдали превратились постепенно в тусклые желтые пятна. Патрик вдруг остановился и, повернув Розамунду лицом к себе, скинул с ее головы капюшон. Огромные янтарного цвета глаза смотрели на него в напряженном ожидании. Патрик взял лицо Розамунды в свои большие ладони.

Сердце ее стучало в груди тяжелым молотом. Она не могла отвести от графа взгляда. Когда он медленно склонился и слегка коснулся поцелуем ее губ, как будто пробуя их на вкус, Розамунда вдруг обвила его руками за шею и притянула к себе. В ее поцелуе чувствовалась неукротимая сила страсти. Розамунда содрогнулась всем телом, словно прошитая ударом молнии.

— Я уже немолод, мадам, — тихо проговорил Патрик, когда их губы разомкнулись.

— Знаю, — так же шепотом отвечала Розамунда.

— Я прожил половину века, — продолжал граф, — и вполне мог бы быть вашим отцом.

Но вы не мой отец, милорд, — возразила Розамунда. — Вы старше Оуэна Мередита, но моложе Хью Кэбота. Нас влечет друг к другу, хотя я не понимаю, почему и как. Я знаю, что вы чувствуете то же самое, потому что видела это в ваших глазах. — Розамунда протянула руку и нежно погладила графа по щеке. — Итак, это случилось с нами, милорд. Что же нам теперь делать?

— Поверите ли вы, мадам, если я скажу, что до сего момента ни одна женщина не будила во мне такие чувства?

— Меня зовут Розамунда, — проговорила леди Фрайарсгейт. — И я, как и вы, милорд, никогда в жизни не испытывала ничего подобного.

— Меня зовут Патрик, — в тон ей промолвил граф.

— Мы заколдованы, Патрик? — спросила Розамунда, неотрывно глядя ему в глаза.

— Но кем или чем?

— Не знаю, — покачала головой Розамунда. — Я здесь недавно и почти ни с кем не знакома.

— Я тоже, — проговорил граф. — Я не был при дворе с тех пор, как много лет назад вернулся в Шотландию из Сан-Лоренцо.