Я глянула на окно – вечерело. Почему она за мной не приехала? Я вытерла слезы и набрала Людкин номер.

– Розунчик, – раздался голос Люды, такой родной. – Я уже знаю обо всем. Приехала за тобой, а меня не пустили. Врач сказал, ты проспишь до вечера, и забрать тебя смогу только завтра. Ну как ты там? Держишься?

Я отрицательно покачала головой, и слезы снова нахлынули на меня.

– Я хочу отомстить, – всхлипывая, тихо проговорила я.

– Кому? – не поняла Люда.

– Новикову. Я уверена, что это он. Он мне угрожал. Сказал, что отнимет все.

– Вот урод! – воскликнула Люда. – Да по нему давно тюрьма плачет. Знаешь что, ты должна обо всем рассказать в полиции. Уж они его точно за яйца возьмут!

– Ты что! – воскликнула я и, шмыгнув носом, вытерла лицо. – А если он с тобой что-нибудь сделает? Нет, я ничего не буду рассказывать. У него есть связи, его выпустят под подписку и тогда… Даже боюсь подумать, Люд. Он словно озверел. Больной ублюдок! Ненавижу его.

– Малыш, не думай об этом. Бли-и-ин, плохо, что я не могу приехать и поддержать тебя. Время посещений закончилось, видите ли! – возмущенно выпалила она. – Вообще уже обнаглели.

– Не волнуйся, я буду в порядке, – сказала я, но сама не особо поверила словам.

Мне необходима хоть чья-нибудь поддержка.

– Точно?

– Да. Не волнуйся.

Попрощавшись с Людой, подошла к окну. На улице было еще довольно светло. Больничные стены давили, не позволяя выбраться из удушающего кокона. А мне хотелось глотнуть свежего воздуха и привести мысли в порядок. Но сильнее всего хотелось убежать отсюда. Я вдруг четко осознала, что не успокоюсь, пока Новиков ходит по этой земле, совершая преступления, за которые его никто не наказывает. Ведь должна же быть справедливость. И пусть для него этой справедливостью буду я.

Не понимая, что делаю, бросилась к тумбочке, открыла дверцу и принялась хаотично перекладывать в сумку вещи: нижнее белье, халатик, зубную щетку. Похоже, это единственное, что у меня осталось. Сдержав внезапный порыв разреветься, сжала зубы, сменила больничные тапки на свои туфли и выскочила из палаты. Коридоры пустовали, мне удалось незаметно выскользнуть из больницы. Замерев на крыльце, вспомнила о пистолете, который зарыла в саду дома. Дома, которого больше нет. Слезы снова брызнули из глаз. Вдохнув вечерний воздух, попыталась успокоиться. Перекинула сумку через плечо и, сбежав со ступеней, натолкнулась на кого-то.

– Извините, – буркнула, не поднимая головы.

Хотела отойти, но крепкие руки не позволили, удержав за плечи.

– Роза?! – раздался встревоженный знакомый голос.

Я подняла голову и увидела Андрея Ковальского. Не в силах что-либо объяснять, кинулась в его объятия и обессилено разревелась.

– Что случилось, Роза? Куда ты собралась?

Мне так не хватало того, к кому могла просто прижаться, на чьем плече могла поплакать. Я крепко вцепилась в него, ища поддержки.

– Я… – протяжно всхлипывала. – …Не могу больше там находиться.

– Почему? – он отстранил меня от себя и заглянул в глаза. – Что произошло? Тебя кто-то обидел? Этот твой Дима?

От упоминания его имени внутри все перевернулось. Внутренности обожгла такая злоба, что я с ненавистью выплюнула слова:

– Не напоминай мне об этом уроде!

Меня затрясло, гнев требовал выхода.

– Роза, объясни, что произошло, иначе я не смогу тебе помочь.

– Мне уже никто не поможет. Я жить не хочу, понимаешь?

Я попыталась вырваться из рук Андрея, но он не позволил. Сумка сползла на плечо, я резко закинула ее обратно.

– Ты опять? А ну выброси эти мысли из головы. Слышишь? – он встряхнул меня.

Я непроизвольно закивала, шмыгая носом, а потом прошептала:

– Сначала я потеряла ребенка… А теперь вот родители… – голос дрожал, слезы продолжали течь по щекам. – Их больше нет.

– Как нет?

– Сегодня приходил следователь… Сказал, что наш дом… сгорел. От них почти ничего не осталось. Теперь у меня никого нет, – прошептала я, снова прижавшись к груди Андрея. – Никого нет. Никого…

– У тебя есть я. Ты можешь на меня положиться, – он отстранился и взял мое лицо в ладони. – Я знаю, что значит потерять близких людей. Знаю, что такое остаться одному. Наши с тобой судьбы похожи, с одной лишь разницей: рядом со мной не было человека, который бы мне помог справиться с горем. А у тебя есть. Я не оставлю тебя, слышишь?

Слова Андрея немного меня утешили, но не заглушили ту боль, что раздирала душу на крошечные куски. Мне по-прежнему хотелось мести.

– Сейчас мы поедем ко мне, – сказал он, – а завтра я позвоню твоей подруге, и мы займемся похоронами. Ты можешь ни о чем не беспокоиться.

Слово «похороны» доконало меня. Пересохшие губы, разбухшие от того, что я их постоянно кусала, затряслись, и я снова заревела. Внутри была пустота, сердце защемило от тоски. Почему же так больно, Господи?!

Андрей обнял меня, успокаивающе провел рукой по волосам. Я обхватила его торс руками, глотая соленые слезы отчаянья. Спустя несколько минут уже сидела в «Мустанге» рядом с ним, а через час стояла на пороге его квартиры. Так странно было оказаться в жилище «звезды» и увидеть обычную холостяцкую квартиру. Без роскоши и пафоса.

– Располагайся, – сказал Андрей, когда мы вошли. – Здесь всего одна отдельная комната, но не волнуйся, можешь занять ее. Я ею почти не пользуюсь, можно сказать, живу в гостиной.

– Как-то неудобно.

– Да ладно тебе. Будь как дома.

Я без эмоций растянула губы в тонкую линию и несмело шагнула вперед. Постаралась отвлечься от неприятных воспоминаний, разглядывая пространство вокруг. Позади меня по правую сторону рядом с входной дверью находилась подставка с большим жидкокристаллическим телевизором. На стене висели фотографии Андрея с группой, награды, дипломы. По левую сторону виднелась деревянная дверь, скорее всего, гардеробная. Рядом с ней – подставка для обуви с кучей кед и кроссовок, выше – крючки для одежды. Прямо передо мной стоял угловой огромный диван черного цвета с множеством темных подушек. Перед ним на коврике – стол. Гостиная была объединена с кухней – тут же был кухонный гарнитур с мойкой. Я прошла дальше, осматриваясь.

– Не обращай внимания на бардак, – вдруг раздалось за спиной. – Я только сегодня вернулся с гастролей и не успел прибраться.

Андрей прошел в комнату, где мне предстояло жить, я, будто на автомате, вошла следом. Типичный набор мебели: полуторная кровать, широкий шкаф-купе с зеркальной дверью, столик и пара черных кресел. Бордовые обои придавали пространству некую таинственность, но меня сейчас это мало заботило.

– Здесь не так много моих вещей, – он раздвинул двери шкафа-купе. – Нам обоим хватит места.

– Да, но мне нечего туда складывать, – с грустью заметила я, положив на кровать сумку.

– Мы купим тебе все необходимое. Не волнуйся. Можешь взять мой ноутбук и заказать любую одежду через сайт. Все, что захочешь. Я оплачу.

– Не надо ничего. Серьезно, – без эмоций произнесла я.

– Не спорь со мной! Это мой дом, и мои правила. Понятно?

– Ладно, – сдалась я под напором мужчины. – Делай, что хочешь. Мне все равно.

У меня не осталось сил на возражение. Плевать на все. Если некуда деньги девать – пусть покупает мне вещи, так и быть.

– И еще… я помогу тебе восстановить документы, – пообещал Андрей.

– Паспорт у меня есть, а вот диплом и свидетельство об окончании курсов… Все было в доме. А дома больше нет… Как он мог такое сотворить?! – сорвалась я.

Кричала охрипшим голосом, не понимая, что так только делаю хуже самой себе.

– Тварь! Какая же он тварь! Ненавижу его! – меня снова накрыло отчаяние.

Подошла к стене и ударила кулаками по ней. Затем опустилась на пол и разрыдалась.

Андрей сел рядом, крепко обнял и прошептал:

– Тише, малышка. Боль пройдет, – он убаюкивал меня в объятиях. – Нужно просто потерпеть. Скоро станет чуточку легче. Главное постарайся не думать об этом.

Андрей погладил меня по волосам, поцеловал в затылок…

Но я не могла не думать…

Мама… Папа… Их больше нет! Как такое возможно?

Еще несколько дней назад я видела родителей, разговаривала с ними, а сейчас их нет. Больше нет… Как такое вообще могло случиться? Не понимаю… Дима ведь всегда был хорошим парнем, вполне себе адекватным. Как он мог превратиться в чудовище? Как он мог таким зверским способом лишить жизни самых дорогих для меня людей? Только лишь из мести? Не понимаю…

Когда я успокоилась, Андрей уложил меня в кровать и чуть позже принес открытый ноутбук.

– Вот сайт. Заказывай все, что хочешь. Адрес доставки там сохранен.

Я глянула на парня и хотела возразить, однако он опередил меня:

– Давай-давай, полистай каталог. Тебе нужно отвлечься, иначе мысли сожрут тебя.

Я все-таки заказала кое-какую одежду и вскоре, обессилив от переживаний и слез, уснула.

***

Хмурое серое небо тяжелыми тучами нависло над кладбищем. Ветер раскачивал деревья, шелестя зелеными листьями. Дождевые капли нещадно били по черным зонтам собравшихся, будто вместе со мной оплакивая потерю. Ежась от холода, я поправила черные очки, упавшие на кончик носа и взяла за руку подругу. Она подбадривающе коснулась моего плеча и шепнула на ухо:

– Держись.

Я поджала губы, из последних сил подавляя слезы. Слышала, что мертвым тяжело, когда их оплакивают, поэтому старалась контролировать эмоции. Да и показывать свою боль при людях как-то неправильно. Это только мои переживания. Жалость мне не нужна.