– Или вы испугались содеянного и в последний момент…

– Не надо меня запугивать, вы забываете, что господин Спиридонов жив, и я могу пожаловаться ему.

– На что?

– На то, что вы оказываете на меня давление.

– Я не давление оказываю, а прорабатываю абсолютно все варианты, – следователь смягчил тон.

Разговор вымотал Катю окончательно. Она поняла, что каждое слово, которое она произносит, будет рассматриваться под лупой. Что каждое ее утверждение, каждый факт может быть как за нее, так и против.

В Москве повестку она получила через десять дней. В самом разгаре ее детективных размышлений и выклеивания макета яхты. Она долго читала бумажку, потом позвонила маме:

– Я завтра иду к следователю, фамилия его Муравьев, зовут Александр Иванович, – затем Катя продиктовала точный адрес, время, номер кабинета.

– Ты что? Как-то не похоже на тебя… – удивилась мама.

– Не знаю. Страшно. Как будто в чем-то виновата. Как будто иду оправдываться, а они могут и не поверить.

– Не говори ерунду! У них работа такая! А ты должна не глупости в голове держать, а вспоминать детали, – привычно рассердилась мама. Помолчав, она добавила: – Конечно, с тобой должен бы поехать муж… Поддержать тебя, подождать, потом расспросить, утешить…

Катя, услышав непривычную для мамы интонацию, совсем перепугалась. Ей стало казаться, что она действительно виновата и сейчас ей объявят об аресте.

– Ничего не случится. Это я просто так, – бросила она и повесила трубку. «Вот для чего нужны мужья, чтобы к следователям провожать!» – думала она и возилась на кухне. Почему-то захотелось приготовить впрок борща, нажарить котлет и сделать ведро пюре. «Испеку пирог с рябиной, – решила она внезапно. – Ванька его обожает. Будет есть и меня вспоминать, свою бестолковую маму. Ни замуж нормально выйти не могу, ни магазин открыть, ни на пять дней в отпуск съездить». Слезы закапали в разведенные молоком дрожжи. Катя плакала и готовила обед как в последний раз.

Важные телефонные звонки раздаются именно в тот момент, когда мы моем голову, красим ногти или руки у нас в муке. Катя, стараясь отодвинуть грязной рукой прядь волос, наклонилась над телефоном и включила громкую связь:

– Екатерина Васильевна? – Мужской голос был искажен микрофоном и звучал надтреснуто.

– Да, это я! – Катя попыталась теперь смахнуть муку с телефона.

– Это Евграфов! Я хотел узнать, во сколько в магазине завтра будете?

– А я завтра не буду. Меня к следователю вызывают. Я сразу туда поеду.

В трубке замолчали, а потом осторожно сказали:

– Ах да, вы же звонили, предупреждали! Забыл, извините. А вы как поедете? Мимо работы не будете проезжать? Мне бы тут документы с вами подписать…

– Нет, боюсь, не успею..

– Тогда делать нечего, придется мне за вами заехать, документы возьму с собой, вы подпишете, а я вас заодно до места довезу.

– Там что-то очень важное?

– Нет, пустяки, но завтра их надо отдать в бухгалтерию.

– Ну хорошо, заезжайте к девяти, я уже буду готова. – Катя продиктовала адрес.

На следующий день она была готова уже в восемь часов. Руки у нее были холодные и мокрые, словно две лягушки. Она тяжело вздыхала, словно уже случилось что-то непоправимое. Все вокруг было таким, словно прощалось с Катей. «Вот, может, я по этой нашей лестнице спускаюсь последний раз. И этот мусоропровод тоже вижу в последний раз!» Запах последнего объекта на секунду отрезвил Катю.

Валентин Петрович Евграфов подъехал ровно в девять. Его большая черная машина – пожалуй, единственная дань общепринятым коммерческим традициям – мягко тормознула около Кати, которая стояла прямо на бордюре в опасной близости к проезжей части.

– Вы тут со вчерашнего вечера стоите? – улыбнулся Евграфов.

– Приблизительно, – растянула рот в подобии улыбки Катя.

– Слушайте, да на вас лица нет! Чего вы так боитесь? Что Гектора вашего арестуют?! Кстати, где он?

– У мамы.

– Где?!

– У мамы, она согласилась его подержать ровно до обеда.

– Вы не боитесь?

– Ужасно! Мне кажется, что меня сразу арестуют!

– Я не о вас!

– Вы о Гекторе? Нет, не боюсь, хотя и следовало бы. Мама у меня очень строгая.

– Вы за маму не боитесь?!

– Вот за маму я не боюсь, тут за собаку надо волноваться. И за меня.

– Да почему же?

– А вдруг меня все-таки арестуют?! – вопрос вырвался сам собой.

– Кого? – Евграфов уставился на Катю.

– Меня! Кого допрашивать будут, того и арестовать могут! Что вы не понимаете?!

– Не понимаю. Вы, безусловно, ценный свидетель, но никак не подозреваемый! Что это вы вдруг так разволновались?!

– Не знаю, накрутила себя, напугала, наготовила еды на месяц, вдруг задержат!

Евграфов расхохотался. Он даже на секунду забыл, что за рулем.

– Слушайте, с какой стати вы себе голову этим забиваете?!

– Не знаю. – Катя недовольно поморщилась. С одной стороны, такое несерьезное отношение к проблеме успокаивало, а с другой стороны… С другой стороны, все-таки человека пытались убить, и не простого человека, убийцу точно надо найти… Черт его знает, что взбредет в голову следователя.

– Вы даже не смешите меня! У людей серьезные задачи, им надо не только найти покушавшегося, но и понять, что за этим стояло, кто стоял, чем вызвано. Каковы причины… заказчика надо найти, а вы… Вы все про себя… – Евграфов почти кричал на Катю.

За разговорами они проехали весь недолгий путь. Уже у здания, куда должна была зайти Катя, Евграфов, притормозив, спохватился:

– Господи! А документы? Все вы со своими глупостями, и что теперь делать?! Так, ладно, я вас подожду, потом подпишете. Только бы не забыть! Ладно, идите, а то время идет, а мне еще бумаги отвезти надо…

Катя вышла из машины и вошла в большую дубовую дверь.

– Так, Екатерина Васильевна, давайте начнем сначала. Расскажите все с самого начала, а потом мы зададим вопросы, которые возникли у нас после прочтения ваших показаний.

Катя набрала в легкие побольше воздуха и начала:

– На яхту я попала случайно. Мне предложили несколько дней отдохнуть, это моя покупательница, она сейчас уехала. И еще попросила присмотреть за собакой. Собаку вы видели. И если бы не она, господин Спиридонов был бы сейчас мертв. Это Гектор потянул его за собой…

– Послушайте, мы все это уже знаем… И многие подтвердили это. Может, вы еще что-нибудь вспомнили? Ну, что вы видели в этом лесу?

– В лесу я много чего видела…

– А именно, только подробно, – следователь оживился.

– Знаете, сначала мне показалось – лес как лес. Тихо, почти пустынно, а потом… Потом оказалось, что там и…

Катя подняла глаза, увидела оживление на лице собеседника и, все вспомнив, сникла.

– Понимаете, там было очень много животных, и все они уходили, спасались от воды, они чувствуют опасность гораздо раньше, чем люди… – Она помолчала и неожиданно продолжила: – Вот если бы и Юра… простите, господин Спиридонов тоже ее почувствовал, он не пошел бы в лес и вообще не отправился бы в круиз на этой яхте…

– Давайте по порядку. Про ежей и прочих я понял. А кто-нибудь еще там был? В лесу.

– Был. Были. Некоторые пассажиры. Но я точно не могу сказать, кто именно. Я вот видела Толстого и Лысого…

– Простите?

– Это я так про себя назвала…

– А, все понял, о ком это вы. Так, а еще кто был?

Катя замолчала. Она больше никого не видела. Она только вдруг вспомнила, как испугалась, что осталась наедине с Юрием в этом лесу.

– Никого не помню. Мне там было очень неуютно. Даже страшно. И все вокруг шевелится…

Катя тяжело вздохнула. Следователь посмотрел на нее затравленным взглядом. Ему, профессионалу, было ясно, что от этой молодой женщины ничего не добьешься. Во всяком случае, пока это событие не уляжется в ее голове и не появится способность спокойно проанализировать случившееся.

– Хорошо, мы все поняли. Спасибо вам большое за помощь, если что – мы позвоним вам.

– Конечно, я буду рада вам помочь, и если я что-нибудь вспомню – обязательно дам знать.

– Да, вы позвоните по этому номеру, это мой телефон.

– Хорошо. – Катя встала и пошла к двери.

– А собака-то как? – неожиданно раздалось ей в след.

– Хорошо, она у мамы сейчас, – по-детски ответила Катя.

– Бедная мама, – прозвучал ответ.

Катя спускалась по лестнице и гадала – правильно ли она поступила, не рассказав о том самом непонятном чувстве тревоги, которое у нее возникло, когда она посмотрела в сторону яхты. Как раз перед тем, как позвать Гектора. Вернее, она поэтому Гектора и позвала… «Нет, все правильно, я еще буду думать, ведь ничего существенного я опять не скажу, а подозрение на людей брошу, – успокоила она себя и тут же заметила: – Но ведь кто-то стрелял?!»

Солнце светило гораздо ярче, чем вчера и даже сегодня утром. И ветерок казался таким свежим, приятным… И одета она очень стильно… А мужчина, который машет, очень интересный! Вон многие смотрят на него, а он ждет ее у своей огромной дорогой машины. Катя вдруг выпрямилась и постаралась изобразить походку кокетливой женщины – чуть-чуть покачивая бедрами. Она увидела, как мужчина, до этого рассеянно рассматривавший прохожих, сразу подтянулся и улыбнулся ей.

– Ну что? Страшно было?

– Нет, не очень! Там очень милый следователь. – Катя многозначительно улыбнулась.

– Ну тогда конечно! Куда? Домой?

– Я очень устала и страшно хочу есть, а дома столько всего наготовлено…

– Ну да, на всякий случай? Да?

– Ага! – Кате вдруг ужасно захотелось пригласить Евграфова домой. «Неудобно, про обед вспомнила, а его не пригласила, даже для приличия! А как пригласить, если там на диване прямо в гостиной валяется Миша. В халате». – Катя вздохнула.

– Полегчало? – Евграфов лихо вел машину.

– Знаете что, давайте-ка зайдем ко мне! Пообедаем. – Катя искоса посмотрела на Евграфова.