— Так чем же все кончилось? — поинтересовалась Лена, когда они выходили из театра.

— Модный открытый конец, зритель сам должен додумать, — пояснил Магницкий.

— Так неинтересно.

Он удивленно посмотрел на нее:

— Почему же?

— Остается чувство какой-то… ну, неудовлетворенности, что ли. Зачем делать такие открытые концы?

— Это, Леночка, компромисс. Наши зрители любят, чтобы все кончалось хорошо, а в жизни редко так бывает. И вот, чтобы сохранить правду жизни и не разочаровать зрителя, умные драматурги придумали открытые финалы. Молодцы. Сейчас время компромиссов.

— Почему?

— Ну, как вам сказать… — Они медленно шли по бульвару. — Человек вообще существо очень сложное. Он сам не знает точно, что хочет. Иногда желания бывают крайне противоречивыми. Сегодня тебе что-то позарез необходимо, и ты готов всем пожертвовать, чтобы это получить. А завтра от этого «чего-то», полученного дорогой ценой, уже хочется бежать куда глаза глядят. А компромисс исключает необратимые поступки и оставляет возможность отступления.

— Не понимаю…

— И слава Богу. Дай Бог, чтобы с вами в жизни это никогда не случилось.

— Чего не случилось?

— Чтобы исполнение ваших желаний не влекло за собой потом бесконечные разочарования.

Лена недоуменно посмотрела на него:

— Я уверена, что этого не произойдет.

Они уже дошли до конца бульвара. Магницкий вдруг остановился и серьезно посмотрел Лене в глаза:

— Леночка, а вы точно знаете, чего вы хотите?

Она недоумевающе пожала плечами:

— Конечно. И вы это знаете. Я хочу, чтобы поскорее вернулся Игорь и мы снова были вместе.

— Да?

В его голосе прозвучало еле уловимое сомнение, но Лена этого не заметила. От бездонной синевы его глаз у нее словно закружилась голова. Она хотела опустить ресницы — и не могла, смотрела на него как зачарованная.

«Господи, что со мной такое творится?» Это длилось мгновение — и бесконечность. Магницкий улыбнулся и снова взял ее под руку:

— Почти пришли. Сейчас я вас отвезу домой. Или, может быть, пройдемся пешком? Как я понял, вы живете где-то недалеко?

Но легкое настроение вечера уже улетучилось. Лене стало неловко и тяжело, словно она совершила что-то постыдное, недозволенное. Она высвободила руку:

— Да нет, я уже почти пришла. Если можно, не надо меня провожать.

— Но, Леночка…

Он хотел что-то возразить, но она быстро перебила:

— Я очень вас прошу. Не надо.

Магницкий недоуменно взглянул на нее, но настаивать не стал:

— Как скажете. Но пригласить вас еще куда-нибудь мне разрешается?

— Конечно…

— Так я вам позвоню?

— Да…

На следующий день тяжелый осадок, появившийся от этого странного разговора, не исчез. Наоборот, у Лены возникло непонятное чувство вины. Она же любит Игоря, по-прежнему любит! Откуда же тогда это чувство сладкого головокружения, когда она смотрит в глаза Валентина?! И… в этом она с трудом призналась сама себе — ей хочется, чтобы Магницкий ее поцеловал. Просто затмение какое-то! Может быть, она развратная, испорченная? Нельзя же любить двоих, тем более отца и сына! Что же делать? И ведь ни с кем нельзя об этом поговорить… В первый раз в жизни Лена пожалела, что у нее нет близкой подруги. С мамой она и под страхом смертной казни не могла бы таким поделиться. Со Славиком все было кончено — да и ему тоже об этом не расскажешь…

Днем опять позвонила Надя. На этот раз Лена обрадовалась ее звонку.

— Что же ты тогда так быстро исчезла? — звенел Надин голосок. — Алеша так хотел с тобой поговорить.

— А вы еще долго сидели? — полюбопытствовала Лена.

— Да нет, часа два, не больше. Магницкий не вернулся, видно, проводил тебя и поехал домой. Слушай, а я и не знала, что у твоего суженого такой потрясающий отчим! А мать его ты видела?

— Да.

— Ну и как?

— Красивая. — Лене не хотелось продолжать эту тему, и, чтобы переключиться на что-нибудь другое, она не совсем вежливо спросила: — Ты звонишь просто так или по делу?

Надя не обиделась:

— И то, и то. Хотела позвать тебя сегодня в гости.

— В гости?

— Не к себе, а к Алеше. Он очень хочет продолжить знакомство и просил тебя привезти.

— Да? — Лена не знала, что сказать.

— А что тут такого? Кстати, у него сегодня собирается отличная компания. В основном художники и актеры. Обещал быть Шкаликов.

Олег Шкаликов, популярный молодой актер, о котором ходило невероятное множество слухов и сплетен, Лену сильно заинтересовал:

— А он и с ним знаком?

— А с кем только Борзунов не знаком! Так пойдем?

Лена заколебалась. В самом деле, все лучше, чем так сидеть и безуспешно пытаться разобраться в своих чувствах. Она решилась:

— Ну что ж, спасибо. Пойдем.

— Жду тебя на прежнем месте в прежний час.

Борзунов жил в знаменитом доме на Котельнической набережной. Лена и Надя приехали в самый разгар событий: квартира была полна народу, клубы сигаретного дыма плавали в воздухе. Прямо у двери в холле два длинноволосых парня богемного вида яростно спорили о каком-то Вартанове. Они выкрикивали эту фамилию через слово, причем один уважительно, а другой — совсем наоборот. На вошедших девушек они не обратили никакого внимания. Впрочем, Надя тоже их проигнорировала, сбросила плащ на вешалку и прошла дальше. Через секунду Лена услышала ее звонкий голос:

— Алеша, иди встречай свою пассию!

Все это Лене не слишком понравилось, и она пожалела, что согласилась прийти. Но отступать было поздно. В холл вылетел Борзунов:

— Леночка! Какой приятный сюрприз! Раздевайтесь. Давайте я вам помогу.

Он провел Лену в комнату. Да, действительно, гости у Борзунова были своеобразные. На огромном диване у стены сидела компания молодых людей — две девушки и вокруг них несколько парней. Компания развлекалась легким флиртом, девушки громко хохотали и пили шампанское. В противоположном углу два седых господина, один в ярко-синем пиджаке, а другой в свитере расцветки попугая ара, чинно и тихо беседовали о чем-то серьезном. Возле них примостился молодой человек лет тридцати — из породы вечных мальчиков — и с благоговением внимал беседе. Стола никакого не было, но везде стояли бутылки — пустые, полупустые и полные. Какая-то девица сидела на полу, поджав под себя ноги и, очевидно, медитировала. Двери в соседнюю комнату были полуоткрыты, оттуда доносилась тихая музыка и голоса. Нади нигде не было видно — словно она растворилась в этом бардачном столпотворении.

Казалось, никто ни на кого не обращал внимания, разбившись на группы по интересам. Борзунов повел Лену к низкому креслу, усадил. Потом принес бутылку шампанского, два стакана и примостился рядом с креслом на полу, как медитирующая девица.

— Позвольте вам предложить для начала, — сказал он с изысканной вежливостью, так не вязавшейся с окружающей обстановкой, — шампанское.

Лена взяла стакан. Шампанское оказалось превосходным. Еще один контраст! Лена подумала, что Игорю здесь все показалось бы очень забавным.

Не тратя времени на предисловие, Борзунов сразу взял быка за рога:

— Так вот, вы тогда так быстро убежали, что мы не успели ни о чем договориться.

Лена удивилась:

— А мы разве о чем-нибудь договаривались?

— А как же! — Алексей удивился. — Я предложил вам поработать в рекламе!

— Мне казалось, что мы тогда все выяснили.

— О нет! Вы просто не представляете себе, какое это выгодное для вас предложение.

— Но я не собираюсь работать в рекламе!

Борзунов удивился:

— Нет? Но вы же манекенщица!

— Я и не манекенщица.

— Но Надюша говорила, что ваш снимок получил премию какого-то журнала…

Лена досадливо пожала плечами.

— Это вышло случайно. Просто мой жених…

— Ах да, ваш жених! Но, если бы он был здесь, он бы настоял на том, чтобы вы согласились.

— Игорь как раз не хочет, чтобы я работала в рекламном бизнесе.

Правда, Лена по телефону не сказала Игорю о предложении Борзунова, но не потому, что хотела что-то скрыть, — она была так занята своими переживаниями, что разговор в «Альтер эго» совершенно вылетел у нее из головы.

Однако Борзунов был напорист и настойчив. Он приводил уйму доводов в свою пользу и заговорил бы Лену окончательно, если бы…

— По-моему, вам необходима помощь, — раздался знакомый голос у нее за спиной.

Она обернулась.

— Валька! — Борзунов был сильно раздосадован. — Как всегда, ты появился не вовремя!

— Девушка, похоже, так не считает.

Магницкий присел на подлокотник Лениного кресла.

— Так о чем разговор? Ты так и не выкинул из головы эту дурацкую идею насчет мыльной рекламы?

— Почему дурацкую? — Алексей явно не рассчитывал сражаться на два фронта.

— Потому что Леночка не будет этим заниматься.

— Но…

Из соседней комнаты вдруг донесся какой-то звон, словно разбилось что-то стеклянное, и вслед затем — возглас: «Лешка! Сюда!»

Борзунов досадливо поморщился:

— Опять что-то разбили.

— Иди, раз зовут.

Алексей колебался. Ему казалось, что его уговоры вот-вот подействуют, и не хотелось отступать в такой момент. Но все-таки поднялся:

— Извините, Леночка. Я сейчас.

Он скрылся в соседней комнате. Магницкий уселся на его место. Как-то странно он смотрелся в этой огромной неприбранной комнате, среди непонятных борзуновских гостей. Но и здесь он умудрялся выглядеть так, словно только что сошел с обложки журнала «Плейбой». Ему необыкновенно шли простые джинсы и черная рубашка. Он смотрел на Лену снизу вверх.