Николь Джордан - Ночные желания

Обхватив руками его шею, Мадлен притянула голову Рейна к себе. Она упивалась тем, как соответствуют их тела друг другу, а его губы — их вкус, тепло, ощущение от их прикосновения, — наполняли ее сердце восторгом.

Его поцелуй был интимным проникновением, наполнявшим все ее существо сладостной, восхитительной слабостью ожидания. Когда он наконец прервал его, она направила свой внимательный взгляд ему в глаза.

В ответ на этот алчущий взор он ласково улыбнулся и провел пальцами по ее губам.

— Разве найдутся слова описать, насколько ты прекрасна? — проворковал он.

Кончики его пальцев скользнули по ее щеке с невозможной нежностью.

— Ты для меня исключительно привлекательна, Мадлен. Твоя красота не только внешняя — она идет изнутри. Ты меня возбуждаешь, интригуешь и невероятно заводишь. Удовольствие, которое я получаю, глядя на тебя, не меньше, чем радость просто быть рядом с тобой, знать, что ты моя жена.

Ему хотелось дать ей понять, насколько он влюблен в нее. У девушки защипало в горле.

Он накрыл своей ладонью ее руку и прижал к своему сердцу.

— Ни одна женщина не смогла бы меня удовлетворить больше, и никто бы мне не подошел лучше, чем ты, милая. В тебе все, о чем я всегда мечтал, чего мог желать. Ты мне нужна как воздух…

Это были последние слова, после которых он долгое время ничего не говорил. У Мадлен перехватило дыхание, когда он на деле приступил к подтверждению своих любовных признаний.

Рейн мучил ее ласковыми прикосновениями и поцелуями, пока ее не охватила сильная дрожь. Пока она не обезумела от вожделения и страсти. Пока ее вены не наполнились пульсирующим жаром.

Ее тело изнывало, томилось в ожидании его проникновения. Ее женственная пещера увлажнилась от желания, от жажды объять его твердую мужественную плоть.

Тогда он взял ее руку и поднес к своему обнаженному фаллосу, а другую ладонь положил ей между бедер. Мадлен тяжело вздохнула и выгнула спину.

Бе кожа запылала, когда он уперся своим древком в ее влажные, скользкие складки. А когда шелковистая головка скользнула в ее охваченную огнем глубину, она испустила долгий хриплый стон, чувствуя, как его член проникает все дальше в ее тело.

Он медленно погружался, чтобы потом наполовину вернуться, затем опять вошел внутрь до самого предела.

Пронзенная твердой плотью, она стонала от полного его проникновения.

И Рейн, как она подозревала, был охвачен теми же жгучими переживаниями, что и она. Мадлен чувствовала напряжение, охватившее его тело, и видела, что в его затуманенных страстью глазах отражаются ее собственные.

— Прелестная, — прошептал он голосом, полным вожделения, и начал ритмичные движения внутри нее.

Мадлен крепко обнимала его ногами, поощряя продолжать и пытаясь помочь ему проникнуть в ее тело еще глубже, произнося слова, переполнявшие ее сердце:

— Я люблю тебя, Рейн… очень-очень люблю.

В ответ, казалось, его глаза сияли внутренним огнем. Обхватив жену ладонями за ягодицы, он приподнимал ее себе навстречу, двигая своим мощным, обжигающим поршнем внутри нее.

— Я тоже тебя люблю, сладкая, милая Мадлен, — хрипло выдохнул он.

Ей хотелось заплакать от прелести происходящего. Она всхлипывала от переполнившего ее восхитительного чувства, которое вызывал в ней Рейн, продолжающий шептать признания, обещания и ласковые слова, подстегивая страсть все сильнее.

Она чувствовала, как возрастает его напор. Его дыхание стало шумным и порывистым, а прикосновения его рта к ее губам больше не были такими нежными, как прежде. Ритм их скачки становился все более быстрым.

Когда Мадлен исторгла очередной стон удовольствия, поцелуи Рейна стали еще грубее, безжалостнее, агрессивнее. Его ласки становились все более пылкими по мере того, как руки все крепче сжимали ее в своих стальных объятиях. Она ощущала его страсть, его вожделение.

Ярость, с которой он обнимал жену, была подтверждением его горячей любви к ней, Мадлен знала это наверняка.

Сердце бешено колотилось у нее в груди, она отвечала на его настойчивые, требовательные поцелуи с такой энергичностью, будто от этого зависело само ее существование.

Неистовое, всепоглощающее желание кипело сейчас в них обоих. Она подавалась навстречу движениям Рейна, а его язык проникал в нее в том же темпе, в котором его стержень вновь и вновь заполнял тело Мадлен.

Напряжение между ними возрастало, пока наконец не стало непереносимым. Когда оно взорвалось в ней с уничтожающей силой, Мадлен закричала, и в следующую секунду к ее крику присоединился хриплый стон, извергшийся из горла Рейна. Их обоих смел огненный вихрь наслаждения и любви, и его губы при этом ловили ее безумные стоны.

Их тела сплелись, переживая отступающий экстаз. Через какое-то время Рейн поднес руку к ее шее, нежно поглаживая бешено пульсирующую жилку, в то время как его губы осыпали лицо Мадлен невесомыми поцелуями.

Затем, приподнявшись над ней, он опустился рядом, заключая ее в объятия и прижимая к себе. Тело Мадлен лежало пластом, будто лишенное костей, а ее голова покоилась на плече Рейна. Она вкушала нахлынувшую на нее радость. Ее грудь буквально разрывалась от переполнявшей ее любви. Их вторая брачная ночь не только слила воедино их тела, но и сочетала священным союзом их сердца и души.

Теперь она поистине стала женой Рейна. Она чувствовала, что желанна, любима.

И она была полна любви к нему — всесильному защитнику, воинственному рыцарю. Ее опасному властелину, который вручил свое сердце во владение Мадлен.

С глубоким вздохом удовлетворения она прижалась губами к его голой коже.

От этого проявления нежности Рейн нашел в себе силы заговорить.

— Я верю, — хрипло произнес он, — после этой ночи ты больше не будешь сомневаться в том, как много ты для меня значишь и как я тебя люблю.

Мадлен не смогла удержать улыбку радости, вновь овладевшей ею.

— Признаю, ты сегодня порядочно поработал, чтобы меня убедить.

— Всего лишь «порядочно»?

Рейн поднес руку к ее лицу и приподнял пальцем подбородок, заставляя ее взглянуть ему в глаза.

— Серьезно, моя дорогая жена, ты понимаешь, насколько сильно я тебя люблю?

— Уже начинаю понимать, — ответила она совершенно искренне.

Она знала, что Рейн любит ее так же страстно и пламенно, как и она его.

Но девушка все же скептически поджала губы, обвивая его шею рукой.

— Но, полагаю, мне нужны еще доказательства. Почему бы тебе не предоставить их, милый мой супруг?

Ее соблазнительная провокация вызвала в нем мягкий смех и заставила склонить голову с требованием поцелуя.

— Предоставлю, милая, с радостью. Дай мне только немного восстановить силы после предыдущего убийственного поединка.

Лондон, ноябрь, 1817

Рейн медленно пробуждался со смешанным чувством наслаждения и удовлетворенности. Наслаждения, потому что всю вторую половину этого дождливого дня он провел в занятиях любовью со своей женой, прежде чем заснул от пресыщенности и измождения. А удовлетворения — оттого, что они праздновали заключение акушерки о беременности Мадлен.

Она, уставшая от любовных утех, лежала сейчас в его объятиях в тихой полудреме. Дождь уже закончился, их спальня в лондонском доме была наполнена вечерней тишиной.

Рейн ласково провел ладонью по ее голому животу, любуясь привлекательным, теплым телом и восторгаясь от мысли, что внутри нее теперь растет его семя.

Немного подавшись назад, он приподнялся на локте, чтобы получше ее рассмотреть. Рейн отметил для себя, что она значительно похорошела. Он восхитился ее кожей, такой гладкой и чистой.

Как ему вообще могло прийти когда-то в голову, что она простушка? Теперь он не мог этого понять. Когда он начал считать ее красивой? Скорее всего, с самого начала. Правда, красота ее была внутренней, не поверхностной. Мадлен волновала, будоражила, интриговала его.

И в последние недели, с тех пор как они признались друг другу в любви, Рейн следовал правилу, которое сам для себя установил. Он доказывал на деле, а не только красивыми словами, как он в нее влюблен и как много она для него значит.

Рейн был решительно настроен развеять все ее сомнения. А Мадлен оказалась такой ненасытной в любви и все время требовала новых и новых «доказательств». На их супружеском ложе она становилась все более раскованной, демонстрируя врожденное мастерство соблазнительницы.

Ее любовь была сказочным даром, но и страстная натура супруги также пленила его сердце. С каждым днем его потребность в ней все возрастала.

Подняв руку, Рейн убрал с лица жены упавший локон, задержавшись на секунду на ее мягкой, шелковистой коже. Несомненно, он обрел в Мадлен неожиданное сокровище. Она энергична, активна и не боится жить в полную силу. Она подвигла его опять очертя голову кинуться в любовь, отогрев его сердце, так долго остававшееся холодным, и заполняя давнюю пустоту в его душе. Теперь у Хэвиленда не укладывалось в голове, как он мог даже думать о том, что способен жить без Мадлен.

Он любит ее пылко, горячо, безмерно.

В конце концов его нежные прикосновения возымели действие, и Мадлен открыла глаза. Она была такой сонно-взъерошенной, теплой и, о Боже, такой желанной. Она медленно повернула к нему голову и заглянула в глаза.

Как будто думая о том же, о чем и он, Мадлен улыбнулась мужу слабой, пресыщенной улыбкой, которая была сама любовь.

Рейн почувствовал, как сердце в его груди возликовало. Он страстно хотел видеть эту очаровательную улыбку каждый день своей жизни. Хотел, чтобы ее счастливый смех наполнял его существование радостью.