Николь Джордан - Ночные желания

От настороженности не осталось и следа, на лице девушки отражалась сердечность, а мягкий, удовлетворенный взгляд ее лучистых глаз очаровывал.

— Должна заметить, — произнесла она чуть осипшим голосом, — ты выполнил свое обещание. Неудивительно, ты ведь такой искусный любовник.

В глазах графа светилось удовольствие.

— Я счастлив доставить тебе наслаждение, любовь моя.

Осторожно выйдя из сладостных недр ее тела, Рейн откинулся на бок, а затем перекатился на спину, притягивая к себе Мадлен и укладывая ее голову на свое плечо.

Изгибы ее женственного тела безупречно совпадали с линиями его твердого мускулистого торса, отметил он, вдыхая аромат жены. Она удовлетворенно вздохнула, и он подумал, что тоже сейчас совершенно доволен. Как чудесно чувствовать ее, лежащую вот так, рядом с собой.

Правда, у него были причины и для беспокойства. Он еще никогда прежде не испытывал такого острого удовольствия с женщиной. Ни одна из дам не возбуждала его так сильно, как Мадлен.

Опасное чувство, подумал Рейн, рассеянно лаская ее стройную шею, спрятанную под волосами. Не было ничего удивительного в том, что он ощущал настоятельную потребность оберегать Мадлен. Или в том, что он хотел оградить ее от опасностей, которые влекла за собой телесная притягательность. Или в том, что ее чувственная плоть неодолимо, мучительно его возбуждала. Он не ошибся, сразу распознав в ней страстную натуру. Ее пьянящее, невыразимо женственное тело было чистым искушением, потаенной мечтой любого мужчины. Его опять жгло желание заняться с ней любовью.

Слегка повернув голову, Рейн посмотрел ей в лицо. По общепринятым стандартам, Мадлен не могла считаться не только красавицей, но даже просто симпатичной. Но сейчас, в золотистых отблесках огня, она была прекрасна. Страсть оставила на мягкой коже розовый румянец, огонь золотыми бликами плясал на гладких блестящих волосах — она выглядела здоровой и счастливой.

Что-то первобытное шевельнулось глубоко в его чреслах, прежде чем вздрогнули и поднялись ее веки, и девушка встретилась с ним взглядом своих огромных серых глаз, наполненных сонной негой.

Они в самом деле сияли.

Рейн недовольно нахмурился, вспомнив, что Мадлен высказывала желание обрести в супружестве любовь. Если он не будет осторожен, она может слишком сильно в него влюбиться. Он не хотел давать ей повода надеяться, не хотел позволять ей думать, что однажды он мог бы почувствовать по отношению к ней что-либо большее, чем дружеское расположение.

Граф давно уже никого не впускал в свое сердце и не намерен этого делать впредь.

Но от робкой, ласковой улыбки, которой одарила его Мадлен, у Рейна вдруг необычайно защемило в груди. Эта непроизвольная реакция должна насторожить его, сказал он себе. Будет ошибкой допустить большую близость между ними. Уже сейчас их отношения стали непозволительно интимными.

Нельзя было отрицать, что в те восхитительные минуты, когда он познал Мадлен как свою жену, давно дремавшие чувства и желания вдруг пробудились и заявили о себе со свежей силой. Слияние с ней на брачном ложе как будто заполнило наконец пустоту, живущую у него внутри уже так долго.

Однако Рейн рассчитывал, что новая работа скорее даст ему все недостающее в последний год его жизни. Он уже прикинул в уме свои первые шаги и написал Уиллу Стоксу, чтобы заручиться его участием в этом деле. Вообще-то, граф собирался встретиться с бывшим коллегой завтра утром. Если и был человек, способный оказать ему действенную помощь в вычислении участников заговора против регента, то это был Уилл и никто иной.

Рейн решил не посвящать Мадлен в детали своих планов, а ограничиться только сообщением, что неотложные дела требуют его внимания. Зная ее уже достаточно хорошо, он мог предположить, что Мадлен вызовется помогать ему, но он не желал впутывать ее в это дело и, тем более, рисковать ее благополучием.

Хэвиленд удержался, чтобы не улыбнуться при этой мысли. Нет, Мадлен не та послушная жена, которая беспрекословно покорится его воле. Более того, он был почти уверен, что она таит в себе намного больше, чем можно было предположить.

И Рейн по-прежнему был рад, что выбрал именно ее. Что касается их семейного будущего, то он вполне мог бы обещать ей верность. С тех пор, как он встретил ее, граф не глядел на других женщин и вряд ли взглянет в ближайшее время. Но все же он предусмотрел для них отдельные спальни, в которых супруги будут ночевать порознь. И, за исключением ночей, которые они будут проводить вместе, Рейн планировал вести тот же образ жизни, что и до женитьбы. Он собирался обуздать свою страсть по отношению к молодой жене, так как не хотел повторения трагической связи с Камиль Жузе.

Мадлен, с ее живым умом и простодушным, веселым характером, была подлинным сокровищем, но он должен задавить в себе чрезмерную привязанность к ней, которую уже начинает чувствовать.

Прервав размышления графа, Мадлен удивила его. Дотянувшись до руки мужа, она прижалась губами к внутренней стороне его ладони, опять заставив его сердце биться чаще.

Рейн решил, что пора уходить. Сначала он собирался остаться до рассвета, пока не насытится ее телом и не поможет ей раскрепостить ту врожденную чувственность, которая, он знал наверняка, ждет случая, чтобы вырваться наружу. Кроме того, нужно было подумать и о зачатии наследника, но впереди еще будет много возможностей поработать над выполнением обещания, данного им бабушке.

Высвободив свое плечо из-под головы Мадлен, граф сел на кровати. Поднявшись, он прошел к умывальнику и обтерся влажным полотенцем, а затем вернулся к Мадлен и проделал с ней то же самое.

Румянец обнаружил ее стеснительность, так как с телом девушки, как и со своим, он обошелся энергично и без церемоний.

Отнеся полотенце назад, он принялся натягивать бриджи, заметив при этом:

— Рано утром у меня срочное дело, поэтому я покину тебя сейчас.

Мадлен наблюдала, как он одевается, но, услышав его слова, тревожно подняла голову:

— Ты не останешься со мной на ночь? — спросила она слегка смущенным, дрогнувшим голосом.

— Не хочу нарушать твой сон, ведь мне нужно будет вставать на рассвете.

Жена пристально смотрела на него своими огромными яркими глазами. Она выглядела почти… оскорбленной.

Что ж, ничего не поделаешь, Рейн твердо решил и был намерен это решение выполнять. И нужно начинать прямо сейчас, так будет лучше — меньше страданий для них обоих в дальнейшем.

— Не волнуйся, если от меня не будет вестей следующие несколько дней. Брэмсли позаботится о тебе в мое отсутствие, обращайся к нему с любыми просьбами.

Рейн решил, что его мажордом может послужить и в качестве телохранителя Мадлен в том случае, если вдруг заявится барон Эккерби. Но, казалось, ей не очень по душе его забота о ее благополучии.

Она по-прежнему молчала, глядя на него все тем же обиженным взглядом. Тогда он, собрав остатки своей одежды, подошел к кровати.

Склонившись, граф прильнул к ее сладким горячим губам, подбадривая девушку последним коротким поцелуем. Затем натянул на нее одеяла, скрывая прекрасную наготу, чтобы поскорей обезопасить себя от соблазна остаться здесь, с нею. Потом повернулся и тихо вышел из спальни, все время ощущая на себе ее укоризненный взгляд.

Проснувшись на следующее утро, Мадлен еще некоторое время оставалась в постели, осмысливая свое теперешнее положение. Новая кровать, незнакомая нега, повысившаяся чувствительность кожи, особенно самой интимной части ее тела. И кровоточащая рана в сердце.

От воспоминания о любовных ласках Рейна у нее защемило в груди. Брачная ночь была восхитительна как ничто прежде в ее жизни… пока он вдруг не покинул ее.

Мадлен обняла подушку и зажмурила глаза от вновь нахлынувшей на нее грусти. Среди аристократов для супругов было обычным делом иметь отдельные спальни, но то, что ее муж сразу же после близости отправился к себе, было унизительным. И то, как поспешно он собрался в Лондон на следующее утро, едва попрощавшись с ней, тоже казалось ей не лучшим началом семейной жизни.

Однако винить нужно только себя, подумала Мадлен, пытаясь отогнать навалившуюся тоску. Кто виноват, если она сама предалась несбыточным мечтам о том, что Рейн влюблен в нее, что он хочет создать с ней настоящую, полноценную семью. Это пустые грезы и не более того.

Мадлен не стоило строить воздушные замки. Ей ли не знать, как жестока действительность.

«Нужно было придать больше значения словам Рейна о том, что он не питает к тебе никаких чувств. Тогда тебе хватило бы благоразумия не соглашаться на его предложение так поспешно».

Отбросив одеяла, Мадлен выпрыгнула из кровати, чтобы умыться и одеться. Она злилась, что позволила себе влюбиться в Рейна. И была решительно настроена искоренить ту болезненную потребность, которую он пробуждал в ней своими ласками.

И все же когда девушка увидела белье, которое Рейн так соблазнительно снимал с нее вчера вечером, она испытала такое всеобъемлющее состояние покинутости, какое ей еще никогда не приходилось чувствовать. После чудесной ночи ей было особенно трудно бороться с неодолимым желанием не быть одинокой, быть кому-нибудь нужной.

Но точно не Рейну, строго напомнила себе Мадлен. Если она рассчитывала, что вдобавок к руке он предложит ей еще и сердце, то она обречена на горькое разочарование.

Собирая волосы в обычный узел, Мадлен вдруг вспомнила, что Рейн советовал носить их распущенными, чтобы ее простоватые черты выглядели мягче. На нее вновь накатило отступившее было отчаяние вместе с неудовлетворенностью своим внешним видом.