Он писал пэрам, сановникам, прелатам и даже Папе Римскому. Ну и, конечно, «своему возлюбленному другу и брату» королю Карлу.

Парижские любовники, махнув рукой на условности, перестали скрывать свои отношения и все чаще появлялись вместе…

* * *

«…Связь супруги нашей с нашим заклятым врагом изменником Мортимером стала всем известной…»

Карл Красивый, вертя в руках очередное послание английского монарха, повернулся к канцлеру, не обращая внимания на своего первого советника Робера д'Артуа. Это означало, что у короля созрело самостоятельное решение.

– По какому праву мы отказываем брату нашему королю Английскому? Не пора ли нам отказать в гостеприимстве его супруге? – спросил Карл.

– Согласно законам церкви и нашего королевства, нам надлежит удовлетворить просьбу короля Эдуарда, – промямлил канцлер. – Однако, сир…

– Сир, – вмешался Робер д'Артуа, придя на помощь канцлеру, попавшему в затруднительное положение, – принуждая мадам Изабеллу вернуться в Англию, вы с головой выдаете ее Диспенсерам. Разве не у вас она искала защиты, опасаясь за свою жизнь?

– Возможно, сестра моя преувеличила опасность…

В тот вечер выяснилось, сколь мало было сторонников у королевы Изабеллы…

Но главное, к ней испытывал глухую неприязнь ее собственный брат, Карл IV. Совсем недавно он получил известие о кончине Бланки Бургундской в мобюиссонской обители и вновь вспомнил о том, как беспощадно обошлась Изабелла с его супругой двенадцать лет назад. Не вмешайся сестра, он так никогда бы ничего и не узнал, а если бы и узнал, то простил бы Бланку, и она бы осталась с ним…

Масла в огонь подлила Маго д'Артуа, мать Бланки.

– Сир, дорогой сын мой, – сказала она, с притворной нежностью глядя на короля, – я знаю, как вы любите вашу сестру, но Изабелла – дурная женщина, из-за нее мы все страдали и страдаем… Какой пример она подает вашему двору…

– А может, следует заставить лорда Мортимера покинуть нашу страну? – неуверенно произнес Карл.

– Неужели вы думаете, что Изабелла расстанется с человеком, который стал ее повелителем? – удивилась Маго.

Король Карл коротко кивнул.

– Завтра утром моя сестра отправится в Булонь. Ее проводят на корабль, который доставит мадам Изабеллу к законному супругу. Такова королевская воля, – твердо проговорил французский монарх, поднимаясь со своего кресла. Все почтительно склонили головы.

Робер д'Артуа молчал.


Во дворце Ситэ стража безмолвно расступалась перед первым советником короля, который, перешагивая через спящих в коридорах слуг, спешил в покои королевы Изабеллы.

Распахнув дверь спальни, Робер заявил с порога:

– Вы должны немедленно покинуть Париж!

Мортимер в одном исподнем выскочил из кровати; перепуганная Изабелла натянула одеяло до самого подбородка.

– Что случилось, кузен? – ошеломленно спросила она.

– Карл собирается завтра отправить вас в Булонь… – начал было Робер, но королева прервала его:

– Отвернитесь, кузен, я должна одеться.

Изабелла быстро оправилась от испуга.

– Я обязана вам жизнью, Робер, – сказала она.

– Может быть, когда-нибудь вы сумеете отблагодарить меня, кузина, – улыбнулся гигант. – Спешите, у вас мало времени.

Повернувшись к Мортимеру, который без всякого стеснения одевался у него на глазах, Робер посоветовал:

– Поезжайте в Геннегау. Я отправлю туда гонца, который опередит вас. Граф Вильгельм и его брат Иоанн – добрые рыцари и кристальной честности люди. Я позабочусь, чтобы ломбардцы снабдили вас деньгами. Собирайте войско и объявляйте войну Эдуарду. Да поможет вам бог!

Прощание было коротким. Рассвет еще только занимался, когда по двору дворца Ситэ процокали копыта немногочисленного эскорта.

Довольный собой, Робер д'Артуа отправился в свой особняк. Услужить Изабелле его заставило не столько чувство сострадания или дружелюбие, сколько ненависть к собственной тетке Маго д'Артуа.


Впервые за три года – со времени своего побега из Тауэра – Роджер Мортимер не облачился в черное. На нем были легкие воинские доспехи, поверх которых лорд надел роскошный камзол из красной и голубой парчи, украшенный гербом его рода.

Изгнанник возвращался на родину, и рядом с ним на палубе корабля стояла королева Англии со своим сыном, принцем Уэльским.

Корабль с развевающимся вымпелом, на котором были вышиты французские лилии и английские леопарды, приближался к порту Харидж – уже виднелись маленькие кирпичные домики на набережной и зеленые холмы, тянувшиеся за городом.

На юном принце Эдуарде, герцоге Аквитанском, также были воинские доспехи. За последний год он сильно вырос и возмужал. Стоя рядом с матерью, чье бледное лицо обрамлял стальной шлем, молодой человек молча смотрел вдаль. Все его мысли были о недавно покинутой Голландии.

Он думал о милом семействе графа Вильгельма – о самом графе, о его доброй супруге и об их четырех дочерях. По лицам графа и графини было видно, что они счастливы в браке, и Эдуард, с детства настрадавшийся от безобразных сцен между родителями, с восторгом смотрел на дружную чету. К тому же наследнику английского престола с первого взгляда понравилась вторая дочь графа Вильгельма – рыженькая, пухленькая и голубоглазая Филиппа.

Обычно замкнутый и молчаливый Эдуард упорно искал общества приветливой толстушки и подолгу беседовал с ней.

Юноша и девушка были примерно одного возраста, и королева Изабелла предложила графу Геннегау поженить их, поскольку они явно питали друг к другу добрые чувства.

Королева со свитой гостила в Геннегау целых три месяца, что, конечно же, обходилось графу в немалую сумму; к тому же к Роджеру Мортимеру ежедневно присоединялись все новые и новые знатные рыцари, так что Вильгельм Добрый стал даже опасаться за свою казну. Однако, узнав о том, что у Мортимера имеется достаточно денег, дабы содержать войско в тысячу мечей, граф вздохнул с облегчением и дал свое согласие на брак Филиппы с принцем Эдуардом. После этого граф Геннегау счел вполне разумным предоставить в распоряжение королевы Изабеллы и собственных рыцарей.

Отныне возвращение в Англию обрело для принца новый смысл. Если все пройдет удачно, то Роджеру Мортимеру удастся изгнать из страны ненавистных Диспенсеров и вместо них стать советником короля. Тогда Эдуард II будет вынужден дать согласие на брак сына.

С некоторых пор при юноше без стеснения говорили о нравах его отца, и принц ужасался и уверял, что не потерпит подобных мерзостей среди своих баронов!..


Высадившись в Харидже, немногочисленное войско Роджера Мортимера двинулось в Лондон, нигде не встречая сопротивления. Вскоре стало известно, что король покинул столицу и вместе со своим фаворитом отправился в Уэльс набирать там армию. Хьюг же Диспенсер-старший засел в своем замке в Бристоле, желая помешать быстрому продвижению рыцарей лорда Мортимера. Однако стоило мятежному барону появиться у стен Бристоля, как отцы города открыли перед ним ворота и предложили немедленно выдать своего господина.

Хьюга Диспенсера-старшего схватили и поместили под стражу.

Поскольку Эдуард II находился за пределами своего королевства, было решено провозгласить принца Эдуарда носителем государственной власти на время отсутствия монарха. Юный принц, которому только-только исполнилось пятнадцать, начал свое правление с суда над Хьюгом Диспенсером-старшим.

Суд решил протащить Диспенсера по улицам города, а затем обезглавить и повесить. Принц Эдуард одобрил приговор и тут же приказал разыскать Диспенсера-младшего, дабы тоже наказать его.

Долгожданная весть пришла только в конце ноября. Граф Ланкастерский захватил короля Эдуарда, его фаворита и канцлера Бальдока в цистерцианском аббатстве Нис в долине Тау. Все трое жили там несколько недель, облачившись в монашеское одеяние.

Хьюга Диспенсера привезли в Герифорд, где уже месяц пребывала королева. Над красавцем, которого считали главным виновником всех бед, выпавших на долю Англии, был учинен суд. Королевскому фавориту готовили утонченную казнь.

Она состоялась двадцать четвертого ноября на площади перед герифордским замком. В первом ряду помоста восседала королева Изабелла. С горящими глазами она наслаждалась каждым мгновением мести.

– Как жаль, что здесь нет Эдуарда, – прошептала она, склоняясь к Мортимеру.

«Неужели этого человека любил мой отец?» – думал принц, глядя на обнаженное длинное белое тело с округлыми бедрами и узкой грудью.

Размышления принца Эдуарда прервали оглушительные звуки труб и рожков.

Палачи в красных рубахах приблизились к осужденному, привязанному за руки и ноги к колесу…

Пронзительный звук рожков не смог заглушить душераздирающего крика Хьюга, которого палачи сначала лишили мужской плоти, а затем оскопили. Из раны фонтаном ударила кровь. Уже бесчувственное тело палачи разрезали и вытащили из груди все еще бьющееся сердце. После этого Хьюгу отсекли голову, а туловище разрубили на четыре части – с тем чтобы отправить эти куски в самые крупные города королевства; голову же велено было выставить на Лондонском мосту на всеобщее обозрение…

На следующий день Генри Ланкастер, охранявший короля, получил приказ перевезти государя в замок Кенилворт и держать там в заключении.

Королева не пожелала встретиться с супругом.


Уже две недели члены парламента заседали в огромном зале Вестминстера, но так и не смогли ответить на вопрос Адама Орлетона, исполняющего обязанности канцлера:

– Кого желаете вы иметь своим королем?

Низложить монарха и лишить его власти – акт чрезвычайной важности, ибо помазание на царство – обряд священный, и власть короля – от бога.

Члены парламента пребывали в смятении. Они пожелали, чтобы Эдуард II предстал перед ними, и епископ Герифордский отправился в Кенилворт, дабы сообщить об этом королю.

– Я знаю, что трон я потерял, – ответил Эдуард Орлетону, – но я никогда не отрекусь…