Но ведь, когда маркиз галантно предложил ее поцеловать…

Нет, даже тогда она не почувствовала от этого неуместного заигрывания ничего, кроме досады и отвращения.

В дверях появился лорд Фредерик. Отлично, ее план сработал. Элиссанда улыбнулась, но ее улыбка тут же застыла: следом за братом в гостиную ввалился лорд Вир. Лорд Вир, чьи сапоги были по колено в грязи, а из волос торчала солома!

– О, приветствую, мисс Эджертон! – радостно воскликнул маркиз. – Я выходил погулять. А когда возвращался, встретил на лестнице Фредди. И вот мы здесь – наш аппетит и наше приятное общество к вашим услугам.

Элиссанде следовало пожалеть лорда Вира: он ведь не виноват в собственном слабоумии. Но единственным ее чувством было жгучее раздражение.

Присутствие маркиза рушило все тщательно выстроенные планы.

– Как любезно с вашей стороны, – выдавила она. – А то я здесь совсем одна. Прошу, наполняйте тарелки и присаживайтесь.

Как же спасти завтрак? Ей следует забросать лорда Фредерика вопросами о живописи и, в частности, о его творчестве, едва тот сядет за стол.

Но лорд Вир и тут помешал ей, начав свой монолог еще возле буфета, где накладывал на тарелку яичницу, жареную селедку и намазанные маслом булочки. Темой его рассуждений явилось животноводство: недавно маркиз побывал на паре-тройке сельскохозяйственных выставок и числил себя знатоком.

Он пространно изложил все достоинства и недостатки шропширской мясной овечьей породы, затем сравнил ее с мясошерстной саутдаунской, оксфордской и, наконец, с гемпширской мясной породой, самцы которой, по мнению маркиза, обладали выраженными римскими профилями.

Элиссанда, хоть и выросшая в сельской местности, ничего не знала об овцах. Она могла только догадываться, какие грубейшие ошибки допускал маркиз. Девушке все еще  хотелось встряхнуть болтуна за плечи и спросить, как могло оказаться «Изведение Святого Петра» кисти Рафаэля в ее столовой, будучи фреской в Ватиканском дворце – причем в покоях самого Папы!

Тут лорд Вир перешел от овец к крупному рогатому скоту. Он горел желанием рассказать Элиссанде, что не только посещал выставки, но и видел оценочные карточки участников.

– Просто с ума сойти, какому придирчивому осмотру подвергают этих милых животных: голова, туловище, передние ноги, задние ноги! А вы знаете, какой самый важный пункт в оценивании молочной коровы?

– Право, не знаю, милорд, – ответила девушка, яростно вонзая нож в булочку.

– Развитие молочных желез, мисс Эджертон – оно дает больше трети от общего числа очков! Вымени полагается быть большим и упругим. Соски тоже должны быть правильного размера и ровно расположены. Молочные вены – хорошо развиты, молочные колодцы – глубокие.

Маркиз больше не смотрел Элиссанде в лицо – он пялился на ее грудь.

– Теперь, когда я вижу это животное, я не просто говорю себе: «О, корова!» Я рассматриваю ее вымя и соски в соответствии с принципами животноводства – ну и конечно, просто для удовольствия.

Элиссанда не могла поверить собственным ушам. Она шире обычного раскрыла глаза и гораздо энергичнее кивнула. Затем бросила взгляд на лорда Фредерика, уверенная, что тот хмурится, пытаясь намекнуть брату, что его речи перешли все границы приличий.

Но лорд Фредерик ни на что не обращал внимания. Уставившись в тарелку, он неторопливо жевал, пребывая мыслями явно в другом месте.

Маркиз между тем продолжал тему вымени и сосков, не сводя глаз с бюста Элиссанды. В порыве увлеченности он сбросил со стола две вилки и ложку, опрокинул свою чашку и, в конце концов, уронил на себя яичницу, отчего вскочил, с грохотом перевернув стул. Яйцо шлепнулось с его брюк на пол, но успело оставить замечательно круглый след от желтка как раз в том месте, куда не принято смотреть.

Поднявшаяся суматоха наконец вывела лорда Фредерика из задумчивости.

– Пенни, что за…

– О, боже, – воскликнула Элиссанда. – Вам лучше поскорее переодеться, милорд, иначе одежду не спасти.

Наконец-то лорд Вир сделал разумный шаг – удалился. Девушка медленно расцепила стиснутые под столом руки. Только спустя несколько секунд ей удалось овладеть собою настолько, чтобы улыбнуться оставшемуся мужчине.

– А вы как себя чувствуете сегодня, милорд?


* * * * *

Поднос с завтраком в собственной комнате и отсутствие такового в комнате Фредди подтвердили Виру все, что он хотел знать: мисс Эджертон намеревалась завтракать наедине с его братом.

Маркиз не мог порицать ее выбор: Фредди был лучшим из мужчин. Но эта лицемерка, со своими неиссякаемыми улыбками и коварными замыслами, и близко не заслуживала его брата. Ничего, пусть попробует – Вир пресечет, расстроит и уничтожит ее происки все до единого.

А пока нужно переговорить с леди Кингсли. Он просунул ей записку под дверь. Пятью минутами позже дама присоединилась к маркизу на повороте парадной лестнице, где никто не мог подобраться к ним незамеченным.

– Я попросил Холбрука прислать Ная, – сообщил Вир.

Най был медвежатником. Покинув комнату миссис Дуглас, маркиз переоделся, написал на первый взгляд бессмысленное сообщение, которое Холбруку не составит труда расшифровать, и отправился в деревню как раз ко времени открытия телеграфа. По дороге обратно Вир славно вздремнул после бессонной ночи на попутной телеге с сеном и прибыл в Хайгейт-корт аккурат в ту минуту, когда Фредди спускался к завтраку.

– А где же сейф? Да, у вас солома на голове.

– В комнате миссис Дуглас, за изображением мертвого человека, – ответил Вир, проводя рукой по волосам. – Выяснили передвижения слуг?

– Они не заходят в комнату миссис Дуглас без вызова. Дважды в неделю мисс Эджертон усаживает тетку в инвалидную коляску и катает по коридору. В это время слуги убирают, перестилают постель и все такое. А так в комнату не входит никто, кроме мисс Эджертон и самого Дугласа.

– В таком случае, Най может приступать, как только мисс Эджертон спустится к ужину.

Леди Кингсли, подняв глаза, приветственно помахала племяннице, которая, взмахнув рукой в ответ, прошла по коридору, очевидно, к кому-то из подруг.

– Сколько ему потребуется времени?

– Най открывал сейф с кодовым замком не больше, чем за полчаса, но тогда можно было сверлить. Здесь же сверлить не получится.

– Прошлым вечером, когда леди разошлись отдыхать, мисс Эджертон пошла вначале к миссис Дуглас, а не к себе, – нахмурилась леди Кингсли.

– Мы должны сделать так, чтобы сегодня она не отправилась отдыхать так рано.

– Сделаем, – ответила леди Кингсли. – И еще я придумаю предлог, чтобы ненадолго задержать ее у себя, даже когда все разойдутся. Но только ненадолго.

– Лорд Вир, могу я одолжить на время свою тетю? – мисс Кингсли снова появилась наверху лестницы. – Мисс Мельбурн никак не может выбрать наряд на сегодня.

– Сделайте то, что в ваших силах, а я позабочусь об остальном, – вполголоса обратился  Вир к леди Кингсли, а затем погромче откликнулся. – Мое почтение, мисс Кингсли. Разумеется, ваша тетя полностью в вашем распоряжении.


* * * * *

Это был приятный разговор о тех местах в Лондоне и его окрестностях, где лорд Фредерик любил рисовать. Но он не был волнующим. Разумеется, у Элиссанды не имелось опыта увлекательных бесед, тем не менее, она ощущала нехватку некоей искры.

Лорд Фредерик не смотрел на нее так, словно он был изголодавшимся представителем рогатого скота, а она – охапкой свежего благоухающего сена. Господи, ну почему в голову лезут животноводческие сравнения, хотя раньше такого никогда в жизни не случалось? Лорд Фредерик был вежлив и любезен, но не выказывал Элиссанде ни единого знака предпочтения.

Она возложила вину за это на несносного лорда Вира, особенно когда тот слишком скоро вернулся, по-прежнему в заляпанной яичницей одежде. Это, должно быть, его бесконечные разглагольствования о мясных овцах истощили всю живость и задор в лорде Фредерике, вынужденном выслушивать брата бог весть сколько тысяч часов в течение своей жизни.

– Пенни, ты забыл сменить брюки, – обратил внимание лорд Фредерик.

– Вот оно что! – вскричал лорд Вир. – А я-то поднялся в комнату и никак не мог вспомнить, зачем пришел. Какая досада!

Идиот!

– Может, стоит попробовать еще раз? – предложила Элиссанда, растягивая губы. Жаль, что улыбки не стрелы: лорд Вир был бы истыкан гуще, чем Святой Себастьян.

– А-а, бесполезно, я снова забуду, – небрежно отмахнулся от нее маркиз. – Запросто могу подождать, пока не надо будет переодеваться на охоту. Между прочим, как у вас тут охота, мисс Эджертон?

Он, что, снова уставился на ее грудь? Во всяком случае, не в глаза.

– Боюсь, у нас нет охотничьих угодий, сэр.

Взгляд маркиза не двинулся с облюбованного места.

– Да? Хм-м-м, думаю, тогда мы поиграем в теннис.

– Сожалею, но здесь нет и теннисного корта.

– А площадка для стрельбы из лука? Я, правда, не такой уж превосходный стрелок…

Лорд Фредерик за спиной брата встрепенулся и заерзал.

– Здоровье моей тети настолько слабо, а дядино беспокойство по этому поводу так велико, что у нас не имеется ничего, что могло бы вызвать шум или волнение. Возможно, вы удовольствуетесь прогулкой, милорд?

– Я уже гулял перед завтраком, мисс Эджертон, разве вы запамятовали? Тогда я лучше устрою игру в крокет.

Как он может? Как он смеет беседовать с ней, не сводя глаз с ложбинки между ее грудей?

– Прошу прощения, но мы не располагаем необходимым снаряжением.

– Ладно, – лорд Вир наконец-то раздосадовался настолько, чтобы взглянуть Элиссанде в лицо. – А чем же вы тогда здесь занимаетесь, мисс Эджертон?

Девушка послала маркизу улыбку, способную лишить человека зрения.