Но этому я могу помешать, сказала себе Вэл.

Она стремительно вышла из комнаты и пошла искать Джейми.

Дом был построен в виде буквы Т. Кабинет Джейми находился в левом крыле. Когда Джейми восемь лет назад приехала в Лос-Анджелес, чтобы стать секретарем сестры, она жила и работала в бунгало Джулии на холмах.

Вэл помнила, как боялась за них обеих, но письма, звонки и частые приезды дочерей были такими бодрыми и веселыми, что она не стала портить девочкам настроение. Сестры прожили вместе два года. А потом Джулия встретилась с Сэмом и вышла за него замуж. Через полгода Джейми обручилась с Дэвидом. Сначала Вэл волновалась за Джейми, но Дэвид оказался сделанным из того же теста, что и ее Роб.

Вэл всегда думала, что ее девочки счастливы, довольны жизнью и замужем за хорошими людьми. Как она могла так ошибиться?

Вэл отогнала эту бесполезную мысль, негромко постучала в дверь и открыла ее.

Комната хранила отпечаток присущего Джейми чувства стиля и стремления к порядку. Однотонные шторы обычно были раздвинуты, давая доступ солнцу и открывая вид на бассейн и сад. Но сейчас дом осаждали папарацци и телевизионщики, поэтому шторы были плотно задернуты, и, несмотря на погожий день, в кабинете горел свет.

«Мы заложники», – подумала Вэл. Дочь коротко улыбнулась ей, продолжая говорить по стоявшему на столе телефону.

Вэл села в кресло напротив и принялась ждать. Сердце забилось с перебоями. Вэл закрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов. «Надо сосредоточиться на неотложных делах, а не тонуть в пучине горя», – сказала она себе.

– Извини, мама. – Джейми положила трубку и провела руками по волосам. – Столько дел!

– А я тебе не помогаю.

– Очень помогаешь. Не знаю, что бы мы делали без вас с папой. Ливи… я не могу уделить ей сейчас много внимания. Спасибо Дэвиду – он взял на себя большую часть забот.

Джейми встала, подошла к маленькому холодильнику и достала бутылку воды. Организм больше не принимал кофе, который Джейми пила литрами. Голова раскалывалась от постоянной тупой боли, с которой не могло справиться ни одно лекарство.

– Но у него есть своя работа, – продолжила Джейми, наполнив два стакана. – Многие предлагают помочь отвечать на звонки, телеграммы и письма, однако…

– Это дело семейное, – закончила твердо Вэл.

– Да – Джейми протянула матери стакан и присела на край стола. – Люди оставляют цветы у ворот дома Джулии. Пришлось договориться, чтобы букеты забирали и отправляли в больницы. Спасибо, Лукас Мэннинг взял это на себя. Начали приходить письма. Лу, агент Джулии, предлагает помочь сортировать их. Думаю, в ближайшую неделю-две они обрушатся на нас, как лавина.

– Джейми…

– Мы уже получили гору соболезнований от ее коллег. И телефон звонит…

– Джейми, – чуть громче повторила Вэл. – Нам нужно поговорить о том, что будет дальше.

– Предоставь это мне.

– Сядь. – Снова зазвонил телефон, и Вэл покачала головой: – Пусть звонит. Сядь.

– Ладно, – уступила Джейми. Она села и откинула голову.

– Предстоит суд, – начала Вэл, и Джейми тут же выпрямилась.

– Не будем сейчас говорить об этом, мама.

– Нет, будем. Новый адвокат Сэма уже гарцует перед телекамерами. Кое-кто с пеной у рта доказывает, что Сэм не мог этого сделать. Он герой, жертва, трагическая фигура. Многие будут говорить так, пока все не кончится.

– А ты не слушай.

– И не собираюсь. – Голос Вэл стал гневным. – Я не позволю, чтобы это услышала Ливи, чтобы ее травмировали или использовали как вчера, когда она вышла из дома. Джейми, я хочу увезти ее домой. В Вашингтон. И как можно скорее.

– Увезти? – Джейми на мгновение смешалась. – Но ведь ее дом здесь.

– Я знаю, ты любишь ее. Мы все ее любим. – Вэл отставила стакан и взяла дочь за руку. – Послушай меня, Джейми. Малышка не может оставаться здесь, запертая в доме, как в тюрьме. Она не может выйти во двор. Мы не подпускаем девочку даже к окну, боясь, что какой-нибудь фотограф снимет ее. Она не может так жить. И никто из нас тоже.

– Это скоро пройдет.

– Когда? Как? Может быть, со временем шум слегка утихнет, но не сейчас, в преддверии суда. Осенью Оливия не сможет ходить в подготовительный класс или играть с друзьями без телохранителей. Люди будут пялиться на нее, показывать пальцем и шептаться. А кое-кто даже голоса не понизит. Я не хочу, чтобы она столкнулась со всем этим. И думаю, что ты не хочешь тоже.

– О боже, мама… – Джейми встала. У нее разрывалось сердце. – Я хочу воспитывать ее. Мы говорили об этом с Дэвидом.

– Милая, разве здесь это возможно? Тут слишком много людей, воспоминаний и риска. Дом не защитит ее от этого, каким бы замечательным он ни был. Разве вы с Дэвидом сможете бросить свой дом, свою работу, свой образ жизни, увезти девочку и полностью посвятить себя ей? А мы с твоим отцом сможем это. Сможем уберечь ее от прессы. – Она тяжело вздохнула. – Я собираюсь сама повидаться с адвокатом и немедленно начать дело о передаче опеки. Не желаю, чтобы этот человек когда-нибудь подошел к ней. Джейми, так нужно. Именно этого хотела бы Джулия.

«А как быть мне? – хотелось крикнуть Джейми. – Неужели никому нет дела до моих желаний? Это ведь я избавляла Оливию от кошмаров, успокаивала, баюкала и сидела с ней ночами!»

– Ты уже говорила с папой? – глухим голосом спросила она, отвернувшись к окну.

– Мы обсудили это утром. Он согласен со мной. Джейми, ничего лучшего нам не придумать. Вы с Дэвидом будете приезжать и жить у нас сколько захотите. Она всегда будет и вашей тоже, но не здесь, Джейми. Только не здесь и не сейчас.


Увидев Джейми Мелберн, удивленный Фрэнк вышел из-за стола. Она вошла в комнату, сняла темные очки и стала беспокойно перекладывать их из руки в руку.

– Детектив Брэди, если у вас есть немного времени, я хотела бы поговорить с вами.

– Конечно. Мы можем пройти в буфет. – Он попытался улыбнуться. – Но кофе пить не рекомендую.

– Нет. В последнее время я воздерживаюсь от кофе.

– Может быть, позвать детектива Хармона?

– Не стоит отрывать от работы вас обоих. – Она прошла в тесную соседнюю комнату. – Честно говоря, я и сама не ожидала, что приду сюда. Дело было нелегкое, – добавила она, подойдя к узкому окну. «Наконец-то окно, – подумала Джейми. – Наконец-то можно спокойно выглянуть наружу». – Вокруг все еще вьются репортеры. Их не так много, но, представляете, они даже разбили лагерь у нашего дома. Я с трудом сбежала от одного малого с четвертого канала.

– Никогда не любил этот канал.

Она оперлась руками о подоконник, засмеялась и поняла, что не может остановиться. Этот булькающий звук пробил брешь в окружавшей ее стене. У нее затряслись плечи, и смех перешел в рыдания. Держась за подоконник, Джейми раскачивалась взад и вперед. Фрэнк бережно усадил ее на стул, придвинул коробку с салфетками, взял за руку и начал молча ждать, пока она выплачется.

– Извините. – Она лихорадочно перебирала салфетки. – Я пришла сюда не за этим.

– Миссис Мелберн, не сердитесь на мои слова, но просто для этого пришло время. Чем больше сдерживаешься, тем сильнее бывает приступ.

– Джулия была очень эмоциональна. Все происходившее вызывало в ней бурю чувств. – Она вытерла нос. – Сестра относилась к тому типу женщин, которым слезы к лицу. – Джейми приложила салфетку к распухшим глазам. – Наверно, вы бы возненавидели ее за это. – Она выпрямилась. – Вчера состоялись похороны. Я пытаюсь убедить себя, что все кончено, но постоянно думаю об этом.

Джейми протяжно вздохнула.

– Мои родители хотят увезти Оливию в штат Вашингтон. Хотят взять над ней полную опеку и забрать отсюда. – Джейми взяла салфетку и начала тщательно складывать ее вчетверо. – Зачем я говорю вам это? Я хотела поговорить с Дэвидом, выплакаться ему в жилетку, а вместо этого пошла в гараж и села в машину. Наверно, мне нужно было поговорить с кем-то другим, кто не втянут в это дело, но все же имеет к нему отношение. Никого другого, кроме вас, я не нашла.

– Миссис Мелберн…

– Может быть, теперь, когда я вам исповедалась, вы будете называть меня Джейми? А мне было бы удобнее называть вас Фрэнком.

– О'кей, Джейми. Вы столкнулись с самым худшим на свете, и все навалилось на вас. Это трудно выдержать.

– Вы думаете, моя мать права?

– Я не могу говорить за ваших родных. – Брэди встал, налил воду в бумажный стаканчик и передал его Джейми. – Но я сам отец. Будь я на вашем месте, мне бы хотелось, чтобы ребенок оказался как можно дальше от этой шумихи. Хотя бы временно.

– Да, умом я понимаю это. – Но ее душа этого не выдерживала. – Вчера утром, еще до отпевания, я вывела Оливию на задний двор. Он скрыт деревьями, и там безопасно. Я хотела поговорить с ней, хотела помочь ей понять. Но сегодня утром наша фотография появилась в газете. Я даже не видела репортера. Не желаю, чтобы с ней так поступали!

Она тяжело вздохнула.

– Я хочу видеть Сэма.

Фрэнк снова опустился на стул.

– Не мучайте себя.

– Я все равно увижу его в здании суда. Во время процесса мне придется день за днем смотреть ему в лицо. Я должна увидеть его сейчас, еще до начала. Должна сделать это до того, как отпущу Оливию с родителями.

– Не знаю, согласится ли он. Адвокаты держат его на коротком поводке.

– Согласится. – Она поднялась. – Сэм не сможет побороть себя. Самолюбие не позволит.


Фрэнк уступил. Он знал, что эта женщина сумеет осуществить задуманное и без его помощи.

Она молчала, пока Брэди договаривался с канцелярией и охраной. Молчала, когда они вошли в помещение для посетителей, разделенное длинными стойками и стеклянными перегородками. Фрэнк показал ей на табуретку.

– Мне нужно уйти. В данный момент я не имею права общаться с ним без его адвоката. Я буду снаружи.

– Все будет в порядке. Спасибо.

Она собралась с силами и не вздрогнула даже тогда, когда хрипло прозвучал зуммер. Дверь открылась, и в отсек вошел Сэм.