Нора Робертс - Ночные кошмары

– Ливи, оставь собаку в прихожей.

Голос Вэл был хриплым, слегка надтреснутым.

– Иди, Ширли. Иди и ляг. – Оливия прогнала собаку в прихожую, где та хмуро улеглась рядом с изжеванным поводком.

Оливия налила два бокала вина, подошла к бабушке и поставила ее бокал на стол рядом с плитой.

– Я знаю, ты расстроена. Мне жаль, что так случилось.

– Не о чем говорить. На ужин будет мясной бульон с ячменной крупой. Могу добавить в него клецки.

Оливии хотелось кивнуть и дать всему идти своим чередом. Не выносить сор из избы. Но Ной был прав, по крайней мере, в одном. Похоже, время действительно настало.

– Бабушка, это уже случилось. Если мы будем молчать, от этого ничто не изменится.

– Тогда тем более нет смысла разговаривать. – Она потянулась за кастрюлей с уже готовым тестом и сослепу смахнула со стола бокал. Тот разбился, и на полу образовалась куча осколков, лежавших в луже кроваво-красного вина.

– О господи! Не могла придумать ничего лучше, как поставить бокал на край стола? Ты только посмотри на пол!

– Извини. Сейчас подмету. – Оливия пошла за веником и цыкнула на вскочившую собаку, которая была готова защитить женщин от грабителя. – Успокойся, Ширли. Это не выстрел, а всего лишь разбитый бокал.

Но когда Оливия вернулась, ей стало не до шуток. Бабушка стояла у стола. У нее тряслись плечи, а лицо было закрыто кухонным полотенцем.

– Ох, прости меня. Прости, бабушка! – Она бросила веник, подбежала к Вэл и крепко обняла ее.

– Я не хочу снова думать об этом. Не могу. Я просила Роба передать этому молодому человеку, чтобы он уехал. Собрал вещи и уехал. Но он не хочет. Говорит, что это будет неправильно и все равно ничего не изменит.

– Я заставлю его уехать. – Оливия прижалась губами к волосам Вэл. – Прогоню его.

– Нет, не поможет. Я знала это уже тогда, когда спорила с Робом. Это уже не остановишь. Мы не сумели остановить сплетни и публикации двадцать лет назад и не сумеем теперь. Но я не смогу снова пережить эту боль. У меня разорвется сердце.

Она сделала шаг назад и вытерла лицо.

– Не могу и не буду. Скажи ему, чтобы он не приходил сюда и не просил меня говорить. И я не хочу, чтобы это обсуждали в моем доме.

– Бабушка, он сюда не придет. Я позабочусь об этом.

– Я не должна была ругать тебя за бокал. Это просто стекло. – Вэл прижала пальцы к левому глазу, а потом к виску. – У меня болит голова, поэтому я и злюсь. Ливи, присмотри за клецками. Я приму аспирин и прилягу на несколько минут

– Ладно. Бабушка…

Вэл остановила ее взглядом.

– Ливи, свари клецки. Дедушка не любит, когда мы едим позже половины седьмого.

«Вот и все, – подумала Оливия… – Помалкивай в тряпочку. Говорить не о чем. Еще один сундук на чердаке». Но на этот раз замок защелкиваться не собирался.

Вскоре после девяти вечера, когда Ной размышлял, поработать ли еще пару часов или сделать перерыв и посмотреть видео, Майк посвистывая шел к дому Ноя на берегу моря.

Он собирался прийти раньше и полить цветы и деревья Ноя еще до наступления темноты, но то одно, то другое… Один из коллег пригласил его сыграть в «Смертельную битву». Компьютерная дуэль длилась два часа восемнадцать минут.

«Ничего, победа греет», – думал Майк. На радостях он позвонил Дори и спросил, не хочет ли она сходить с ним к Ною, прогуляться по берегу, понежиться в горячей ванне, а дальше… в общем, жизнь покажет.

Ной не стал бы возражать. А Майк отплатит ему добром: встанет пораньше и поухаживает за растениями.

Он зажег на крыльце свет и пошел на кухню посмотреть, нет ли у старины Ноя вина, которого можно было бы выпить после горячей ванны.

Он изучил этикетки и, доверяя вкусу друга, выбрал бутылку с французским названием. Поставил ее на стол, подумал, нужно ли открыть ее заблаговременно, пожал плечами и полез в холодильник. А вдруг у Ноя и закуска имеется?

Он все еще насвистывал, размышляя, на чем остановиться – то ли на пачке сыра «Бри», то ли на неказистом жареном цыпленке, – как вдруг почувствовал какое-то движение за своей спиной.

Он быстро выпрямился и ощутил обжигающую боль в виске Майк попятился и поднял руку к голове, недоумевая, как это он мог удариться о холодильник. Пальцы стали сразу липкими. Майк тупо смотрел на кровь, стекавшую с кончиков пальцев.

– Ох, дерьмо… – успел произнести он перед тем, как на него обрушился второй удар. Майк рухнул на колени и провалился во тьму.

Будильник прозвонил в шесть часов утра. Ной шлепнул по кнопке, открыл глаза и посмотрел в окно, шел дождь. Ной решил сделать то, что в такое дождливое утро сделал бы всякий нормальный человек. То есть уснуть снова.

Но несколько часов блаженного забытья не стоили фырканья и насмешливых комментариев, которые в этом случае непременно сделала бы Оливия. Как бы там ни было, Ной вылез из постели, побрел в душ, заставивший его слегка встряхнуться, вылез обратно и через несколько минут, окончательно стряхнув с себя сон, начал одеваться.

Ему казалось, что отправиться в лес под таким дождем может только сумасшедший. Он был уверен, что Оливия знала про дождь и нарочно организовала этот поход, чтобы отплатить ему за насмешки. Эта мысль не оставляла его, пока Ной спускался в холл, где он обнаружил небольшую группу людей, одетых по-походному.

Ной с изумлением заметил, что большинство туристов было в прекрасном настроении.

Оливию он увидел сразу же, как только вышел наружу. Она стояла в полумраке, дождь стучал по ее широкополой австралийской шляпе; у ног, обутых в ботинки, клубился туман. Она разговаривала с четверкой туристов.

Оливия кивнула Ною:

– Готов?

– Да, – вызывающим тоном ответил он.

– Сейчас проверим. – Она смерила его взглядом с головы до ног. – Ну что, герой, давно ты вынул эти ботинки из коробки?

Час назад, подумал Ной. А купил он их в Сан-Франциско.

– Я не ходил в походы несколько лет. Но если мы не собираемся совершать восхождение на Маттерхорн[8], я справлюсь. Я в форме.

– Форма, полученная в оздоровительном клубе. – Она потрогала пальцем его плоский живот. – Кстати, в неплохом. Но тут тебе не тренажеры. Где твоя фляжка?

Раздосадованный, Ной вытянул руку, сложил ладонь ковшиком и подставил ее под дождь. Оливия только покачала головой.

– Подожди минутку. – Она повернулась и вошла в вестибюль.

Оливия вернулась с пластиковой бутылкой на петле.

– Всегда надо брать с собой воду, – сказала Оливия и, к удивлению Ноя, начала прикреплять бутылку к его поясу.

– Спасибо.

Оливия едва заметно улыбнулась, пожала плечами, щелкнула пальцами, и собака, крутившаяся около Ноя, немедленно подбежала к хозяйке.

– Пошли.

Над землей курился туман, скользил между деревьями и окутывал побеги папоротника. По листьям монотонно стучал дождь. Когда они вошли в лес, стало темнее; полумрак давил так, словно имел вес, и превращал туман в призрачную реку.

– Боже, что за место… – Ной вдруг почувствовал себя маленьким и беззащитным. – Так и кажется, что вот-вот из тумана протянется когтистая лапа и схватит тебя за ногу. Успеешь издать только короткий крик, а потом… последний хрип.

– Ах, так ты слышал о Лесном Пожирателе?

– Брось.

– Исчезает примерно пятнадцать туристов в год. – Она дернула плечом, словно отгоняя от себя неприятную мысль. – Мы обычно не разглашаем эту информацию. Не хотим отпугивать посетителей.

– Отлично, – пробормотал Ной, но все же с опаской огляделся по сторонам. – Просто отлично.

Оливия вынула фонарик и посветила прямо перед собой. Луч разрезал полумрак, и вокруг заклубились причудливые тени.

Лекция началась. Ной вполуха прислушивался к словам Оливии. Голос у нее был чарующий и слегка хрипловатый. Она говорила ясным языком, доступным для дилетантов.

«Достаточно просто смотреть, – думал Ной. – Достаточно просто быть здесь, видеть силуэты, тени и ощущать непривычный, но чем-то приятный запах сырости или гниения». Ной все больше и больше ощущал какое-то необъяснимое колдовство окружающего мира. Природа ли так действовала на него, или это дождливое хмурое утро таило в себе неожиданную, незнакомую ему прежде прелесть, или так действовал на него чарующий голос Оливии?

Дождь и туман не мешали видеть спокойное зеленое сияние. В густых побегах папоротника и кочках, покрытых мхом, была заключена какая-то иная, нездешняя реальность. Все кругом сочилось влагой и мерцало.

Он услышал треск и поднял голову как раз вовремя: толстый сук рухнул сверху и с треском ударился о землю. Ной успел отступить в сторону в последнюю секунду.

– Синяя Борода, – с насмешливой улыбкой бросила Оливия.

Ной оглянулся на сук и решил, что тот действительно мог бы прихлопнуть его насмерть.

– Какое счастье, что мы не женаты, осталась бы ты вдовой.

– Иногда мох, обвивающий ветки, впитывает в себя слишком много воды и перегружает ветку. Сук не выдерживает тяжести и ломается. – Оливия вдруг резко остановилась и подняла руку. – Тише, – прошептала она и жестом велела Ною укрыться за толстым стволом ели.

– Что?

Она только покачала головой и прижала два пальца к губам Ноя, словно запечатывая их. «Что будет, если я поцелую их?» – подумал он. А потом услышал то, что заставило Оливию напрячься, а собаку задрожать.

Неожиданно для себя самого Ной покровительственным жестом положил руку на плечо девушки и сквозь деревья и переплетение лоз посмотрел туда, откуда доносились глухие, но мощные звуки.

Они появлялись из тьмы и рассекали реку тумана. Двенадцать… нет, пятнадцать, поправил себя Ной. Пятнадцать огромных лосей с рогами, как короны.

– А где же их дамы? – пробормотал он в пальцы Оливии, чем заслужил короткий гневный взгляд.

Один из рогачей издал низкий трубный рев, от которого затряслись деревья. Потом лоси двинулись в зеленую тень, и земля гудела в такт их шагам. Ною показалось, что он ощутил их запах. В этом запахе было что-то дикое и жутковатое, но они уже уходили, плавно скользя среди деревьев.