— Разумеется, — ответила Алинда.

Во всяком случае, это было лучше, чем мучиться неведением у себя в гостиной.

Миссис Кингстон в угрюмом молчании сопровождала Алинду в долгом путешествии по коридорам и вниз по парадной лестнице.

Алинда сразу же заметила мужчину в голубой форме с красным кушаком. Полковник Гибсон стоял, облокотившись о мраморную каминную полку, и внимательно рассматривал возбужденные или заплаканные лица.

Возле него стоял Роджер Кэлвидон. При виде его у Алинды екнуло сердце.

Он был очень бледен, но держался с достоинством, за что Алинда мысленно его похвалила.

Все слуги были в сборе, и когда миссис Кингстон и Алинда достигли подножия лестницы, старший констебль заговорил:

— Я прибыл сюда, как вы догадываетесь, в связи с тем, что ваша госпожа, вдовствующая графиня Кэлвидон, сегодня утром обнаружена мертвой у себя в спальне. Накануне вечером, по словам горничной, графиня отправила ее из спальни, выразив желание, чтобы ее не беспокоили.

Старший констебль обвел взглядом молчащую аудиторию.

— Мне также сообщили, что миледи накануне угрожали. Где дворецкий?

— Я здесь, сэр. — Барроуз выступил вперед.

— Назовите свое имя.

— Джордж Барроуз, сэр.

— Расскажите, Барроуз, что происходило, когда вы вошли в холл, чтобы позвать к обеду?

Барроуз с несчастным выражением поглядел на молодого графа.

— Я жду от вас правду, — сказал старший констебль, заметив его колебания. — Мне уже известно о том, чему вы были свидетелем. Пожалуйста, повторите ваши показания.

Пожилой дворецкий молчал.

— Ну же! — торопил его полицейский.

— Я услышал, как его милость и ее милость ссорились. Ее милость сказала, что намерена запереть дом и уволить прислугу.

Старик опять сделал паузу.

— Продолжайте, — потребовал констебль.

— Миледи сказала, что если милорд сам захочет содержать дом, ему придется распродавать картины и вещи.

— А что ответил милорд?

Старик несколько раз беззвучно открывал и закрывал рот, словно рыба, вытащенная из воды. Потом произнес:

— Его милость сказал, что раньше он ее похоронит.

— Кто-нибудь еще слышал это? Раздалось невнятное бормотание.

— Громче! — приказал констебль. — Как твое имя? — обратился он к одному из слуг.

— Джеймс Хаттер, сэр.

— Правда ли то, что сказал мистер Барроуз?

— Да, сэр, — кивнул лакей.

— Кто еще находился в это время в холле?

— Я. — Генри бодро шагнул вперед.

— Назовись!

— Генри Джонсон, сэр.

— Ты слышал, что сказал милорд?

— То самое, что тут говорили, сэр.

— Повтори их.

—» Прежде я увижу тебя в гробу «. Феликс Хэнсон, стоящий позади, в отдалении от всех, издал невнятный звук и прикрыл глаза рукой. Старший констебль посмотрел на него, но граф даже не повернул головы.

— Милорд, признаете ли вы, что произнесли именно эти слова? — обратился к нему констебль.

— Да, — прозвучал в тишине ответ Роджера. Одна из горничных зарыдала.

— На остальные ваши вопросы я буду отвечать только в присутствии моего адвоката, — сказал граф, — но я хочу заявить, что эти слова были сказаны мною сгоряча, под влиянием момента, и что я не убивал свою мать. Если она погибла от чьей-то руки, то только не от моей.

Говоря это, молодой граф смотрел уже на Хэнсона, который по-прежнему прятал глаза. Старший констебль объявил:

— В данных обстоятельствах, милорд, вы не будете возражать, если я попрошу вас проследовать со мной в полицейский участок и дать там показания?

— Конечно, я в вашем полном распоряжении, констебль, — сказал граф.

— Позвольте мне сказать! — Алинда начала пробираться вперед сквозь толпу слуг.

Все взгляды мгновенно устремились на нее, Она очутилась лицом к лицу со старшим констеблем.

— Могу я попросить вас представиться?

— Я достопочтенная Алинда Сэлвин, дочь покойного лорда Сэлвина, бывшего одно время лордом-министром юстиции Англии.

По холлу пробежал шумок. Констебль произнес вежливо:

— Я помню вашего отца, мисс. Так что вы хотели сказать, мисс Сэлвин?

— Граф Кэлвидон вышел из дома сразу же после тех слов, обращенных к матери, о которых здесь уже упоминали. Он отправился на островок посреди озера, где я присоединилась к нему приблизительно в десять часов вечера.

— Как долго вы пробыли с ним? — осведомился старший констебль.

— Должно быть, около двух часов.

— И он вернулся домой вместе с вами?

— Нет, милорд сказал, что он пробудет на островке еще некоторое время, а затем прогуляется по парку до холма с греческой скульптурой, откуда сверху открывается вид на Кэлвидон-хауз.

— Значит, вы возвращались одна, мисс Сэлвин?

— Да, я прошла обратно тем же путем, что и туда — через сады и цветник, и вышла на лужайку.

Алинде пришлось сделать паузу, чтобы преодолеть охвативший ее трепет.

— Я остановилась на мгновение, глядя на дом, освещенный луной. И заметила мужчину, который вылезал из окна комнаты ее милости.

Все собравшиеся в холле застыли, будто заколдованные.

— Я следила за ним, пока он спускался по водосточной трубе.

— А это дело непростое, — заметил старший констебль.

— Но не для человека, увлекающегося спортом.

— И что было дальше, мисс Сэлвин?

— Затем этот человек прокрался вдоль стены дома, отворил с помощью перочинного ножа одно из окон библиотеки и проник туда.

— Это он похитил драгоценности ее милости! Негодяй! Я заметила их пропажу, но слишком разволновалась и забыла о ней. Я подумала, что ее милость куда-то убрала свои драгоценности, но теперь уверена, что их украли! — воскликнула горничная.

— Я предполагаю, что вы найдете их зарытыми в клумбе, — уверенно заявила Алинда.

— Вы узнали мужчину, за которым наблюдали ночью? — спросил старший констебль.

— Да, — не колеблясь, ответила Алинда.

— Не скажете ли вы нам, кто он? Алинда посмотрела на Хэнсона. Их взгляды встретились. Он воскликнул:

— Будь ты проклята! Да, я взял ее побрякушки! Я думал, что их никто не хватится. Но я не убивал ее! Она была уже мертва. Мертва, клянусь вам!

Под истерические вопли Хэнсона Алинда прочла телеграмму, только что врученную ей кем-то из слуг.

Глава 7

Алинда прошла через сад к ручью, который огибал ее маленькое запущенное владение. Лужайка нуждалась в том, чтобы ее подстригли, деревья и кустарники — чтобы их подрезали.

Старый Ходжес был опытным огородником, но садом заниматься не мог, да и не хотел.» Что толку от разных этих цветочков, если они не годятся в пищу?«— упрямо твердил он.

И все же, пусть даже до неприличия разросшиеся, жимолость и шиповник пахли так же приятно, как и несколько культурных кустов роз, за которыми матушка Алинды тщательно ухаживала до тех пор, как болезнь окончательно не уложила ее в постель.

Алинда положила на гроб все собранные цветы, какие нашла в саду, и живой пестрый ковер ярко засиял в убогой сумрачной деревенской церкви.

Подойдя к ручью, она уселась на поваленный ствол дерева и стала смотреть на воду. Ей вспомнилось, как серебрилась поверхность озера в Кэлвидоне, как грациозно проплывали под китайским мостиком белые лебеди.

Как она ни старалась, мысли ее постоянно возвращались к Кэлвидону и к его владельцу. Воспоминания были для нее мучительными. Боль щемила сердце, и Алинда знала, что эта боль станет теперь ее спутницей на всю жизнь.

» Все позади! Все кончено! — убеждала себя Алинда. — Почему же так трудно взглянуть правде в лицо?«

Но что она могла с собой поделать, если память о первом поцелуе и о чувствах, которые пробудил в ней этот поцелуй, никак не хотела меркнуть.

Она ложилась спать с этим воспоминанием и, проснувшись, продолжала думать о том же самом. Весь день напролет, куда бы она ни пошла, призрак прошлого сопровождал ее, и никакие заклятия не в силах были его изгнать.

Она оставила. Кэлвидон в спешке, не повидав Роджера, даже не попрощавшись с ним.

Среди всеобщего волнения, вызванного признанием Феликса Хэнсона, она прочла телеграмму, поданную ей слугой.

» Скорее приезжай. Нэнни «.

Это лаконичное, явно из экономии, послание означало, что состояние миссис Сэлвин ухудшилось, и Алинде надо немедленно возвращаться домой. Иначе Нэнни никогда не решилась бы воспользоваться телеграфом.

После стремительных сборов путешествие в Хантингтон из-за двух часов ожидания поезда показалось Алинде мучительно долгим, но все же она никак не ожидала, что уже не застанет матушку в живых.

Она поняла, что это случилось, по лицу Нэнни, открывавшей ей дверь, и со слезами кинулась в объятия своей старенькой няни.

— Наша леди умерла во сне, — сказала Нэнни. — Любой бы позавидовал такой тихой кончине. Она ушла из жизни так, как ей и хотелось.

— О, Нэнни, почему меня не было здесь, рядом с нею? — рыдала Алинда.

— Вы ничего не смогли бы сделать для нее, — покачала головой Нэнни. — Не казните себя понапрасну, мисс Алинда. Для нас это тоже было неожиданностью. Доктор заходил в начале недели и сказал, что ее милости немного лучше. Но вчера поведал мне, что если б ваша матушка прожила дольше, то мучилась бы от сильных болей. Ведь вы не хотели бы этого, мисс Алинда?

— Нет, конечно же, нет, — кивнула Алинда.

— Вы знали, что у нее рак? — спросила Нэнни.

— Подозревала.

— Вот поэтому хорошо, что она скончалась именно так. Она избавилась от многих страданий. А вы должны держаться, мисс. Она ожидала от вас именно этого.

Алинда понимала, что Нэнни права. Стоя у гроба матери, она благодарила небо за то, что смерть ее была легкой.

Однако как тяжело было мужественно переносить утрату самого близкого, самого любимого человека на свете.» Сперва отец, потом Джеральд, теперь мама. Я осталась совсем одна «, — горевала Алинда.

Было не так много родственников, кого следовало бы оповестить о кончине матери, да и те жили слишком далеко, чтобы приехать на похороны, — две кузины в Корнуолле, одна в Йоркшире. Было еще несколько давних приятельниц и старых друзей отца Алинды, с которыми матушка не общалась много лет.