При падении очки священника съехали на сторону. Он поправил их и протащил дужки под уши своей охотничьей кепки.

— Я в порядке. Но мне следовало бы подумать получше. Я знал, что Пол далеко не мой поклонник. Но когда Нуги зашел к нам в церковь воспользоваться телефоном и сказал нам, что произошло, я почувствовал, что это моя обязанность быть здесь.

— К вам? — поинтересовался Митч, глядя в сторону церкви. Она находилась примерно в четверти мили на юго-восток, ее шпили поднимались над голыми деревьями.

— Альберт и я проверяли некоторые церковные счета, — ответил священник. — Если вы беспокоитесь об осторожности или осмотрительности, я думаю, эта находка уже ни для кого не секрет. Как говорится, кот уже не в мешке.

Митч ничего не ответил. Он внимательно оглядывал окрестности. Сам залив замерз, и его занесло снегом. Ветер намел сугробы вдоль скопления сухих светлых стеблей рогоза. Зимняя белая пустыня со снежными дюнами, которые дрейфовали под холодным дыханием не прекращающегося вот уже несколько суток ветра. Эти заросли, вероятно, в теплое время года представляли приют для москитов, но люди все же приняли решение строиться вдоль этого заболоченного берега. Полдюжины домов окружали северо-западную сторону залива. Это были хорошо приспособленные к зимним условиям коттеджи с террасами из кедра, построенными на заказ по тщательно продуманным проектам, что делало их похожими на дома на атлантическом острове Нантакет. Они располагались поодаль от самой воды на больших, в три-пять акров, участках, засаженных толстыми вечнозелеными и лиственными деревьями.

Западнее их, за пределами открытых сельхозугодий и рощ, горизонт казался молочным от кружащей в воздухе снежной пыли. Небо окрасилось искрящимися оттенками цвета фуксии и мандарина, когда солнце начало свой спуск к горизонту. На юго-восточном берегу не было никаких построек, и огромные заросли низкорослых тонких молодых деревьев казались выставкой гигантских зубочисток. Ближайшие дома в том направлении расположились южнее строений церкви Святого Элизиуса. Это были маленькие, аккуратные коробки с лентами дыма, струящимися из печных труб.

Митч закончил круговой обзор и перевел взгляд на Олд Сидар-роуд, переполненную автомобилями, фургонами и людьми, отбивающими чечетку, чтобы сохранить чувствительность ног. Альберт Флетчер стоял в конце улицы, высокая фигура в унылом черном пальто. Такой же черный капюшон плотно обтягивал голову вокруг его худого лица.

— Вы оба поехали с Нуги? — спросил Митч.

— Нет, только я. — Отец Том удивленно поднял брови, также разглядев в толпе дьякона. — Альберт, должно быть, добрался сам. Мне не показалось, что он собирался это сделать. Он сказал мне, что чувствует себя не совсем хорошо и, возможно, простудился…

— Очевидно, он почувствовал себя лучше, — прервала священника Меган, стоя съежившись спиной к ветру.

— Хм… Мне, пожалуй, пора, — пробормотал Том. — Я уверен, что Пол не будет счастлив видеть меня, но полагаю, что Ханне нужно плечо, на котором можно поплакать.

Он поплелся по глубокому снегу в сторону дороги и поднялся на берег там, где стоял Альберт Флетчер. Затем они вместе покинули место происшествия.

Митч вновь внимательно осмотрел маленькую куртку, которую все еще держал в руках. Он прочитал имя, написанное на воротнике несмываемым маркером прачечной, а затем протянул куртку Меган. Та взяла ее и также внимательно осмотрела.

— Да, здесь не остается места для сомнения, это точно, — тяжело вздохнув, сказала она.

Стайгер подошел с женщиной, которая держала на поводке огромного черного лабрадора. Собака кружилась рядом с ней, едва сдерживая перевозбуждение.

— Митч, это Рут Купер. Ее собака нашла куртку.

Митч кивнул.

— Миссис Купер…

Меган стрельнула в шерифа взглядом, затем представилась.

— Миссис Купер, я — агент О’Мэлли из БКР.

— О да! Как ваши дела? Калеб, сидеть, — приказала собаке Рут, дернув ее за поводок.

У Калеба было плотное, мускулистое тело молодой собаки, он дергался и вздрагивал мелкой дрожью с головы до кончика хвоста, бросая выжидательный взгляд на свою хозяйку. Рут Купер была маленькой, полной женщиной лет шестидесяти в толстой вязаной шерстяной шапочке кремового цвета и кремово-лиловом пуховике. Ее вздернутый нос покраснел от долгого пребывания на ужасном холоде. Женщина была обута в ботинки для езды на снегоходе, и она переступала с ноги на ногу, когда рассказывала свою историю.

— Я гуляла с Калебом, — начала она, и собака завиляла хвостом еще энергичнее при звуке своего имени. — Он, конечно, мог бы гулять и без поводка, но мы боимся, что он может сбежать в поисках приключений, поэтому или Стэн, или я выходим с ним даже в такую погоду. Но Стэн не может выходить сейчас, знаете ли; он подхватил вирус этого ужасного гриппа, который сейчас везде. Я уговаривала его сделать прививку этой осенью, но он такой упрямый. Так или иначе, мы гуляли по заливу, а Калебу очень нравится забегать в тростники и вспугивать птиц. Ну так вот. Он бросился туда, а потом прибегает назад с этим. — Она схватила один рукав куртки Джоша и подняла его вверх. — Я узнала ее сразу же. И сразу поняла, чья она. Того бедного малыша.

— Миссис Купер, — прервал ее рассказ Митч. — Вы с Калебом приходите сюда каждый день?

— О да. Ему надо делать свои дела, а мы никого и ничего не боимся с таким огромным псом. Мы гуляем здесь каждый день. Это — наша земля до вон того коричневого дома. Это наш дом. Не хотите ли зайти на чашечку кофе? Ужасно холодно.

— Возможно, через несколько минут, миссис Купер, — ответил Митч. — Мне ужасно неудобно держать вас на таком холоде, но нам необходимо посмотреть именно то место, где Калеб выкопал куртку.

Рут и Калеб прокладывали дорогу, Стайгер вышагивал рядом с ними.

— Шеф, я был в поисковой команде здесь в пятницу. Мы все облазили, осмотрели все эти участки, и никто не нашел ничего больше, чем обертки от жвачки, — низким голосом бубнил Нуги, шагая рядом с Митчем. — У нас тоже была собака. Этой куртки не было.

Митч нахмурился.

— Когда последний раз вы видели, что Калеб забегал именно туда, миссис Купер?

— Мы были в этом же самом месте вчера днем. — Она остановилась у края топи и указала рукой.

— Вы не видели кого-нибудь здесь между тем и этим днем? — спросила Меган, медленно расстегивая молнию на кармане куртки, чтобы проверить содержимое — пачка бумажных платочков и обертки от жвачки.

— Время от времени я вижу здесь людей. Тут хорошая дорожка для снегоходов или пешеходов и хорошая лыжня. Некоторые люди просто помешались на фитнесе. Они в любую погоду бегают трусцой или что-то в этом роде, — сказала она. — Я видела одного человека здесь сегодня рано утром. Я была на кухне, подогревала воду для «Терафлю» Стэну, выглянула в окно и увидела, как он шел по дорожке.

— Вы хорошо его разглядели? — спросил Митч.

— Он подошел почти к дому, но он был весь закутан, знаете, — ответила она. — Он сказал, что потерял своего пса. Хотел узнать, не видела ли я его. «Большой и волосатый». Ой, конечно же пес, не человек. Я сказала, что нет, не видела, и он попросил последить, вдруг где увижу. Я сказала, что конечно. Вы знаете, я просто люблю собак. Я, конечно же, поищу его, ведь он может замерзнуть в таком холоде. — Калеб завилял хвостом и ткнулся носом в ее ноги.

— Мои парни уже обыскивали эту территорию, Митч, — вмешался в разговор Стайгер. Он глубоко засунул руки в карманы меховой куртки и от холода был похож на каменный резной тотем. — Здесь больше нечего искать. Я говорю, лучше принять приглашение Рут выпить по чашке кофе.

— Я хочу быстренько взглянуть, — возразил Митч и начал спускаться вниз к берегу.

— Он сказал, что это собака его сына, — продолжила Рут. — Имя пса мне показалось немного странным. Гримсби? Гэтсби? Нет, Гизмо! Да, точно! Он сказал, Гизмо.

Холодное лезвие страха пронзило Митча. Он застыл на полпути к берегу. Гизмо. Мысленно он представил рисунок из блокнота Джоша — мальчик и его собака. Огромная псина по имени Гизмо.

— Ми-и-итч!

Тон Меган заставил его немедленно повернуть голову и посмотреть на нее. Ее глаза были широко распахнуты, лицо побледнело и сравнялось цветом со снегом. В своей руке в теплой перчатке она держала полоску бумаги, которая трепетала на ветру, словно лента.

Холт бросился к Меган и схватил кончик бумаги замерзшими пальцами. Но он понял, что не знал, что такое холод, пока не прочитал слова. Кровь застыла в его венах.

Мой призрак день и ночь теперь

Следит за мной, как хищный зверь,

А Эманация мой ГРЕХ

Оплакивает громче всех…[6]


16.55

— 32 °C, коэффициент комфортности: — 42

— Что, черт возьми, это значит? — Стайгер кружил вокруг стола, прижав руки к худым бедрам.

Меган сидела за столом в кресле, поджав под себя ноги и опершись локтями о колени. Они находились в конференц-зале, где она впервые увидела Митча, танцующего в длинном красном нижнем белье, всего неделю назад. Сейчас Митч стоял прямо перед ней, прислонившись к стене со скрещенными на груди руками, выражая упорство и решительность. Его лицо, словно высеченное из камня, пересекали морщины от напряжения и усталости.

Комната изменилась. Теперь они назвали ее оперативным пунктом. Карты Паркового округа и штата Миннесота были вывешены на информационном табло, красные булавки отмечали территории поиска. Рядом с табло на листе белой бумаги примерно метр шириной и три с половиной метра в длину висел график проведения расследования, прикрепленный прямо к стене. Все, что произошло, начиная с последнего момента, когда видели Джоша, было отмечено на графике. Красной жирной линией, как главной артерией, были нанесены основные события; в нее, словно притоки, вливались тонкие линии второстепенных результатов расследования. Надписи и примечания писали красными, синими и черными чернилами. На белой доске объявлений в конце комнаты Митч прикрепил листок со стихотворными строчками из последней записки, написанными его уверенным, с резким наклоном почерком.