— У нее есть причина быть испуганной, Шеф. Ее сын пропал и…

— Ну это еще надо установить, — прервал ее на полуслове Митч. — Возможно, он играет в доме своего друга.

— Она говорит, что проверила всех друзей.

— Да, но она в панике. Как бывает, она, вероятно, не искала в самом очевидном месте.

— Или кто-то украл ребенка.

Хмурый взгляд Митча стал еще тяжелее. Он с усилием постарался отклонить ее предположение:

— Это — Оленье Озеро, О’Мэлли, а не Нью-Йорк.

Меган приподняла бровь.

— Разве в Оленьем Озере нет преступности? Есть полиция. Есть тюрьма. Или это все для показухи?

— Конечно, у нас бывают преступления, — проворчал Митч. — У нас есть студенты, которые воруют в магазинах, и рабочие сыродельни, которые напиваются в субботу вечером и пытаются подраться на автостоянке Американского легиона. Но у нас нет киднеппинга, слава богу!

— Ну тогда добро пожаловать в девяностые, Шеф! — съязвила Меган. — Теперь это может произойти где угодно.

Митч отступил на полшага и положил руки на талию. Президент торгового дома «Сыновья Норвегии» шел в мужской туалет. Он улыбнулся и кивнул Митчу. Облако удушливо-сладкого запаха освежителя воздуха вырвалось из туалета, когда дверь, качнувшись туда-сюда, закрылась. Митч задержал дыхание, чтобы блокировать запах, так же, как он попытался заблокировать, что говорила ему Меган.

— Люди в Сент-Джозефе тоже не думали, что это может случиться у них, — сказала Меган спокойно. — И пока они утешали себя словами, что это все неправда, кто-то сбежал с Джейкобом Веттерлингом.

Случай с Веттерлингом произошел в Сент-Джозефе раньше, чем Митч переехал в Миннесоту, однако он накрепко засел в сердцах и умах людей. Ребенок был украден, и его так и не нашли. Такого рода преступления были крайне редки в округе, и оно сильно затронуло души людей, как если бы кто-то из их собственной семьи был похищен. Оленье Озеро находится почти в трехстах километрах от Сент-Джозефа, но Митч знал нескольких человек из полиции и из департамента шерифа, которые работали по этому делу как добровольцы. Они говорили о нем мало, с осторожностью, вполголоса, словно боялись, что воспоминания могли бы снова вызвать того демона, который совершил преступление.

Ругаясь шепотом, Меган схватила телефонную трубку.

— Мы теряем время!

— Я позвоню! — Митч дотянулся через плечо Меган до трубки и грубо вырвал ее.

— Что, я нарушаю вашу телефонную субординацию, да? — спросила она сухо.

— Наш диспетчер не знает вас, — вместо извинения сказал он. — Дуглас? Это Митч Холт. Надо разослать ориентировку на сына Пола Кирквуда, Джоша. Да… Ханна приехала забрать его с катка, но он ушел куда-то. Может быть, он сейчас у кого-нибудь из друзей, сидят в подвале и играют в видеоигры, но вы знаете, как это. Ханна волнуется. Да, это то, что женщины умеют делать лучше всего.

Меган прищурила глаза и наклонила голову, но Митч проигнорировал ее.

— Сообщите парням из полиции округа тоже, на всякий случай, если они заметят его. Ему восемь лет, немного маленький для своего возраста. Голубые глаза, вьющиеся каштановые волосы. В последний раз его видели в ярко-синей лыжной куртке с зелено-желтой отделкой и ярко-желтой шерстяной шапочке, как у «Викингов». И пошлите кого-нибудь на каток. Скажите, что я встречу его там.

Он повесил трубку, когда лидер «Сыновей Норвегии» вышел из туалета и, бочком проскользнув мимо них, невнятно попрощался. Его любопытный взгляд скользнул по Меган.

Митч проворчал, что надеется получить официальное заявление, и тут же почувствовал жесткий, тяжелый, выжидающий взгляд Меган. Она в упор смотрела на него, явно не одобряя услышанное. Конечно, она новичок в таких делах, честолюбива и стремится проявить себя. Она вызвала бы и конницу, но пока не имеет на это права.

В случае пропажи людей в первую очередь надо удостовериться, что человек действительно пропал. Именно поэтому есть правило в отношении ко взрослым людям не начинать поиски, пока не пройдут двадцать четыре часа. Это правило не относится к детям, но и в таком случае есть много вариантов для проработки, и незачем торопиться делать самые ужасные выводы. Даже наиболее рассудительные дети делают глупости время от времени… Джош, может быть, пошел домой к другу, они заигрались и потеряли счет времени, или он, возможно, намеренно наказывает свою мать за ее забывчивость. Существует масса объяснений, более вероятных, чем похищение.

Тогда отчего же так тяжело на сердце?

Митч порылся в кармане брюк и достал другую двадцатипятицентовую монетку. Он набрал номер Штраусов по памяти и прошептал молитву благодарности, когда после третьего сигнала его дочь ответила громким «Привет! Джесси слушает!».

— Привет, моя милая, это папа, — сказал он мягко, наклоняя голову, чтобы уклониться от любопытства Меган.

— Ты приедешь забрать меня? Я хочу, чтобы ты почитал мне еще ту книгу перед сном.

— Извини, малышка, но я не смогу, — прошептал он в трубку. — Мне надо побыть копом сегодня вечером подольше. Тебе придется остаться с бабушкой и дедушкой.

Мертвая тишина повисла на другом конце линии. Митч мог ясно представить, как его маленькая дочь делает сердитое лицо — выражение, которое она унаследовала от своей матери и усовершенствовала, подражая бабушке. Красноречивый взгляд ее огромных карих глаз мог вызвать чувство вины в мгновение ока.

— Я не люблю, когда ты коп, — сказала она.

Ему хотелось знать, понимает ли она, как больно ранят его такие слова. Они, как нож, вонзились в его старую незаживающую рану.

— Я знаю, что ты не любишь, Джесс, но я должен постараться найти кое-кого, кто потерялся. Разве ты не хотела бы, чтобы я нашел тебя, если ты бы потерялась?

— Да, — неохотно согласилась она. — Но ты же мой папа.

— Завтра вечером я буду дома, моя милая, и мы прочитаем с тобой лишние странички. Я обещаю.

— Конечно, потому что бабушка сказала, что она может читать со мной о слоне Бабаре и сама.

Митч сжал зубы. Эта французская сказка была любимой у дочери.

— Я обещаю. Поцелуй меня на ночь, а потом дай трубку дедушке.

Джесси громко чмокнула в трубку телефона. Митч повторил воображаемый поцелуй, повернувшись спиной к Меган так, чтобы она не могла увидеть, как покраснели его щеки. Затем Джесси передала телефон дедушке, и Митч бесстрастным тоном начал объяснять, что это обычное дело, ничего особенного, но может несколько затянуться. Если бы он рассказал родителям жены, что вынужден заниматься расследованием похищения ребенка, Джой Штраус оборвала бы все телефонные линии, доведя город до исступления.

Юрген не настаивал на подробностях. Рожденный и воспитанный в Миннесоте, он считал невежливым требовать информации больше, чем собеседник хотел ему дать. Кроме того, этот случай был далеко не единственный. Работа Митча диктовала его поздние приходы время от времени. Он давно договорился с Джесси, что она в таких случаях будет оставаться с бабушкой и дедушкой, которые присматривали за ней каждый день после школы. Это было удобно и привычно для Джесси. Митч, возможно, и не был в восторге от своей тещи, но он верил, что та хорошо позаботится о своей единственной внучке.

Он ненавидел себя, когда ему приходилось задерживаться и не видеть Джесси, пропускать обеды с ней, когда он не мог читать ей книгу до самого сна. Его дочь была абсолютным центром его вселенной. На секунду он попытался представить, как бы себя чувствовал, если бы не смог найти ее, затем он подумал о Джоше и Ханне.

— Я примчусь домой в мгновение ока… — прошептал Митч, вешая трубку. Боль в сердце не затихала.

Напряжение Меган съехало с точки кипения до умеренных высот. На секунду Митч Холт показался уязвимым, мягким, не таким устрашающим. В течение секунды он был отцом-одиночкой, который посылал своей маленькой принцессе поцелуй по телефону. Слово «опасность» пронеслось в голове снова, приняв новую окраску.

Решительно выбросив эту мысль из головы, она сугубо по-деловому посмотрела на Митча.

— Надеюсь, вы правы, Шеф, — сказала она. — Для всеобщего блага.

Глава 5

День 1-й

21.30

— 7 °C

Последние из хоккеистов Старшей лиги, прихрамывая и шаркая, выходили из Арены имени Горди Кнутсона, когда Митч въехал на своем «Форд Эксплорер» на стоянку. Членам Старшей лиги было по полтиннику, кому-то даже больше, но они все еще удивительно ловко катались по льду, как будто оставляли обременительный груз возраста в шкафчиках раздевалки, а здесь плели кружева на волшебных коньках. Они носились по площадке, стремительно передавали шайбу, забрасывали ее в ворота, смеялись и ругались. Но когда игра заканчивалась и коньки снимались, возраст напоминал о себе с удвоенной силой…

Игроки медленно спускались вниз по лестнице, их лица искажала гримаса разной степени усталости.

Нуги, прислонившись к патрульной машине, припаркованной в пожарном проезде перед зданием, с улыбкой наблюдал за ними. Он одобрительно поднял большой палец и захохотал, когда Ал Джексон послал его к черту.

— Почему вы все еще играете, если это так выматывает вас, Ал?

— Глупости! — огрызнулся Джексон. — Я все забываю, ты же бывший футболист. Слишком часто получал по голове, Нуги?

— По крайней мере, у нас хватало ума, чтобы носить шлемы, — не остался в долгу Нуги.

— Значит, твоей глупости нет оправдания?

Нога свирепо зарычал и махнул рукой.

— Что происходит, Нуги Нога? — спросил Билл Леннокс, подтягивая ремень на вещевом мешке. — Задержал Оли за превышение скорости на «Замбони»?

Ледозаливочная машина «Замбони» почему-то всегда вызывала смех, и все рассмеялись, но их пристальные взгляды, скользнув мимо Нога, устремились на Митча и Меган, когда те показались на дорожке.