— Мы могли тебя убить, — прошептал он, его рот почти касался ее уха. — И ты была бы не первой на этом долгом-долгом пути.

— Вы убили Джоша? — выдохнула она. Язык прилипал к небу, как будто все во рту было намазано резиновым клеем. Слюна накопилась под языком, который, казалось, разбух до немыслимых размеров. Действие препарата или удушья?

— А что думаешь ты? — Голос плавал вокруг нее, как облако. — Думаешь, что он мертв? Или что жив?

Меган изо всех сил пыталась собраться, сдержать гнев, чтобы не потерять ясность мышления.

— Я… Думаю… что ты сумасшедший.

Он ударил ее по правой руке, и боль разнеслась по нервам, как от выстрела; от болевого шока перехватило дыхание. Он ударил ее снова по кончикам пальцев, как ей показалось, краем стальной линейки. Боль как будто разорвала ее на части, вызвав крик из горла, который перешел в дрожащее рыдание.

— Смело! — Голос, казалось, доносился из центра ее лба. — А между тем вы должны нас уважать. Мы намного превосходим вас. Мы дурачили вас всех, причем легко. Это игра, видишь ли, — сказал он. — Мы просчитывали все действия, все варианты, все возможности. Мы не можем проиграть.

Игра. Шахматная партия с живыми фигурами. Дрожь охватила Меган. Ее куртку кто-то с нее снял, так же как и свитер. Наконец до нее дошло, что на ней было только то черное шелковое длинное нижнее белье, над которым похихикал Митч. Ее маленький пистолет, который был пристегнут к лодыжке, должно быть, обнаружили и забрали. Но вряд ли она смогла бы воспользоваться им, даже если бы и захотела.

— Вы убили Джоша? — простонала она.

Ее мучитель позволил вопросу зависнуть в воздухе. Меган не знала, две минуты прошли или двадцать. Препарат исказил ее восприятие времени. Хотя она помнила, что день заканчивался, когда она подъехала к дому Кристофера Приста. Она могла быть все еще там, но были смутные воспоминания о поездке в какой-то машине. Запах выхлопных газов, гул двигателя, ощущение движения.

Все закружилось вокруг нее, как в водовороте. Тошнота подступала к горлу, и она с трудом сдерживалась, постоянно сглатывая тягучую слюну.

— Игра еще не закончена, — шепнул он. Намотав на руку ее «конский хвостик», медленно потянул голову назад. Меган распахнула глаза еще шире, пытаясь увидеть побольше, но все, что она видела, было полоской бетона серого цвета… Подвал. — Мы не можем проиграть. Ты понимаешь меня? Вы не сможете победить нас. Мы очень хорошо играем в эту игру.

Меган была не в том состоянии, чтобы спорить, а враждебность после ее последней попытки казалась неблагоразумной. Убить ее было бы просто. Она не была первой, как он сказал. На долгом пути. Страх пронесся через нее — за себя и за Джоша, где бы он ни был. Они поняли почти сразу, что имеют дело не с простым уголовным элементом, но Меган никак не представляла, что это будет закоренелый убийца, который способен играть с жизнями людей, как кошка с мышкой.

Он резко отпустил ее волосы, и ее голова упала вперед, отчего к горлу подступила новая волна тошноты. Кто-то подошел, шаркая ногами. Один черный ботинок попал в поле ее зрения у ее правой ноги, но тут же исчез. Стул наклонился назад и закачался, или это только показалась ей? Она представила, как части ее тела разлетаются далеко друг от друга, а затем возвращаются по местам, как в каком-то странном мультфильме. Ее сознание плавало в топком черном болоте, и белый шум давил на барабанные перепонки, как обруч, затянутый на ее голове. Меган не могла сказать, бодрствовала ли она или все снилось ей в кошмарном сне, не понимала, была ли в том разница.

Затем все пошло по-прежнему. Внезапное исчезновение движения и звука так же дезориентировало, как головокружение и атакующий шум. Она плавала в черной пустоте, но не могла понять на чем. Затем на мгновение появилось какое-то освещенное изображение, просто проблеск, столь краткий, что только подсознание зафиксировало его, оставив в сознании лишь несколько штрихов: лицо, мальчик, каштановые волосы, полосатая пижама.

— Джош?

Другой проблеск. Веснушки, синяк на щеке, застывшие глаза.

— Джош! — Она попыталась пошевелиться, но не смогла, попробовала дотянуться до него, но оказалось, что совсем не могла контролировать тело.

Изображение вспыхнуло снова. Он стоял как статуя, как манекен, протянув к ней руки, с бесстрастным лицом.

— Джош! — закричала она, но он, казалось, совсем не слышал ее.

Темнота упала снова, как занавес, и Меган плавала в ней, настолько уставшая, что сердце сбивалось с ритма и боль нападала на нее со всех сторон — бам! бам! бам! Ей казалось, что двенадцать разгневанных мужчин колотят ее дюжиной палок.

Голос вибрировал над ее головой.

— Хочешь знать, кто мы, умная девочка? — шептал он. — Хочешь знать, почему мы играем в эту игру?

Он положил руки на ее плечи и чувственно погладил ноющие, сведенные мышцы. Дрожь отвращения сотрясла ее, провоцируя его смех.

— Мы играем в игру, потому что мы умеем это делать, — сказал он, скользя ладонями по ее груди. — Потому что никто не может нас поймать. Потому что никто даже не подозревает нас. Потому что мы гениальные и непобедимые.

Он сжимал ее грудь в своих руках, пока она не застонала.

— Ты подошла слишком близко, умная девочка. Теперь ты тоже включена в игру.

Меган старалась понять, к кому или к чему она подошла так близко. Имена и лица людей проплывали у нее перед глазами, но она не могла выбрать ни одного из них.

— Что я буду делать? — спросила она, снова качнувшись вперед.

Он склонялся так близко, что она могла почувствовать запах жидкости для полоскания рта при его дыхании. Когда он заговорил, его губы коснулись ее щеки.

— Ты будешь нашим следующим ходом.


17.15

— 5 °C, коэффициент комфортности: — 11

Альберт Флетчер стоял на ограждении балкона, левой рукой он ухватился за колонну. В правой руке он сжимал богато украшенное бронзовое распятие, которым размахивал высоко над головой, когда кричал людям внизу.

— Бойтесь лжепророков! В овечьей шкуре приходят они к вам, нутром же они — волки хищные.

Прихожан вывели из церкви, им на смену появились полицейские и помощники шерифа. Отец Том оставался позади алтаря и не сводил своего пристального взгляда с Флетчера, как будто это могло удержать его на месте. Он молился, чтобы так и было. От чувства вины сводило живот. Да, эта ситуация сложилась по его вине. Так или иначе его чувства к Ханне послужили толчком.

— Альберт, — сказал он в микрофон, прикрепленный к его одежде, голос Тома звучал громко и четко. — Альберт, вы должны выслушать меня. Вы совершаете большую ошибку.

— Злое исчадие ада!

— Нет, Альберт. Я — священник, — тихо возразил Том, надеясь, что своим спокойствием заставит Флетчера слушать, а не подтолкнет его к краю. — Я — ваш священник. Вы должны слушать меня. Это то, чему вас учили, не так ли?

Флетчер сердито покачал распятием, перила раскачивались вместе с ним.

— Я знаю, где престол сатаны!

— Престол сатаны в аду, Альберт, — сказал Том. — А здесь — Божий дом.

— Я изгоню из тебя демона! — Левая нога Флетчера скользнула по перилам. Все в церкви затаили дыхание, пока он не вернул равновесие.

В тишине Митч мог слышать бьющее по нервам потрескивание деревянных перил. Притаившись в тени на верхней лестничной площадке, он хорошо видел Флетчера, и через тонкие резные стойки перил ему открывалось огромное открытое пространство за пределами балкона. Он медленно выставил руку на свет.

— Мистер Флетчер? Это Шеф Холт, — произнес он спокойным, ровным тоном.

Флетчер резко повернул голову. Перила покачнулись. Митч напрягся, готовый немедленно прыгнуть вперед. Глаза дьякона были дикими, пылающими безумием.

— Вы правы, — сказал Митч. — Мы пришли за отцом Томом. Мы собираемся арестовать его. Нам нужно, чтобы вы помогли нам.

Флетчер уставился на него, опуская вниз распятие, чтобы прижать его к своей груди.

— Бойтесь лжепророков, — бормотал он. — Бойтесь лжепророков. Проповедующих беззаконие. Зачатых в грехе.

— Вы знаете о грехе, не так ли, Альберт? — сказал Митч, медленно двигаясь к перилам. — Вы можете рассказать нам все об этом. Но нам нужно, чтобы вы пошли с нами в Управление полиции. Вы сможете быть нашим свидетелем.

— Свидетелем, — пробормотал Флетчер. Он поднял распятие ввысь снова и выкрикнул: — Свидетелем! Свидетелем гнева Божия!

Перила застонали. Митч не остановился, даже когда в ушах прозвучал отвратительный звук раскалывающегося дерева. Он рванулся к Флетчеру. Перила балкона сдались, но Митч успел ухватить левую руку дьякона. По инерции его потащило к краю балкона, но, к счастью, плечо Митча врезалось в опорную колонну, и он свободной рукой зацепился за нее, стиснув зубы от боли и напрягая все силы, чтобы справиться с весом Флетчера и удержать его. Но через долю секунды рука онемела, пальцы разжались, и судьба дьякона была решена.

— Нет! — закричал Том.

Он видел тело Флетчера, падающее с высоты десяти метров. Том бежал изо всех сил, но его сутана путалась в ногах, цеплялась за них и замедляла бег. Он видел, что и полицейские бросились вперед. Но все было слишком поздно.

Флетчер шлепнулся, словно тряпичная кукла, выброшенная из окна, его тело распласталось на церковных скамьях. Кто-то взывал к Богу. Кто-то выкрикивал ругательства. Отец Том упал на колени, его руки дрожали, когда он протянул их к разбитому черепу Флетчера. Санитары ворвались в церковь с носилками. Но все уже было кончено. Том провел рукой по лицу дьякона, закрывая невидящие глаза. Он бормотал молитву за душу Альберта Флетчера… И еще одну — за свою собственную.

Глава 37

Действие препарата заканчивалось. Туман в ее голове рассеивался, позволяя боли подняться снова, как солнцу пустыни, горячему, жгучему, невыносимому. Меган попыталась сосредоточиться на вопросах, которые плавали в ее голове, словно обрывки стекловаты. Он сказал, что она приблизилась. К чему? Меган пыталась разобраться. Он поймал ее в доме Приста. Было ли это случайностью? Она просто оказалась в неправильном месте в неправильное время и наткнулась на убежище Альберта Флетчера?