Алек наблюдал, как Джинни берет за руку Холли, и снова ощутил это неуловимое чувство, необходимость и потребность, которую отказывался признать. Ему снова нужно навестить дом мадам Лорейн. Нет, нет, он чувствует лишь похоть, ничего больше. Нужно бы просто помнить об этом, но руки задрожали, а по жилам пробежала теплая волна при одной лишь мысли о… Как ее тело сжималось вокруг его пальца, когда он проник вглубь…

Алек с трудом сглотнул.

Полчаса спустя он снова стоял перед дверью гостиной. Пора отвезти Холли в гостиницу, пока она не уснула тут же, прямо на ковре. Мозес помогал Джеймсу подняться наверх, предоставив Алека самому себе. Он уже потянулся к ручке двери, как услышал голос Джинни:

— Поедем с тобой ловить пескарей, но только в апреле, тогда у них ход. Пескарь? Да это рыба из семейства карпов, длиной около пяти дюймов, спинка переливчато-синяя, а брюшко серебристое. Спустимся по Потепско-ривер до Реле. Это в нескольких милях к югу от Балтимора. Что? О да, мы их чистим, обваливаем в кукурузной муке и жарим в растопленном жире. Ужасно вкусно, вот увидишь. Просто слюнки текут, стоит только представить себе.

— Пескарь? — переспросил Алек, входя в гостиную.

— Верно, папа. Джинни возьмет меня. А папу? Папе можно поехать?

— Обязательно, — пообещал Алек, — если только мне не придется чистить эти штуки с непроизносимым названием.

— Папа любит рыбалку, но считает, что чистить рыбу — отвратительное занятие.

Алек ухмыльнулся. Да, в присутствии его дочери о секретах и тайнах можно забыть.

— Ты собираешься перечислить Джинни все мои недостатки?

— Нет, папа, обещаю, ни за что! Ой, пианино! Холли бросилась в угол, чтобы получше рассмотреть инструмент.

— Ты играешь, Холли? — спросила Джинни. Холли с сожалением покачала головой и очень нерешительно и осторожно дотронулась до клавиши.

— Оно сделано в Нью-Йорке, мастером по имени Джон Гейб. Мой папа подарил его мне на прошлый день рождения.

— На борту корабля нет места для пианино, — вмешался Алек, сам удивляясь, почему должен объяснять что-то мисс Юджинии Пакетов, балтиморской старой деве, редкостной ведьме и мегере и необыкновенно страстной женщине, которая, если верить снам, должна стать матерью его ребенка.

Алек потряс головой. Нет, он положительно теряет разум, и чем дальше, тем больше.

— Да, там очень тесно, и, кроме того, во время шторма его начнет бросать по каюте, — согласилась Джинни. — Я немного играю и буду очень рада научить Холли.

— Крайне великодушно с вашей стороны, Джинни. Вы очень расстроитесь, если Холли и я временно станем вашими гостями?

— Не забудьте неоценимую миссис Суиндел.

— Отвечайте, Джинни.

Глядя в ослепительно красивое лицо, Джинни искренне призналась:

— Мне это совсем не нравится. Я хотела бы, чтобы вы поскорее стали папиным партнером и уехали. Было бы очень неплохо, если вы купите «Пегас».

Она снова умудрилась разозлить его!

— Я не собираюсь уезжать, пока вы не побываете у меня в постели, — холодно процедил он.

— Я уже была в вашей постели.

Холли, благослови Господь ее душу, внимательно изучала клавиатуру.

— Да, но я не овладел вами. И не был в вас. Джинни подпрыгнула, почувствовала, как боль прошила ногу, и рухнула на диван.

— Прекратите, Алек! Я никогда не буду вашей любовницей!

— Возможно, но я буду первым, кто возьмет вас, Джинни.

И будем надеяться, последним.

О небо, почему ему в голову лезет эта бессмыслица?

— Не хотите сегодня вечером поехать со мной на корабль?

Джинни выдернула руку, стиснула кулак и размахнулась, целясь ему в челюсть. Но Алек оказался проворнее и, поймав ее запястье, с силой дернул, притягивая ее к себе. Джинни почувствовала на лице его теплое дыхание.

— Я войду в тебя, Джинни, и ты обхватишь меня ногами и будешь изнывать от страсти… такая влажная, тесная и очень-очень горячая… для меня. Потом я начну ласкать тебя, Джинни, и ты будешь стонать и кричать, а я сделаю все…

— Папа?

— Нет на свете лучшей дуэньи, чем моя дочь, — вздохнул Алек. — Что тебе, хрюшка?

Он не выпустил руку Джинни.

— Джинни выглядит очень злющей.

— Так и есть, но она скоро успокоится. А теперь, Холли, надеюсь, ты готова попрощаться? Миссис Суиндел проводит вечер с доктором Прюиттом, так что я буду сегодня твоей горничной, хорошо?

Холли кивнула, но вид у нее при этом был немного встревоженный.

— Все в порядке, Холли, — заверила Джинни, наконец-то вырвав руку у Алека. — Твой папа просто любит подшучивать надо мной. Завтра утром увидимся. Что же касается вас, барон, хочу предложить гонки на пари. «Пегас» против вашего «Найт дансер». До Нассау и обратно.

— Вы сумасшедшая, и я принимаю предложение.

Глава 11

Джинни с удовольствием ощущала мягкое покачивание палубы «Пегаса» под ногами. Наконец-то корабль спущен на воду и теперь почему-то кажется более реальным, хотя по-прежнему пришвартован к причалу.

Они спустили «Пегас» на воду за два дня до приезда Алека, и Джинни пожалела, что он не присутствовал на этом волнующем, трогательном событии. Джеймс разбил бутылку черного рома об ахтерштевень, подав этим сигнал мужчинам выбить деревянные брасы, называемые в просторечии «собаками», и клипер соскользнул в воду под приветственные крики собравшихся.

Потом Мозес отвез домой отца Джинни, поскольку тот так устал, что едва мог идти. Девушка вздохнула, наблюдая, как один из людей Босса Лема ловко карабкается по вантам, словно мартышка в тропическом лесу, прилаживая сотни ярдов фалов и гарделей фок-мачты.

Джинни казалось, что прошло всего несколько минут с того момента, как она сделала это возмутительное, оскорбительное предложение и Алек принял пари. Но на самом деле миновало около двух дней. С тех пор о нем не было ни слуху ни духу. Джинни знала, что он вместе с отцом проверяет их гроссбухи, а также успел побывать вместе с мистером Феррингом на складе и в парусной мастерской. Интересно, где он окажется сегодня утром?

Но долго гадать ей не пришлось. Подняв глаза, Джинни неожиданно узрела пропавшего барона. Он поднялся на борт «Пегаса», обмениваясь веселыми словами и приветствиями с каждым встреченным на пути рабочим, спрашивая, насколько поняла Джинни, как идет постройка. Алек выглядел совершенно в своей стихии, здесь, на ее корабле, и Джинни охватило совершенно непонятное и непрошеное бешенство.

Заметив ее свирепый взгляд из-под дурацкой шерстяной шапки, он подошел к ней и без предисловий объявил:

— Ну как насчет пари?

Джинни высокомерно подняла подбородок:

— Вы прекрасно знаете, что гонки состоятся!

— Даже если исход заранее предрешен и я все равно обгоню вас, несмотря на возможную превосходящую скорость «Пегаса»…

— Чушь! Вы прекрасно знаете, что «Пегас» быстрее любого судна и, кроме того, условия заранее известны!

— Понимаю, Джинни, понимаю. Хорошо. Если я проиграю, значит, становлюсь владельцем сорока девяти процентов стоимости верфи и оставляю все дела в ваших беленьких ручках, верно?

— Совершенно верно.

— Прекрасно. Я согласен на это. Кроме того, я согласился с ценой, назначенной вчера вашим отцом. Удивлены? Но если я выиграю, значит, потребую…

Он говорил, не отводя взгляда от грудей Джинни, прекрасно сознавая, что это бесит ее, и именно поэтому придал глазам самое похотливое выражение, какое только сумел. Потом Алек замолчал, вполне намеренно, зная, что Джинни ожидает худшего, но все-таки медлил, погруженный, казалось, в созерцание Босса Лема и его людей, которые кишели по всему клиперу, натягивая просмоленные канаты, до тех пор пока стройные мачты не оказывались наглухо закрепленными в гнездах. Сам Босс Лем, грызя усики, стоял высоко на клотике грот-мачты, оглядывая, все ли в порядке и хорошо ли натянуты канаты. Он был немногословным человеком, одним из тех, кто не привык вести дела с женщиной. Босс называл Джинни «девочкой», как принято у шотландцев, хотя в ней не было ничего отдаленно напоминающего шотландское, да и на девочку она мало походила.

Босс Лем пристально, оценивающе рассматривал Алека, ничего при этом не говоря и не объясняя. Из замечания Джинни Алек понял, что он и Джеймс Пакстон знали друг друга с самого детства. По-видимому, в этом кроется причина верности Босса.

— Ну?!

Алек оглянулся на Джинни:

— Удивительно, как всего одно маленькое слово может звучать так ехидно в твоих устах! Ага, взгляните, они развешивают тяжелые снасти на бушприте! Дядя говаривал, что корабль нужно настраивать, как гитару: подтянуть струну в одном месте, ослабить в другом, и так далее, и тому подобное…

— Алек, я врежу вам по голове, если не прекратите играть со мной!

— Но это так соблазнительно! Играть с тобой, я имею в виду. Клянусь, мои ладони все еще чувствуют прикосновение твоих прелестных грудей, наполнивших их, и…

Джинни, как могла незаметнее, всадила локоть ему в ребра. Алек рассмеялся и умиротворяюще поднял руку:

— Хорошо, я придержу язык. Перед вами серьезный человек. Он оперся на отполированные поручни и продолжал:

— В случае моего выигрыша я хочу две веши. Первое: желаю видеть вас в своей постели, причем добровольно. Второе: вы передаете мне пятьдесят один процент стоимости верфи, а это, мой дорогой мистер Юджин, означает контрольный интерес.

Он буквально наслаждался взбешенным и неверящим выражением, постепенно появлявшимся на лице Джинни. Интересно, это из-за первого или второго требования? Господи, в это мгновение ему больше всего хотелось стащить с нее идиотскую шапку и зацеловать до потери сознания, хотелось…

Алек вспомнил о забавах с Олией предыдущей ночью. Можно было подумать, что девушка вымотает его, лишит сил, но вот он стоит на палубе, снедаемый неудержимым желанием к женщине, одетой как мужчина: лицо блестит от пота под жарким балтиморским солнцем, висящие мешком панталоны, прекрасные роскошные волосы полностью скрыты этой ее омерзительной шапкой.