– Я никогда не хотела этого, – прошептала она.

– Знаю. И сожалею о своей роли во всем, что случилось. Но что было делать? Последнее время Милафор приобрел чересчур большую власть и стал слишком опасен. Он успел глубоко запустить когти в это королевство. Его необходимо было остановить. Если он в самом деле… в самом деле…

– Убил Паратуса, – прошептала Куинс.

– Да, если Милафор сумел убить его, закончив тем самым царствование семьи Рокхерстов, что станется с нашей королевой? С нашим миром? С нашими родственниками? Нам будет некуда вернуться… даже если получим помилование.

Милтон вздохнул.

– Нет, нам ничего не оставалось, кроме как пожертвовать нашим кольцом.

«Нашим кольцом»? Куинс от неожиданности вздрогнула.

– Благородное решение, милорд.

– Оно не только мое, но и ваше, миледи.

И снова над озером воцарилась бесконечная ночная тишина.

– Жаль, что теперь мои желания не исполнятся, – призналась Куинс.

– Жаль, что больше ты не станешь донимать меня, требуя их исполнения, – усмехнулся Милтон и, подавшись вперед, отвел с ее лба непокорный локон. – Последнее время ты выглядишь все моложе.

– Ты заметил? Милтон кивнул:

– Я всегда замечаю тебя. Даже когда ты меня раздражаешь. – Он снова улыбнулся.

– Если кольцо уничтожено, значит…

– Да, знаю, – с сожалением вымолвил он. – У нас осталось совсем немного времени.

Куинс продолжала смотреть на водяные круги. Они расплывались, становились шире, и расстояние между ними увеличивалось.

– Я думала, ты именно этого хотел.

– Я тоже так думал, но сейчас… – Он снова повернулся к ней и на этот раз сжал подбородок. – Теперь я уже не так уверен. Боюсь, что все еще люблю тебя. Люблю, такую невыносимую и несносную.

Куинс от неожиданности задохнулась. Она никогда не думала услышать от него нечто подобное. Но прежде чем успела открыть ему свое сердце, на горизонте встал гигантский столб света.

Кольцо!

Вокруг все тряслось и содрогалось, и они знали, что это означает. Кольцом воспользовались для того, чтобы закрыть дыры, а вместе с ним погибнет вся заключенная в нем магия.

Однако тут оба вдруг поняли, что не хотят, чтобы их брак закончился таким образом. Милтон сжал ее в объятиях.

– Я не хочу тебя терять, милая Куинс. Потому что люблю, – прошептал он и поцеловал ее, скрепив свой обет.

Куинс едва не потеряла сознание, мгновенно став молодой и мечтательной девушкой. Он продолжал целовать ее, и она почти забыла, что их конец близок.

Но все рано или поздно должно закончиться, включая и поцелуй, и когда Милтон наконец отстранился, они взглянули в глаза друг другу и поняли, что все еще живы.

Значит, кольцо уцелело?

Но осталась еще одна, совсем небольшая проблема. О небо! Он все еще любит ее!

И Куинс позволила ему доказать свою любовь поцелуем, продолжавшимся до рассвета.


В эту ночь Гермиона была не единственной Марлоу в Севен-Дайалсе. Из игорного заведения, посетители которого хоть и принадлежали к высшему обществу, но пользовались не слишком благопристойной репутацией, вывалилась компания молодых людей и направилась вниз по улице.

– Пожалуй, надену-ка я завтра розовый фрак, – заявил Гриффин Марлоу.

– Ты всегда так говоришь! – рассмеялся лорд Деламир. Где-то, совсем близко, раздался оглушительный взрыв.

Молодые люди остановились и уставились на ближайший переулок, где продолжало полыхать пламя. Еще немного – и все снова погрузилось во мрак и тишину.

– Ну и дьявольское же место, – заметил лорд Перси Бейкер, поравнявшись с друзьями.

– Нет, сегодня моя ночь! – возразил Гриффин. – Моя удача вот-вот переменится.

Что-то со звоном ударилось о камень у его ног. Гриффин нагнулся и поднял кусочек серебра.

– Может, это не пенни с небес, но, должен сказать, чего-то оно стоит.

– Ну, с этого ты не разбогатеешь, – поддел лорд Перси, рассматривая находку Гриффина.

– А вот я считаю это своим счастливым талисманом, – объявил Гриффин, надевая кольцо на мизинец. – Итак, о чем я?

– Твоя счастливая ночь!

– Ах да. Лично мне кажется, что сегодня фортуна будет ко мне благосклонна.

– А по-моему, хуже уже ничего быть не может, – фыркнул Деламир, подталкивая дружка локтем.


Наутро Гермиону разбудил необычайно ранний приход матери.

– Минни, дорогая, проснись! – взволнованно вскрикнула она.

Гермиона перевернулась на спину и сжала ладонями виски. В чувство ее привели обрывки воспоминаний о прошлой ночи.

– О дьявол!

– Гермиона Марлоу! – воскликнула мать. – Это такие выражения ты употребляла в беседе с лордом Хастингсом? Неудивительно, что он здесь вместе со своей мамашей!

– Здесь? – удивилась Гермиона, садясь. Собственно говоря, она не совсем понимала, как оказалась дома. Они с Рокхерстом были в переулке, и она едва не улетела в пропасть! – О дьявол, – повторила она на этот раз куда тише и приложила пальцы ко лбу, пытаясь вспомнить, что случилось потом… и как она добралась домой.

И все же она лежит в своей кровати! Не в кровати Рокхерста. Это не сулит ничего хорошего! Мало того, заглянув под простыни, Гермиона обнаружила, что она без одежды. Голая? Кто же ее раздевал? Этого она определенно не помнила. Какой кошмар!

Она поскорее натянула одеяло до подбородка и вымученно улыбнулась матери.

– Минни! – воскликнула та. – Боюсь, тут что-то неладно. И думаю, тебе нужно приготовиться к худшему. Подозреваю, Хастингс хочет разорвать помолвку. О, какое ужасное несчастье! Если бы только твой отец был здесь! Или хотя бы Себастьян!

Графиня подошла к гардеробу и стала вынимать одно платье за другим.

– О небо. Что полагается носить в таких случаях?! Но Гермиона уже не слушала зловещих предсказаний матери. Сейчас ей было важнее вспомнить, как она добралась домой… и выжил ли Рокхерст.

– Какая досада! – пробормотала она, снова заглядывая под одеяло. Может, столь непристойный вид означает, что именно Рокхерст привез ее домой?

К ней домой. Не к себе. Не уложил в свою постель. Не запер в спальне до утра, как клялся когда-то. Нет, теперь, узнав, кто она на самом деле, привез ее домой и предоставил полную свободу. Свободу оставаться одной.

В эту секунду сердце ее едва не разорвалось.

– Несносный человек!

– Я тоже так считаю, – согласилась мать, вообразив, что гнев дочери направлен на лорда Хастингса. – Но мы должны с честью вынести этот позор, дорогая Минни. И я уверена, что смогу найти какого-нибудь достойного баронета или просто джентльмена, который проигнорирует разразившийся скандал и захочет жениться на тебе.

Боже, да что ей скандал, пусть и самый громкий? Как она сможет жить без Рокхерста? Она так привыкла быть его Тенью!

Гермиона зарыдала, и мать немедленно подбежала к ней.

– Ну, дорогая, успокойся! Давай найдем тебе самое красивое платье, и ты спустишься вниз и с гордым спокойствием их выслушаешь! Кто, в конце концов, они такие, эти Хастингсы? Жалкие выскочки!

Графиня с улыбкой помогла дочери одеться, и обе спустились вниз.

– Полагаю, тебе придется вернуть ему кольцо, – заметила леди Уолбрук, когда женщины остановились перед закрытой дверью в утреннюю гостиную.

Кольцо?!

Гермиона украдкой взглянула на руку, где еще недавно поблескивало кольцо несостоявшегося жениха.

А вот это уже будет нелегко объяснить. Не только лорду Хастингсу, но и его матери!

– Мерзавец! – выдохнула Гермиона.

Мать бросила на нее предостерегающий взгляд, достойный самого адмирала Нельсона, и с величественной улыбкой открыла дверь.

Леди Хастингс, очевидно, не считая нужным соблюдать правила приличия, неодобрительно фыркнула при виде дам.

– Добро пожаловать, лорд Хастингс, леди Хастингс, – жизнерадостно приветствовала графиня. – Как мило с вашей стороны заглянуть к нам в столь ранний час!

Услышав голос леди Уолбрук, лорд Хастингс обернулся, но, к сожалению, в противоположную сторону, отчего оказался лицом к лицу с огромной статуей богини плодородия, присланной лордом Уолбруком с островов в Тихом океане. Нужно сказать, что графиня крайне гордилась подарком мужа и выставила его на всеобщее обозрение, несмотря на то что резчик наделил идола четырьмя пышными грудями и не изобразил хотя бы подобия одежды.

Сообразив наконец повернуться к двери, где стояли обе женщины, лорд Хастингс не смог скрыть, насколько шокирован экзотическим украшением гостиной.

«Господи! О чем я только думала, принимая его предложение?» – спросила себя Гермиона. Да уж лучше прожить жизнь в воспоминаниях о Рокхерсте, чем провести ночь с этим слизняком!

И теперь, когда респектабельный, достопочтенный лорд Хастингс возьмет назад свое предложение, ей, вероятно, останутся одни воспоминания…

Гермиона украдкой смахнула слезы, грозившие хлынуть потоком при одной мысли о Рокхерсте.

– О, Томас, как жаль, что я не могу быть той женщиной, которую желаешь ты!

– До нас дошли слухи… – начала леди Хастингс.

– Мама, я же предупреждал, что все скажу сам, – перебил лорд Хастингс.

Дама снова фыркнула.

– Да, но к чему тебе впутываться в столь омерзительную ситуацию?

Мать Гермионы, которая терпеть не могла дураков независимо от пола и возраста, выступила вперед:

– Лорд Хастингс, вы собираетесь разорвать помолвку?

– Видите ли, я намеревался сказать, что… – проблеял он.

– Да! – выкрикнула леди Хастингс, вскочив так порывисто, что едва не опрокинула чайный столик. – Конечно, он желает разорвать помолвку!

– Матушка!

Барон поправил фрак, стараясь принять внушительный вид.

– Сядьте, пожалуйста! Я сам все улажу. – Набрав в грудь воздуха, он мужественно взглянул в глаза графини. – Леди Уолбрук, я буду чувствовать себя лучше, если вы и леди Гермиона тоже сядете, ибо эта новость расстроит вас обеих.