Видно, старик догадался, что он уже успел посоветоваться с Мэри!

– Моя кузина считает, что наша таинственная приятельница нашла кольцо Милтона.

Крикс замер.

– Будем надеяться, что этого не произошло.

– Почему?!

– Если она загадала желание, единственный способ развеять чары – исполнить это желание. – Крикс озабоченно свел мохнатые, похожие на гусеницы брови. – Или…

– Или?

Старик покачал головой:

– Вы должны пообещать, что не сделаете этого.

– Не сделаю чего? Старик тяжело вздохнул.

– Крикс! – повелительно воскликнул Рокхерст, мгновенно превращаясь в Паратуса. – Вы сами знаете, что должны мне помочь.

– Да, конечно, милорд. Я не забыл, кто вы и чем обязан вам. Но она такая милая и хорошенькая! И вряд ли причинит кому-то зло…

– Крикс, если кольцо Милтона у нее, нам всем грозит опасность. Скажите, что я еще должен сделать, чтобы развеять чары?

– Убить ее, – выпалил Крикс. – Вам придется ее убить. Это второй способ положить конец колдовству.


– Гермиона! Гермиона, дорогая! Где ты?

Гермиона села в постели и, съежившись, оглядела смятые простыни. Времени, чтобы спрятать все это, не остается. Она посмотрела сначала на дверь, ведущую в коридор, потом на другую, открывавшуюся в гардеробную, которую они делили с Виолой. Может, лучше сбежать к Виоле? Впрочем, младшая сестра, эта неугомонная плутовка, вполне может выдать ее матери. Однако ее вполне можно подкупить.

Гермиона нехотя выбралась из постели: к двери приближались решительные шаги.

– Гермиона, надеюсь, ты уже готова, потому что мне хотелось прибыть немного…

В комнату ворвалась леди Уолбрук во всем своем великолепии: огромный тюрбан с развевающимися перьями и роскошное платье цвета ярко-красного пиона. Гранд-дама остановилась на пороге, застыла на мгновение, широко улыбаясь… во всяком случае, пока не обозрела открывшуюся перед ней сцену. Ошеломленно открыв рот, она уставилась на дочь с таким видом, словно только сейчас обнаружила ее на месте преступления с лакеем!

Леди Уолбрук, склонная к театральным эффектам, побледнела и схватилась за дверную ручку, чтобы не упасть в обморок.

– Гермиона?! Что все это значит?

Под «этим» она подразумевала книги, как взятые у Мэри, так и ту, которую она стащила… то есть приобрела у мистера Крикса.

– Ты… ты не можешь… объяснить… неужели ты читаешь?!

– Простите, матушка, – поспешила объяснить Гермиона. – Помните, вы сами просили меня вникнуть в сущность характера моего персонажа, и я попросила помощи у мисс Кендалл…

– Этот «синий чулок»! – ахнула леди Уолбрук, раскачиваясь, как тонкий саженец под ураганным ветром. – Я велела спросить у нее. А не тащить сюда всю библиотеку Кендаллов!

– Я только…

– А это?

Мать обвиняющим жестом указала на нос Гермионы. Та схватилась за переносицу.

– Я не смогла разобрать всех слов и решила позаимствовать старые очки Корделии.

Уж лучше бы она сообщила матери, что собирается выйти замуж не за герцога, а за нищего.

– Немедленно сними! – взвилась графиня. Гермиона поспешно спрятала очки под подушку.

– Мама, честное слово, причин расстраиваться нет! Большинство книг на греческом и латыни. По крайней мере мне так кажется. Я думала отослать их к Корделии и попросить перевести…

«Опять ты ляпнула не то, Гермиона…»

– О небо, ну почему мне не довелось иметь обыкновенную дочь! Хотя бы одну! – зарыдала мать, переходя от взрыва ярости к неприкрытой скорби. – Ту, которая таскала бы у меня французские романы и изучала бы единственную книгу: «Дебретт».[4]

– Я всего лишь делала все, как вы велели! – парировала Гермиона. – Вы сами сказали, что нужно вникнуть в суть персонажа, если хочу, чтобы мой Калибан был убедителен. Мисс Кендалл предложила…

– Я хотела, чтобы ты прочитала пьесу. Подумала над стихами мистера Шекспира. А не проводила исследование.

Она вздрогнула, словно одного этого слова было достаточно, чтобы упасть на пол и биться в конвульсиях.

– Я немедленно уберу их, матушка, – заверила Гермиона, спеша к кровати.

Дело в том, что не так давно старшая сестра Корделия объявила, что предпочитает науку замужеству, и уехала в Бат, навсегда похоронив надежды матери на удачный брак дочери. Несчастная леди Уолбрук несколько месяцев была безутешна.

– Ничего подобного, – объявила леди Уолбрук. – Доркас!

На громовой крик прибежала ее преданная горничная Доркас.

– Доркас, возьми эти ужасные фолианты и верни мисс Кендалл! Немедленно!

Доркас со своей обычной терпеливостью поспешила к кровати. Гермионе ничего не осталось делать, как отдать книги, которые она держала в руках.

– Все! – потребовала мать.

Гермиона собрала остальные тома и уже хотела протянуть Доркас, однако заметила сочинение Подмора, лежавшее у ее ног.

Очевидно, она так резко вскочила, что книга незамеченной упала на пол.

Гермиона решила, что будет лучше, если книга останется не замечена матерью.

– Maman, это новое платье? Цвет поразительно вам идет! – объявила она, добавляя последние тома к солидной стопке, которую держала Доркас, и одновременно запихивая ногой под кровать труд Подмора. – Мне всегда казалось, что вы должны почаще носить ярко-красный! – Гермиона ослепительно улыбнулась.

Леди Уолбрук тяжко вздохнула, провожая взглядом Доркас, но тут же просияла при упоминании о платье.

– Да, ты права, дорогая. Только боюсь, злые языки начнут болтать… в моем возрасте… – Она осеклась, словно ожидая, что ее будут разубеждать.

И Гермиона ее не разочаровала:

– Нет, maman! Никогда! Цвет выглядит просто божественно!

Мать приосанилась и разгладила юбку и рукава. Однако хорошее настроение тут же покинуло ее, стоило только снова взглянуть на дочь.

– Господи милостивый, Минни! – взвизгнула она, угрожающе щурясь. – Ты не одета! Через десять минут мы должны ехать на бал к леди Терлоу, а у тебя волосы в полном беспорядке!

Волосы? О, это наименьшая из бед! Не могла же она признаться матери, что минут через двадцать или около того никто не увидит ни ее волос, ни платья.

– Ничего не поделать! Придется вернуть Доркас и позвать судомойку. Ту, которая причесывала тебя, когда Доркас болела в прошлом месяце. Может, вместе они…

Ничто не могло остановить графиню, преисполненную решимости удачно выдать замуж дочь. Все же нужно каким-то образом разрушить ее планы.

– Матушка, но вы из-за меня опоздаете!

– И все равно, ты должна ехать, Минни, – упорствовала мать. – Я слышала от леди Беллинг, которая, в свою очередь, слышала от леди Доуст, которая сегодня днем видела Рокхерста у Гантера. Можешь ты представить нечто более респектабельное? Ну если уж это не означает, что он ищет жену, значит…

Или невидимую дебютантку…

– …я отдам все свои деньги на благотворительность! – заключила графиня. – Итак, о чем я?

Гермиона, привыкшая направлять мысли матери в нужное русло, машинально ответила «лорд Рокхерст» и тут же поморщилась.

Мать мгновенно встрепенулась.

– Да-да! Именно Рокхерст! Сегодня он будет на балу у Терлоу!

– О, матушка, неужели вы в это верите? – Гермиона покачала головой.

В самом деле! Чтобы лорд Рокхерст посетил столь скучное собрание? Немыслимо! Невообразимо!

– Он будет там, – настаивала мать. – Леди Доуст так и сказала.

Это вполне объясняло решительный настрой матери. Иного выхода нет. Придется сыграть лучшую в жизни роль и дать блестящее представление.

Пропади пропадом этот Калибан! Гермиона собирается отдать должное «Ромео и Джульетте».

– О, дорогая матушка! – едва слышно пробормотала она, пошатнувшись. Протянула руку матери, прежде чем бессильно свалиться на кровать. – Моя голова! О, моя голова! – застонала она.

– Минни! – вскрикнула мать, подбегая к ней. – Что случилось?

– Моя голова… Боже, все кружится! – Она страдальчески захлопала ресницами. – Боюсь, я слишком долго читала! Виски просто разрывает боль! Мне не стоило пытаться переводить с греческого! – Гермионе даже удалось выдавить пару слезинок. – Матушка, я, должно быть, ужасно вас расстроила!

Пусть леди Уолбрук была женщиной властной и устрашающей, но безмерно любила своих детей, и те прекрасно это знали.

– Ничего, Минни ничего, – заверила она, гладя руку дочери, прежде чем откинуть волосы с ее лба. – У меня было столько надежд на сегодняшний вечер! Леди Беллинг еще сказала леди Доуст, что леди Ратледж твердо решила сделать все, чтобы лорд Рокхерст сделал предложение этой отвратительной мисс Берк.

– Мисс Берк?! – выпалила Гермиона, забывая о том, что находится на смертном одре.

– Именно, – встрепенулась леди Уолбрук при первых признаках жизни. – Подумай о том, как бы обставить ее, дорогая! Соберись и постарайся превозмочь эту ужасную мигрень. Вспомни о своем новом платье.

Гермиона скорчилась. У нее действительно было платье. Цвета очень светлых ноготков, отделанное зеленым. Совершенно поразительный эффект. Сшитое специально для того, чтобы наверняка привлечь внимание…

Ни один человек его не заметит. Будь все проклято. Это желание губит ей жизнь!

– Минни, дорогая, храбрая моя девочка, – уговаривала мать. – Постарайся подняться. Ради меня!

О Господи, какой кошмар! Гермиона едва не умерла от стыда, глядя в полные ожидания глаза матери. Она знала, как сильно жаждет графиня выгодного брака хотя бы для одного из своих детей, а теперь эти надежды тяжким грузом легли на хрупкие плечи Гермионы.

Отныне на брак нет почти никаких шансов.

Тяжело опираясь на мать, Гермиона сделала все возможное, чтобы приподняться, но, снедаемая угрызениями совести, со стоном рухнула на постель.

– Ничего не поделаешь! – изрекла мать. – Лучше оставайся дома, чтобы как следует отдохнуть к завтрашнему дню.

– К завтрашнему дню? – пролепетала Гермиона.