Елена Холодная - Ночной принц и я

— В этот же самый день твоя любовь умрёт. Её убьют те, которых ты не ожидаешь. Ты проведёшь с ней ровно две недели. Пять лет, Алекс. Пять лет… спустя, — прошептали кровавые губы, и карие глаза Эдика закрылись. Навсегда.

Как же он был зол, когда две недели спустя узнал, что Эдуард был невиновен. Он убил неповинного человека. И с того дня прошло ровно пять лет. А теперь та, к которой он так привязался за эти две короткие встречи, которая пробудила его замёрзшее сердце, она в опасности. И в чём заключается эта опасность он не знает.

Холодная расчётливая ярость накатывалась волнами. Он пробегал глазами толпу, стараясь выявить опасных людей. Но нет, таковых не было. Здесь все свои — её никто не обидит, однако слова Эда бились в мозгу.

— Может её запереть наверху? — он обернулся, Алик стоял за правым плечом.

— Ангела играешь?

— Ага, — Алик посмотрел на плечо Лекса и улыбнулся. — Хранителя.

— Отец не поймёт… Она тоже.

— Зато будет в безопасности. А потом объяснишь.

— Открыть ей свою биографию? — усмехнулся мужчина. — Нет уж, извини. Она думает, что я бизнесмен, ну вот пускай и думает. Притом даже если я и открою — портить вечер из-за какого-то туманного пророчества? Она меня на смех поднимет.

— Ты боишься насмешек. Не думал, что стальной Принц так боится колкостей подружки.

— Она не подружка! — рявкнул Лекс.

— Хорошо, жена.

— Пока не жена.

— Уговорил, невеста. Я думал, ты не веришь цыганкам.

— Шарлатанкам нет, а вот из табора…

— Понятно, — друг нахмурился. — Если что, зови.

Прозвучали последние аккорды. Отец и Алиса шли к нему. И где она успела достать розу? Девушка хохотала, видимо над очередной шуткой отца. Она раскраснелась, ноги немного подворачивались, отцу то и дело приходилось поддерживать её, но в целом была счастлива.

— Лекс, — она посмотрела на него влюблёнными глазами и отпустив локоть отца прильнула к нему, обняв. — Ой!

— Что случилось? — Алекс постарался не выдавать тревоги в голосе, но всё равно отец внимательно посмотрел на него.

— Я уко… — девушка не успела договорить, как задрожала и стала оседать.

Глаза её закатились, тело трясло. Изо рта пошла пена.

— Скорую! — взвыл Лекс, укладывая Алису на пол.

Среди гостей началась паника. Девушку и склонившегося над ней мужчину обступили.

— Лиса, лисонька моя, только не сейчас. Пожалуйста, — солёные капли чертили дорожки по его лицу.

Но девушка не откликалась, кожа её становилась холодной, а ему было трудно дышать. Вновь обретя себя, он снова терял человека, который связывал его с внешним миром.

— Я врач, — совсем молодой парнишка выбился из толпы. — Уйдите, вы мне будете мешать.

Он деловито пощупал пульс, дотронувшись до сонной артерии, взял её руку.

— Что она ела? — серьезно посмотрел на Лекса.

— ну, пирожные, крабов, ещё шампанское, бокал.

— Какая от вас ближайшая больница.

— Тридцать седьмая.

Парень вытащил мобильный и быстро что-то набрал на клавиатуре.

— Михал Михалыч, я со случая с девушкой. Да, интоксикация. Пускай захватят антидоты, — он приподнял веки Алисы, — по ходу сильнейшая интоксикация. Хорошо. Жду, — он оторвался от разглядывания лица девушки. — Сколько от вас до клиники?

— Минут пять.

— Черт, — вырвалось у парня. — Хватайте её в охапку. Они не успеют.

Лекс осторожно поднял с пола Алису и словно драгоценность понёс в машину. За рулём джипа уже сидел Максим. На переднем сидении устроился доктор, а Лекс вместе с Алисой заняли заднее.

— Михал Михалыч, мы едем сами. Приготовьте реанимацию. ОК. Успеешь за три с половиной минуты? — 0 спросил он выруливавшего со стоянки водителя.

— Обижаете, док. Мы туда за две домчим.

Врач повернулся к Лексу.

— Если вы не хотите расспросов, вам лучше надеть на её палец обручальное кольцо… Ну если конечно она вам не сестра.

Лекс кивнул, вытащив синюю бархатную коробочку на свет, и с величайшей предосторожностью поднял её руку и надел тонкий ободок с бриллиантом.

— Погоди! — врач остановил его, когда он хотел, было положить её руку. — Она укололась что ли?

— Ага, розой, — кивнул Лекс.

— Вот дерьмо, — снова выругался врач, набирая на сотовом номер, — Михал Михалыч, вызывайте милицию на… Какой у вас адрес?

— Михайловская, тридцать шесть.

— На Михайловскую тридцать шесть. Там было совершено покушение. Да, нет, думал, что что-то экзотическое ела, может фрукты не промыли или ещё что-то. А теперь я уверен. Шипом розы.

Он положил трубку и улыбнулся.

— В больнице всё готово, если сильная, будет жить.

А Лекс прижимал к себе безвольное тело, боясь отпустить его хоть на секунду. Последние слова врача внушили надежду. Хоть какую-то. Хоть на что-то.

Меня снова и снова били. Я задыхалась от боли, от жжения кожи, от сбегавших слёз. Как я молила Бога, чтобы он помог мне умереть, но спасительная темнота так и не отступала. Сил не оставалось, но нельзя сжаться — руки прикованы наручниками к батарее, белая блузка разодрана и свисает с плеч клочьями, мозг буквально разрывается, кажется, где-то на голове набухает шишка, грудь вся в синяках, как и живот, красный кровоподтёк расплывается на ноге, колени содраны чуть ли не до мяса. Но нельзя кричать вслух — они снова придут и снова сделают больно. Кто-то говорил, что от боли можно получать наслаждение — я стояла на пороге этого… Ну когда же придёт этот болевой шок? Но и когда такое долгожданное забыть пришло в темноте передо мной мелькали лица Кузнецова и Мальцевой, Комарова и Борина и я судорожно сжималась на маленьком освещённом клочке в этом сумраке, а мерзкие лица то появлялись, то исчезали и я не выдержав этой ментальной пытки закричала.

— Очнитесь, пожалуйста, Алиса Яковлевна, очнитесь, — незнакомый голос звал из этого забытья и я, словно за ниточкой, потянулась за ним и резко открыла глаза.

— Где я?

Взгляд упёрся в белоснежный потолок, на уши давил какой-то мерзский противный пищащий звук. Немного сфокусировав зрение я наконец-то рассмотрела склонившуюся надо мной шатенку лет двадцати пяти с зелёными глазами… И в белом халате…

— вы в…

— Что я делаю в больнице?

Сердце зашлось в каком-то бешеном ритме и звук усилился.

— Вы…

— Лекс, — я уже кричала, захлёбывалась плачем. — Лекс! ЛЕКС!!!

Руки дрожали, и я попыталась вырвать капельницу. Очутившись в этом белом боксе я не на шутку испугалась. Надо убираться, надо отсюда убираться. И немедленно!

— Вы зачем это делаете? — девушка попыталась мне помешать, но я с несвойственной мне силой отбросила её.

Приступ паники не заставил себя ждать. Я наконец-то оторвала от себя чёртову капельницу, вынув иглу, отклеила все пипочки, и аппарат сразу же запищал на одной ноте. Чувствуя что под простынёй я совсем обнажена, я накинула на себя простынь, которой была укрыта и рванула к выходу. Сестра хотела, было помешать мне, но я проскользнула под её рукой и тут же наткнулась на такую знакомую грудь.

— Что. Это. Всё. Значит? — раздельно произнёс он, прижав меня к себе. — Почему меня не позвали? Я ЖЕ КОНКРЕТНО СКАЗАЛ, ЧТО ПЕРВЫМ КОГО ДОЛЖНА УВИДЕТЬ МОЯ ЖЕНА ПОСЛЕ ТАКОГО — ЭТО Я! дрожала как осенний лист и тихо плакала, вжав лицо в светлую рубашку.

— Она… Вы понимаете… Соскочила, — мямлила сестра позади.

— Ирина, что здесь происходит? — раздался позади властный, но молодой голос.

— Павел Валерьевич, больная неадекватно себя ведёт, — оттараторила на это раз девушка.

Я ещё крепче прижалась к Лексу, зашептав:

— Пожалуйста, забери меня отсюда! Пожалуйста. Саша, пожалуйста!

— Что? — Лекс приподнял моё лицо за подбородок, и я вновь повторила свою просьбу.

Образ его расплывался из-за нахлынувших слез, и я снова прижалась к его груди. С каждым вдохом сердце успокаивалось, но слёзы ещё катились по щекам, орошая светлую ткань.

— Она испугана, — незнакомый голос приблизился. — Алиса, что вас напугало?

Я ещё крепче прижалась к Лексу, для уверенности обхватив его талию руками.

— Не бойся, — прошелестел его голос на ухо.

— Может, не будем стоять в коридоре и зайдём в палату? Алиса ещё слишком слаба, я боюсь, как бы не было обморока.

Я помотала головой, давая понять, каково моё отношение к тому, чтобы зайти в этот белый бокс.

— Она не хочет, — перевёл Лекс.

— Ладно, — голос немного помолчал. — Ирина принесите одеяло. Мы поговорим в ординаторской.

Через несколько минут Лекс собственноручно завернул меня в некое подобие детского одеяльца, только больше, и подхватил на руки. Я немного поерзала, получше устраиваясь в этой "колыбельке" и положила голову ему на плечо, блаженно сомкнув веки. Страх отступал, принося вместо себя волны спокойствия.

Минут через десять мы уже сидели в просторной голубой комнате с двумя столами в разных концах и обыкновенным синим "чебурашкой" по середине. Лекс так и не отпустил меня с рук, прижав к себе, в упор смотря на молодого врача.

— Странно, что ты меня не предупредил, что у Алисы случаются приступы страха, — доктор положил подбородок на скрещённые замком пальцы.

— Я и сам не знал, — пожал плечами Лекс. — Может, просто она испугалась незнакомых людей. В последнее время ей пришлось многое пережить.