И снова накатывает то дикое желание обладать, накормить своего изголодавшегося и истосковавшегося за столько лет зверя, дать ему именно этих чистых эмоций, что срывают все оковы, заставляя снова дышать полной грудью. Той, где не хватает третьего пулевого ранения.

Он проникает двумя пальцами во влагалище, делает несколько движений, продолжая растирать набухший клитор большим пальцем. Полина громко стонет, разводя ноги шире, закидывая их на талию мужчины. Член сочится, в голове шум.

Вытаскивает пальцы, облизывает их, Полину трясет от такого зрелища, как этот сильный, суровый, совершенно неприступный мужчина облизывает пальцы, которыми он только что ее трахал. В его ледяных глазах уже полыхает огонь. Приспускает расстегнутые брюки, Полина сама обхватывает рукой член, проводит крупной головкой по влажным половым губам, скользит по стволу. Слышит, как мужчина тяжело дышит, чувствует, как до боли сжимает ее бедро.

— Снова играешь? Это опасно, девочка.

— Не играю. Хочу тебя.

Говорит, а у самой дрожит голос. Дрожит все тело от желания и страха. Разве так бывает? Этот мужчина — сплошная загадка, Герман берет ее лицо одной рукой, чуть сдавив челюсть, на кисти ворон смотрит черным глазом, а он заглядывает в глаза девушки, словно в душу, выворачивая ее наизнанку.

Глава 11

Один резкий толчок, Герман заполняет ее сразу и полностью. Полине нечем дышать, из груди вырывается крик, а мужчина хрипит ей в шею, до боли, которой она практически не чувствует, сжимает бедра, сильнее насаживая на себя.

Второй толчок, третий, спазмы болезненного удовольствия сводят низ живота. Герман чувствует, как девочка течет на нем еще больше, от этого сознание накрывает эйфорией. Ее влагалище само подготавливает себя, выделяя больше смазки. Член скользит легко, он смотрит вниз, как сначала показывается толстый ствол покрытый соком возбуждения, а потом уже крупная головка.

Половые губы налились возбуждением и кровью, ярко розового цвета, Герман сглатывает слюну, Полина царапает его плечи, но это чертовски приятно, никогда не любил, чтоб на нем оставляли следы, но сейчас хочет чувствовать, как этой девочке хорошо. Толкается сильнее, чуть приподнимая ноги Полины, член максимально глубоко, так что яички бьются о ягодицы. Полина кричит, ее заполняет чистый, невероятный кайф, до боли, до сладкой истомы и сумасшествия.

— Не могу больше, Герман, не могу…ааааа….боже мой.

Мужчина смотрит в лицо Полины, впитывая ее чистые эмоции, глаза чуть закатились, губы приоткрыты, она часто дышит, шея покрылась пятнами, девочка на грани. Когда он последний раз хотел, чтобы женщине было хорошо? Да не вспомнить уже.

— Кончай, девочка, кончай на моем члене. Кончай.

Полина выгибает спину, он совсем не трогает ее, ни грудь, ни клитор, а ее захлестывает чистый оргазм от одного члена, без каких либо стимуляцией и ласк. Дергается, хочет соскочить с него, все эмоции обострены, до боли, до безумия. Но Герман держит крепко, еще сильнее врезаясь в ее нежную плоть. Полине кажется, что она сейчас умрет, оргазм выворачивает, тело сводит судорогой.

— Аааааа….Герман….боже….даааааа….аааааа.

Мужчина догоняет ее через несколько толчков, мышцы влагалища продолжают сжиматься, он так отчетливо чувствует это, ее девочка просит его оргазм. Герман кончает, запрокидывает голову, стонет, изливаясь спермой глубоко внутрь.

Он не останавливается, продолжает двигаться, теперь смотрит вниз, ведет рукой по груди, сжимая сосок, выходит из нее, смотрит на то, как его член покрыт спермой, все еще напряженный блестит крупной головкой. Как из пульсирующего лона девушки сперма капает на пол. Полина откидывается на стекло, его прохладная поверхность немногого отрезвляет. Пальцы Германа растирают припухшие складочки, она стонет, два пальца снова проникают внутрь, как в самом начале. А потом их подносят к ее губам, она покорно обхватывает их губами, чувствует во рту вкус их общего оргазма.

Смотрит прямо в голубые глаза Германа, облизывая его пальцы, делая это с неким наслаждением, наблюдая, как в них тает лед. Улыбка трогает его губы, а у Полины замирает сердце.

— Хочешь еще поиграть, да, девочка?

— Да.

— Скажи это еще.

— Да, хочу.

— Такая голодная девочка. Голодная?

— Да, очень голодная.

В нее словно вселился демон похоти, Полина сама не знает, что говорит и чего просит. Но она горит под взглядом этого мужчины, она хочет, хочет, чтобы он не останавливался. Хочет чувствовать его, хочет жить.

— Пойдем.

Герман надевает брюки, тянет девушку за собой. Темный коридор, в ванной, скидывает с нее халат и разорванную сорочку, раздевается сам. Толкает в ванную, включает воду сильным напором, затыкая пробкой слив.

— Что ты делаешь?

— На что это похоже? Садись, я тебя всю замарал.

Полина облизывает губы, опускается в наливающуюся водой ванну, Герман встает рядом, прямо перед ее глазами его полуэрегированный член, он даже и так большой. Выпуклые вены вдоль ствола, он весь блестит от спермы и ее выделений. Герман поворачивает ее спиной, садится сзади. Полина откидывается на его грудь, по телу разливается сладкая истома, горячая вода расслабляет мышцы. Герман гладит ее по плечам, убирая волосы на одну сторону, чуть массируя шею.

— Помнишь, я задал тебе вопрос? Ты предохраняешься?

Девушка напрягается, Герман это чувствует, чуть больнее сжимая шею.

— Да.

— Что да?

— Помню.

— Так что?

— Нет.

— Ты обманула меня? — хриплый шепот прямо в ухо. Герман сдавливает ее плечи, притягивая к себе.

— Нет. Не обманула.

— Как же так?

— Если ты о детях, то можешь не переживать, я не могу их иметь.

Сказала, а у самой в груди все разрывает от боли и в горле ком. Вот вроде он ей никто, но почему так реагирует? Почему так обидно, словно ей дали пощечину, словно ткнули пальцем в не затянувшуюся рану, и она снова стала кровоточить

Даже с Валентином не было так обидно, было противно и мерзко, что она питала надежду, что считала их отношения серьезными, но оказалась все совершенно иначе. Но нет, не серьезно, так, чисто секс, в котором Валентин видел только себя, а Полина была, как удобная вещь, всегда рядом, всегда под рукой. И то, осознание всего этого пришло потом, когда сама сказала ему, понимая, что реакция может быть какой угодно.

Так и вышло, Валентин надолго задумался и четко дал ей понять, что такая как она, женщина второго сорта, ему не нужна в качестве жены, но они могут продолжать встречаться, в этом плане ничего не изменится.

Было противно, нет, не обидно, как сейчас, а именно противно, словно зашла в мутную воду, а под ногами ил. Тогда первый раз была боль и непонимание. Когда ее первый мужчина, от которого она забеременела, посмеялся ей в лицо, сказав, что ему все равно. Отмахнулся, развернулся и ушел, оставив ее одну, совсем одну, мол, это ее проблема, а его это не волнует. Матери было не до нее, она устраивала свою личную жизнь. Полине пришлось самой решать все свои проблемы, как выразился тот человек.

Полина даже имени не произносила его с того дня, а прошло тринадцать лет. Тринадцать лет она не может простить ни себя, ни его. Хотя, по сути, как она могла и может его винить? Не захотел, отвернулся, ушел, это был его выбор, а Полина не собиралась бежать вслед, падать в ноги, кричать, что любит. В семнадцать лет на это хватило гордости, а так же смелости пойти и сделать аборт. Значит, не так сильно любила сама или просто дура. Но как было поступить? Если даже некому было подсказать и поддержать. Сейчас можно оправдываться сколько угодно, списывая на возраст, молодость, глупость, но что сделано, то сделано.


— Как это случилось?

Полина не сразу поняла, о чем ее спрашивают, незаметно вытерла со щек слезы. Вот самое время для истерик и сожалений о прошлом. Вот именно сейчас, сидя в ванной с голым шикарным мужиком из ее порочных снов, который вызывает страх и возбуждение одновременно, гнобить себя.

— Ошибки молодости. Не переживай.

Герман обхватывает ее рукой, именно той, на которой черный ворон, с силой прижимает к своей груди, упираясь в макушку подбородком. Полина цепляется за нее, накрывая голову загадочной птицы ладонью, слегка поглаживая его, прикрывает глаза. Сквозь шум воды чувствует спиной, как гулко, размеренно стучит его сердце, успокаивая ее.

Переживал ли он? Да, был момент, когда кончил в нее сейчас на кухне, слишком отчаянно он нуждался именно в этом, чувствовать ее полностью. В голове сразу промелькнули сотни мыслей, но одна, самая главная — ему не нужны дети. Не сейчас. Не в этой жизни.

Резко переворачивает Полину на себя, и снова этот его взгляд с осколками льда и пламенем на самом дне зрачков. Сжимает ее лицо одной рукой, он очень часто так делает, Полина запомнила, а потом целует, заставляя забыть обо всем.

Полине снова снился сон. Но не тот, где она изнемогала от похоти и страсти. Это было что-то легкое, невесомое, девушка была пропитана невероятными эмоциями и счастьем. Она не могла понять кто или что вокруг нее, только голубое небо в распахнутом настежь окне, такое яркое и чистое, что Полина щурила глаза и прикрывалась ладонью. Потом взгляд зацепил белую развевающуюся ткань, за ней какое-то движение, улыбка сама появилась на ее лице и уже не сходила с него.

Ей хотелось одернуть ткань и увидеть то, чему она так рада, но рука не могла зацепить ее, как бы она не старалась. Внутри начало нарастать раздражение, а тут так отчетливо стал слышен плач ребенка. Сердце на миг остановилось и снова забилось в тревоге, заметалось, словно птица в клетке.

Паника нарастала все больше, Полина не могла дотянуться до ткани, чтобы убрать ее и посмотреть на то, откуда плач. Но вот появился силуэт, это был высокий мужчина, широкие плечи, темная одежда, он склонился, послышалась невнятная речь. Полина прислушивается, но ничего не может разобрать. Мужчина берет на руки сверток, уходит, плач удаляется вместе с ним. Все исчезает. А ее накрывают совершенно противоположные ощущения, боль чернотой разливается по сердцу, обжигая изнутри, разрывая на миллион частей сердце.