Сын почему-то с ним не разговаривал. И как только Мэтт вошел в комнату, Энтони поспешно вышел. Тем временем Мэтт, пытаясь докричаться до сына, вспоминал о вчерашнем визите Изабеллы к ювелиру в Лонг-Бартоне. Положа руку на сердце, он вовсе не собирался выслеживать Изабеллу. Но, выходя из банка, он заметил, как Изабелла паркует машину, и, движимый любопытством, изменил маршрут, чтобы посмотреть, куда это она направляется. Следить за ней оказалось до смешного просто: она сразу бросалась в глаза своей яркой одеждой и гривой спутанных волос. Он увидел, как Изабелла с маленьким бархатным свертком в руках быстро перешла через дорогу, и заинтересовался, что она собирается делать. В ювелирный магазин он зашел уже позже. Ювелир, развернув бархат, рассматривал что-то в лупу.

– Это на продажу, да? – по возможности небрежно поинтересовался Мэтт.

Он увидел жемчужное ожерелье и что-то красное.

– Да, но не сейчас.

Мэтт взял у ювелира визитку и вернулся в свой минивэн. Нет, ее решение продать драгоценности никак не может быть связано с тем, что он выставил ей очередной счет. Тут нет его вины. Должно быть, она просто решила начать жизнь с чистого листа, освободиться от оков памяти о покойном муже, уговаривал себя Мэтт, и тем не менее настроение у него сразу испортилось.

Мэтт позаботился о том, чтобы Байрон все утро занимался уборкой мусора из гостиной, который следовало загрузить в специальный контейнер. Присутствие в доме еще одного мужчины нервировало Мэтта, хотя он сам толком не понимал почему. Гораздо спокойнее было убрать Байрона с глаз долой. Мэтт и Энтони приступили к работам в ванной комнате. Изабелла ему уже всю плешь проела с этой ванной, и он решил хотя бы для видимости начать что-то делать. Целый час они вчетвером затаскивали чугунную ванну по лестнице наверх, и это вызывало у Мэтта приступ бессильной ярости. Через несколько месяцев, когда он наконец завладеет домом, ванну все равно придется перетаскивать.

– Когда будешь снова настилать пол, убедись, чтобы гвозди попали в лаги, а не в трубы, а не то вычту из твоих денег, – предупредил он Энтони, который продолжал расхаживать по дому в своей дурацкой вязаной шапке. – А теперь помоги мне установить ванну. Вон там, где торчат две трубы, – сказал он, кряхтя от натуги.

Мальчик начал было передвигать ванну, но неожиданно остановился:

– Подожди, папа. Ее нельзя здесь устанавливать.

– Что?

– Лаги слишком тонкие. Ведь внизу у тебя проложены трубы. Когда ты поставишь ванну, пол прогнется и ляжет на трубы.

– Ну, в любом случае ванной комнаты здесь не будет, – пробормотал Мэтт.

Энтони озадаченно нахмурился, и Мэтт понял, что невольно выдал себя, озвучив свои тайные замыслы.

– Ничего не понимаю, – пробормотал сын.

– А тебе и не надо. Я тебе плачу за другое. Просто помоги мне передвинуть эту штуковину.

Энтони снова взялся за ванну, но остановился:

– Я серьезно, папа. Если миссис Деланси хочет установить здесь ванну, разводку следует пустить по периметру комнаты.

– А ты что, уже стал у меня квалифицированным водопроводчиком?

– Нет, но тут не надо быть водопроводчиком, чтобы понять…

– Я твое мнение спрашивал? Или ты успел получить повышение, о чем я пока не в курсе? Насколько мне известно, Энтони, я нанимал вас с Байроном для подъема тяжестей. На уборку. Черную работу для тупых.

Энтони судорожно вздохнул:

– Не думаю, что миссис Деланси обрадуется, узнав, что ты халтуришь.

– Ой, да неужели?

– Да, не думаю.

Кровь бросилась Мэтту в голову. Выходит, Лора успела настроить против него сына. Мальчишка начал перечить отцу.

– Все. Я больше не желаю этого делать, – заявил Энтони.

– Ты будешь делать то, черт возьми, что я тебе прикажу! – Мэтт вышел на середину комнаты, отрезав Энтони путь к выходу, и сразу заметил промелькнувшее в глазах сына сомнение. Ладно, по крайней мере, мальчишка знает, кто здесь главный.

– Мэтт?

Байрон. Вечно он появляется в самый неподходящий момент.

– Чего тебе?

– Мне кажется, это твое.

Мэтт машинально взял переноску для домашних животных. Он прекрасно понял, что стояло за словами Байрона, и эта недосказанность сделала тишину еще более гнетущей. Тем временем Энтони осторожно попятился к двери, явно намереваясь улизнуть.

– Я пошел домой. – Энтони снял пояс с инструментами и бросил его на пол.

Мэтт, казалось, пропустил замечания сына мимо ушей.

– Миссис Деланси, миссис Деланси. Все здесь, похоже, становятся ясновидящими, когда дело касается ее. Не уверен, что миссис Деланси очень обрадуется, если узнает твою историю. Ведь, в отличие от меня, большинство людей в нашей округе в жизни не предоставили бы тебе такого шанса. Уж они точно не наняли бы тебя на работу. – Мэтт поймал на себе холодный взгляд Байрона. – Твоя основная проблема, Байрон, что ты не понимаешь своего счастья.

– Мэтт, я не собираюсь с тобой ссориться, но я не могу спокойно стоять и смотреть, как…

Неожиданно на пороге появилась Изабелла.

– Я принесла вам чая, – сказала она, бочком входя в дверь. Она затянула узлом волосы и переоделась в шорты, демонстрирующие ее длинные загорелые ноги. – Энтони, вот твой холодный напиток. Ты ведь не любишь чай. Ой, кстати, Байрон, утром вы забыли ключи на кухонном столе. Советую вам их поскорее забрать. А то я чуть было не выбросила их вместе с очистками.

– Завтрак? – поинтересовался Мэтт, пытаясь переварить информацию. – Завтрак с семейством Деланси? Как трогательно!

Изабелла поставила чайный поднос на деревянный ящик. А Мэтт все никак не унимался:

– Похоже, ты здесь освоился, а?

– Байрон мне помогал. Чай с тостом – самое меньшее, чем я могла его отблагодарить.

Она вроде бы покраснела? Или это плод его воображения?

Сын с презрительной улыбкой протиснулся мимо него.

Мэтт почувствовал, как земля уходит у него из-под ног.

– Не думаю, что вы были бы столь гостеприимны, если бы знали все.

Ага, прямо в цель! Байрон на секунду прикрыл глаза, плечи его поникли.

– Знала – что?

– Выходит, он вам не сказал?

– Твоя взяла, я увольняюсь, – тихо произнес Байрон. – С меня хватит.

– Что здесь происходит? – сердито спросила Изабелла.

Байрон потянулся за ключами, но Мэтта уже было не остановить.

– Изабелла… Вы ведь понимаете, что я всегда стоял на страже ваших интересов. Так?

– Ну да, – осторожно согласилась она.

– Конечно, мне следовало сообщить вам об этом раньше, однако очень хотелось дать Байрону шанс. Но, по-моему, это несправедливо, ведь вы здесь единственная, кто не знает правды. А вы, похоже, частенько проводите время вдвоем. Ну и как, приятно вам будет узнать, что за одним столом с вами сидит преступник? Или что этот самый преступник остается в лесу наедине с вашим сынишкой? – Мэтт увидел тень смущения на лице Изабеллы. Да, он умел бить в самое больное место. – Разве вы не в курсе, что Байрон сидел в тюрьме? А я-то думал, он вам сообщил во время одной из ваших трогательных прогулок вдвоем. Байрон, скажи, какой тебе дали срок? Восемнадцать месяцев, да? За тяжкие телесные повреждения? Насколько я припоминаю, ты на славу отделал того малого. Усадил его в инвалидную коляску, так?

Изабелла не стала допытываться, не обманывает ли ее Мэтт. Да и зачем? Лицо Байрона было точно открытая книга. Мэтт, заметив, что ему удалось посеять зерно сомнения в душе Изабеллы, испытал истинный восторг победителя.

– А я думал, ты рассказал миссис Деланси…

– Все в порядке, – кивнул Байрон. – Я ухожу.

Он взял ключи, не глядя на Изабеллу. Лицо его, казалось, было высечено из камня.

– Да-да, скатертью дорога. И держись подальше от этого дома. – В голосе Мэтта звучали ликующие нотки. Он повернулся к Изабелле. Теперь они остались вдвоем в пустой комнате. Где-то внизу хлопнула дверь. – Вот и славно, – произнес он с довольным видом.

Изабелла посмотрела на него так, будто у нее с глаз вдруг спала пелена.

– Это не ваш дом, – сказала она.

18

Если хорошенько подумать, то все довольно просто. Почти идеальное решение. Мэтт осторожно вставил новое оконное стекло в раму и принялся пальцами разминать шпаклевку, чтобы сделать ее пластичнее. Затем выверенными за долгий опыт работы движениями осторожно обработал ею край стекла. На стекле играли лучи солнца, оживший лес звенел голосами птиц. Если подойти к чему-то слишком близко, то за деревьями можно не увидеть леса. Ему настолько понравилась своя собственная шутка, что он не смог сдержать улыбку.

Пока шпаклевка сохла, Мэтт надел пояс с инструментами и отнес изготовленную по шаблону деревянную деталь к другому окну. Это будет самая прекрасная комната из всех, что он когда-либо создавал. Он еще никогда так истово не отдавался работе, не вкладывал в нее всю душу. И здесь имелся еще один аспект. Он хотел, чтобы, проснувшись, они сразу видели бы окутанное утренним туманом озеро и парящих в небе птиц. Он заказал карнизы и молдинги в специализированной итальянской фирме, затем подогнал детали так, чтобы в собранном виде они смотрелись как трехмерный пазл. Он настолько мастерски оштукатурил потолок, что там не было ни одной вмятинки. Выходит, игра стоила свеч. И ради удовольствия создать для нее нечто божественное вполне можно было обрушить старый потолок. Он перестелил пол, дощечку за дощечкой, с тем чтобы она могла ходить босиком. Он представлял, как она, накинув на себя тот красный шелковый халат, встает с их огромной смятой постели. Вот она подходит к окну раздвинуть шторы, и на ее лицо, которое он сейчас видел, точно наяву, падают первые лучи солнца. А потом она с улыбкой поворачивается к нему, сквозь тонкий шелк просвечивает упругое тело.

И как он не додумался раньше?! Это мигом решило бы все проблемы. Он переедет к ней сюда и продолжит начатые работы. А раз уж они будут вместе, ей не придется ни за что платить. Ее тревоги по поводу денег рассеются. Ведь совершенно очевидно, что одной ей не справиться. Когда он с ней съедется, она сможет положиться и опереться на него. Это будет их общий дом. Он станет хозяином дома своей мечты. Собственником Изабеллы Деланси. А Лора, с ее утренними чаепитиями и вечными жалобами, обойдется и старым каретным сараем. Наверняка она уже по горло сыта их браком, как, впрочем, и он. Странно, но сейчас он практически выкинул из головы мысли о жене. Словно она была лишь досадной помехой. Изабелла отодвинула остальное на задний план. И стала для него всем. Всем, ради чего он так долго трудился. Всем, к чему он упорно стремился, но, по определению, не мог получить. Всем, что ему пришлось оставить, когда его отца вышибли из поместья. Иногда он даже не мог осознать, где проходила тонкая грань между ней и этим домом.