Однажды за чаем Гривин вдруг завел разговор о странных явлениях, о человеческих состояниях, необъяснимых с точки зрения науки.

– Недавно я прочитал в одной газете сообщение о человеке, который мог управлять злой волей других людей. Нечто вроде гипноза или колдовства.

– И что же ему удавалось сделать? – полюбопытствовала жена, не подозревая о том, что сама является жертвой этого феномена.

– К сожалению, его возможностями воспользовались корыстные люди, жаждущие смерти законных наследников. Тайна природы оказалась тесно связана с преступлением. Газета пишет, что всех участников этой истории арестовала полиция.

– Но где же все это произошло? – продолжала интересоваться Варвара.

– Далеко, не у нас, во Франции, кажется, – безразличным голосом закончил Гривин и посмотрел на Марго, которая за все это время не проронила не слова.

Разговор еще продолжался, Варя и Дмитрий спорили о природе гипноза, а Маргарита поднялась и, сославшись на хлопоты о сыне, ушла. Сердце ее колотилось. Вот каким образом Гривин заставит ее повиноваться его прихотям! Шантаж! И какой же глупой и слабой она была в тот миг, когда поддалась видимости его участия и рассказала всю эту дикую историю, в которую теперь уже сама верила с трудом. Какое-то время Марго не могла соображать от страха и только гораздо позже поняла, что Дмитрий просто так, без ущерба для себя рассказать эту историю не может, тогда всплывет и его роль двуличного жениха. Но на что он рассчитывает тогда? Просто испугать ее? Он добивается тайной встречи, это несомненно! Придется рискнуть и согласиться.


Прошло несколько дней, и случай представился. Маргарита, как и Варвара, много внимания уделяла работникам мастерских, их семьям, их простой жизни. Они часто посещали рабочие квартиры, обходили больных, помогали бедным. За то время, пока Гривин был управляющим, жизнь работников существенно улучшилась. Гривин убедил Прозорова, что расходы на улучшение жизни рабочих дадут свою прибыль. Меньше недовольных, лучше работа, больше порядка. Правда, в последнее время и на прозоровских фабриках появились крушители устоев империи. Повсеместно наблюдались случаи неповиновения фабричной администрации, то тут, то там выдвигались всякого рода требования. Прозоров считал, что крикунов надо нещадно выбрасывать вон с «волчьим билетом», но это не решало проблемы. Невозможно было изолировать мастерские, а тем более фабрику в столице от распространения революционной заразы. Поэтому и жена и дочь хозяина без устали посещали рабочие семьи, стремясь тем самым погасить разрушительные настроения, которые порождаются беспросветной жизнью, отчаянием и бедностью. Маргариту жены рабочих любили, она была искренна в сострадании и действенна в помощи. Особенно теперь, когда она стала матерью, забота о лечении больных детей, об их обучении стала постоянной. Варя, прикованная к своему креслу, меньше могла ездить к рабочим, зато они сами приходили к ней со своими жалобами и просьбами. Каждый день в передней томился какой-нибудь проситель, искатель ее заступничества.

И вот в очередной раз Маргарита отправилась в рабочий поселок при мастерских навестить молодую роженицу. Собрав узелок белья и пеленок для новорожденного, она села в двуколку и, правя сама, уехала одна. Гривин проводил ее взглядом через окно и вскорости тоже отбыл в контору. Но до конторы он не доехал, а, остановив лошадь на повороте, спешился и стал ждать. Прошло больше часу, прежде чем показалась Маргарита. Она была почти уверена, что их встреча должна произойти каким-нибудь подобным образом. Поэтому не удивилась и остановила лошадь. Дмитрий взял кобылу под уздцы, и Марго вышла из двуколки.

– Как ваша подопечная? – поинтересовался Гривин.

– Теперь все хорошо, – ответила Марго, понимая, что Гривина вовсе ничего подобное не волнует.

– А вот мне совсем не хорошо, дорогая Марго!

Маргарита вздохнула и крепче сжала в руке кнут. Гривин заметил этот жест и усмехнулся.

– Не бойся, я больше не позволю безумным страстям одолеть меня. Но мне стоит это большого труда! Я не могу ни есть, ни спать, ни работать, теперь, когда ты не только в моей памяти, но и наяву. Наяву твоя нежнейшая кожа, твои восхитительные волосы! Как горели они на солнце намедни, когда ты шила перед окном!

– Оставь красивые слова, Митя! Ведь ты испугал меня своими намеками, испугал намеренно! Ты использовал мою слабость, чтобы пытаться шантажировать меня моей тайной! Но это и твоя тайна, Митя! Ради кого я взяла грех на душу! Да и был ли этот грех! Мистика! Глупость, стечение обстоятельств, мой страх и моя страсть! Но теперь ничего уже нет! Есть другой мир, который я построила. И мне ни за что не хочется его терять.

– Вот именно! У тебя есть удобный и уютный мирок, тебе там комфортно и спокойно. Ты счастлива, а я подобен выброшенной за порог собаке! Я тоже хочу попасть в твой ласковый мир, я хочу твоей любви и тепла! И если ты не пустишь меня, я разрушу его!

– Но что ты задумал? Опомнись! Ты собираешься рассказать своей жене, по чьей вине она якобы стала калекой? Только не забудь и о своей роли в этой драме, о том, что ты никогда не любил ее, а боялся ее отца, дрожал за свое место и мечтал о ее миллионах!

– Пусть все летит в пропасть, если мы не можем быть счастливы! Это безумие, что ты и наш сын не принадлежите мне, что я должен носить проклятую маску благородного жертвенного супруга, состоять сиделкой при неподвижной калеке, вместо того чтобы сжимать в объятиях обожаемую женщину! Видеть, как растет мой сын, не знающий, кто истинный его отец!

– Но почему же ты не был таким смелым и откровенным до своей женитьбы? Почему теперь ты хочешь погубить уже не только себя, но и меня, и моего сына? – горестно воскликнула Марго и сама же и ответила: – Это потому, Митя, что ты по-настоящему не знаешь, что для тебя важней на самом деле, твоя любовь ко мне или к Вариным деньгам!

Гривин позеленел от обиды и досады. Марго была права, все оказалось так банально, так пошло! Но как не хотелось самому себе в этом признаваться! Дмитрий торопливо заговорил, оправдываясь. Да, он страстно любит Марго, но слишком велик был соблазн стать из бедного клерка богатым и преуспевающим человеком! И кому, как не Маргарите, это лучше понимать, ведь она для себя выбрала тот же путь, продав свое тело старику за материальное благополучие.

– Ты ошибаешься, Дмитрий! Разница в том, что я люблю своего мужа, да, теперь люблю! И я не продавала своего тела, как ты изволил выразиться, а отдала все, что есть у меня, всю себя, всю свою душу человеку, который действительно любит меня по-настоящему! А ты запутался во лжи! Ты искусно лгал Варе и заставил поверить в свою любовь, ты лгал мне и чуть не разрушил всю мою жизнь. Да ты обманываешь прежде всего сам себя! Ты трус, Митя! Ты не посмеешь разрушить мир всей нашей семьи из-за своей неутоленной страсти! Я не боюсь тебя!

Маргарита решительно развернулась и двинулась к ожидавшей ее двуколке. Она уже было взяла поводья, как вдруг услышала за спиной странный хлопок. Оглянувшись, она с ужасом увидела, как Гривин валится набок, держа в руке пистолет.

– Митя! – закричала Маргарита не своим голосом.

Подбежав, она схватила его за голову и заглянула в глаза. Они исказились мукой. Кривая улыбка обезобразила правильные точеные черты лица.

– Ты не поверила мне! Тебе показались выдуманными мои страдания! Ты не захотела помочь мне выбраться из сетей, которые я себе сплел!

Но Маргарита не слушала больше его речей и, быстро оторвав подол от нижней юбки, перетягивала рану на боку. Гривин не сопротивлялся. Его решимость иссякла. Видать, дрогнула рука, моментальной смерти не получилось, а повторить не хватило сил. Но что делать с пистолетом? И как все объяснить?

Когда Маргарита справилась с повязкой, она прислонила Гривина к дереву, и они сочинили версию событий. Якобы Гривин ехал по пустынной проселочной дороге. И вдруг из прилегающих кустов ему почудилась опасность. Управляющий вытащил пистолет, но никого не увидел, решил, что показалось. Слез с лошади, прошел пешком вперед, присел на пенек и стал вертеть в руках оружие. Вот и довертелся. Оружие не терпит дилетантов. Как его угораздило нажать курок прямо в себя, сам не знает. Опомнился, когда кровь уже хлестала из раны. Тут его, к счастью, и подобрала Маргарита, возвращавшаяся из рабочего поселка. Ложь на первый взгляд выглядела правдоподобно, так как в последнее время везде было неспокойно, поэтому в доме держали пистолет, и Гривин действительно мало смыслил в использовании оружия, иначе бы не дал промаху. Марго пришлось потрудиться и кое-как дотащить Дмитрия до двуколки. Появление раненого управляющего вызвало ужасный переполох в доме. Послали за местным земским доктором, дали знать в Петербург Прозорову. Варя без разрешения отца не решалась звать полицию, которая станет везде совать свой нос. Прозоров спешно приехал вместе с доктором Литвиненко.

– Повезло вам, Дмитрий Иванович, пуля неглубоко зашла, серьезно ничего не задев. Просто чудо, как вам повезло! – констатировал Литвиненко, осмотрев раненого. – И какого черта, с позволения сказать, вы таскаете с собой оружие, если толком не умеете им пользоваться?

– Вот так постепенно и научусь! – попытался пошутить Гривин, лежа на кровати.

Вокруг него собралась вся семья. Варя совсем спала с лица от внутреннего напряжения и беспокойства. Платон Петрович, когда понял, что жизни драгоценного зятя ничего не угрожает, был более расстроен удрученным и подавленным видом дочери, которая продолжала таять на глазах. Расхаживая по спальне раненого Дмитрия, он сердито рассуждал:

– Я думаю, что злоумышленник все-таки был, и быть может, ты его, Митя, и видел, да говорить не хочешь. Не верю я, что ты, как дитя малое, сам в себя стрельнул. Я думаю, что на дороге возникла заваруха, но ты говорить не хочешь, покрываешь кого-то, не хочешь, чтобы стало понятно: каким бы ты добреньким для этих людей ни был, ты из господ, и они всегда за это будут тебя ненавидеть! Сколько волка ни корми, все в лес смотрит! Я еще проведу сыск, я найду злодеев, буду выкорчевывать разбойников! А тебе сто раз говорил, один не езди!