— Еще раз спасибо вам за то, что потрудились известить меня обо всем, лорд Блэкстон. А теперь, как я уже просила вас, оставьте меня одну. — Она холодно взглянула на него. — Разумеется, если это все, что вы имели мне сообщить.

Джоанна не дрогнула под суровым взглядом, которым он окинул ее, но она почувствовала, как в душе ее волной поднялась прежняя неприязнь к этому человеку. Он обнаружил искреннее сочувствие, когда она разрыдалась в порыве горя. Теперь же и следа доброты и понимания не осталось в его застывших чертах.

Вглядываясь в лицо Блэкстона, Джоанна внезапно подумала, что оно было бы красивым, и даже очень, не будь его взгляд столь беспощаден, а рот — столь непреклонно сжат.

Он снова оглядел ее с головы до ног, на сей раз — с той же вызывающей бесцеремонностью, как тогда, в келье настоятельницы. Но прежде чем Джоанна открыла рот, чтобы отчитать его за эту дерзость, он, криво улыбнувшись, произнес:

— Я, конечно, не посмею мешать праведной душе излить себя в молитве, Боже упаси. Но когда вы будете готовы отправиться в Оксвич, я к вашим услугам. Учтите, однако, что мы должны выехать не позднее чем послезавтра.

— Отправиться в Оксвич? — переспросила Джоанна, глядя на него, как на безумца. — Но я вовсе не собираюсь ехать туда! — Произнеся это, она почувствовала прилив радости, как будто с плеч ее свалилась тяжелая ноша. — Я никогда не вернусь в Оксвич, — продолжала Джоанна, гордо подняв голову. — И если вы прибыли сюда с намерением предложить мне это, я благодарю вас от всей души за заботу обо мне. Но я твердо решила постричься в монахини, и смерть моего отца и брата не повлияла на это решение.

Настал черед лорда Блэкстона онеметь и молча уставиться на девушку. Она торжествующе улыбнулась, явно довольная произведенным впечатлением.

— Я вижу, вы ничего подобного не ожидали, лорд Блэкстон. Вы наверняка считали, что я обрадуюсь возможности вернуться в Оксвич, чтобы стать в нем хозяйкой. — Она передернула плечами: — Я не знаю, кто унаследует его. Наверное, есть какой-нибудь кузен или племянник… Но даже если нет, король наверняка найдет желающих поселиться на этой земле.

В ответ на последние слова Джоанны лорд Блэкстон как будто стряхнул с себя оцепенение. Как ни старался он говорить ровным голосом, девушка почувствовала, что он просто взбешен.

— Я полагаю, что сейчас вам еще рано принимать окончательное решение. Не торопитесь. Помолитесь, подумайте, а после мы с вами поговорим обо всем еще раз.

— Я намерена стать монахиней гилбертинского ордена, лорд Блэкстон. От Оксвича я отказалась еще пять лет тому назад.

— Вы еще не дали монашеский обет, а долг по отношению к Оксвичу и вашей семье велит вам вернуться туда.

— Вы заблуждаетесь! Я нисколько не обязана обеспокоиться о том, что будет с Оксвичем! — взорвалась Джоанна в ответ на его бесстрастные слова. Но, взяв себя в руки, она продолжила уже спокойнее: — То, что я пока еще не дала обет, — правда. Как и то, что решение на этот счет я уже приняла. И не собираюсь менять его. А теперь позвольте мне наконец помолиться. — И она победно улыбнулась.

Вид лорда Блэкстона был настолько мрачен, что Джоанна не на шутку испугалась. Но он лишь учтиво поклонился и спокойно произнес:

— Как пожелаете, леди Джоанна. Однако я просил бы вас вернуться завтра к обсуждению этого вопроса.

— Я не вернусь.

Он сощурил глаза:

— Даже если Оксвич достанется самому презренному из лакеев короля?

— Меня совершенно не интересует король Джон и его лакеи. Как, впрочем, и вас не должно интересовать будущее Оксвича. — Дрогнувшим голосом она добавила: — Даже если король прикажет сровнять его с землей!

На мгновение глаза их встретились. Взгляд лорда Блэкстона выражал досаду и непреклонность. Джоанне снова стало не по себе. Но тут он поклонился и быстрыми шагами направился прочь, оставив девушку наедине с ее невеселыми думами.


С мрачным видом Райлан подошел к каменному забору, огораживавшему загон для лошадей, и легко перемахнул через него. Испуганные лошади шарахнулись в стороны, но Райлан, не обратив на них внимания, приблизился к великолепному жеребцу, неподвижно стоявшему в ожидании хозяина, и вскочил ему на спину. Двигаясь вдоль периметра загона, он заставлял животное скакать то рысью, то легким галопом, то снова переходить на неторопливую рысь.

Закатное солнце окрасило золотыми лучами видневшийся вдалеке горизонт и лесистые холмы вокруг монастыря когда Райлан наконец спешился. Воздух был свеж и прохладен, с моря дул легкий бриз, но и конь, и всадник разгорячились и даже вспотели после длительной скачки, и Райлан стал неторопливо водить коня вдоль ограды.

Райлан лишь теперь начал понемногу приходить в себя после разговора с леди Джоанной Престон, вызвавшего в нем прилив чудовищной ярости. Негодница в мгновение ока разрушила его хитроумные планы и решила, что последнее слово осталось за ней. Но она жестоко заблуждается, полагая, что Райлан Кемп, повинуясь ее глупому капризу, позволит Оксвичу, а следовательно, и всему Йоркширу, попасть в жадные руки Джона Безземельного! По вине этого ничтожества в битвах за Нормандию погибли его отец и два брата. Узнав об их гибели, мать умерла от горя.

Сам Райлан также едва не умер от ран. Он выжил лишь чудом, и только потому, что слишком велики были его злость и досада, слишком сильно желание любой ценой избавить Англию от столь бездарного правителя. Весь Йоркшир, слава Всевышнему, находится в непримиримой оппозиции к королю. Женитьба Райлана на леди Мэрилин нанесет Джону сокрушительный удар, ведь тот так надеется женить на единственной наследнице Эгберта своего собственного кузена Роберта Шорта.

Да, нити интриги сплетаются в мощный грозный узор. Неужели же он позволит этой глупой девчонке уничтожить плоды его длительной, тяжелой работы?

Он рассеянно поглаживал бархатистую морду своего боевого коня. Ну что за негодница эта леди Джоанна! Она, несомненно, полна решимости постричься в монахини и отказаться от Оксвича. Он-то был уверен, что после пяти лет, проведенных под этими мрачными сводами, она будет вне себя от счастья, узнав о неожиданном подарке судьбы. Свобода, богатство — сколь многие тщетно мечтают, об этом! Поэтому смех девушки, раздавшийся в ответ на известие о кончине всей родни, он принял было за выражение ее несколько кощунственной радости. Но увы, то была лишь истерика. Как решительно она объявила вслед за тем, что намерена во что бы то ни стало остаться в обители, какой гневный взор бросила на него, когда он осмелился пристально и весьма одобрительно оглядеть ее ладную фигуру!

Вспомнив об этом, Райлан усмехнулся. Норовистая малышка ведь не имела ни малейшей возможности видеть мужчин и разговаривать с ними, с детских лет живя среди монахинь. Иначе она давно привыкла бы к подобным взглядам и воспринимала бы их как нечто само собой разумеющееся. Ведь леди Джоанна была куда как хороша — чего стоили одни эти огромные зеленые глаза! А высокий чистый лоб, а нежная матовая кожа лица! Она не будет иметь недостатка в рыцарственном поклонении, когда он представит ее взорам тех, среди кого должен будет выбрать ей супруга. При одном взгляде на эти пушистые ресницы, на каскад медно-рыжих кудрей, струящихся по спине юной скромницы, они, того и гляди, перебьют друг друга на поединках, сражаясь за ее руку. А какая восхитительная фигура у этой своенравной дочери Эслина! Опытный взгляд Райлана разглядел и узкую талию, и высокую, упругую грудь, скрывавшиеся под грубошерстным платьем послушницы.

Единственное, что, пожалуй, не обрадует будущего супруга, так это характер леди Джоанны. Но пусть уж это будет его личной заботой, подумал Райлан.

Легким шлепком отправил он свою лошадь к остальным животным, мирно пощипывавшим траву у края загона, и повернулся к одному из своих людей, светловолосому великану, который почтительно дожидался его у каменной ограды.

— Неприятности? — с тревогой осведомился тот.

— Некоторые изменения в планах, только и всего, — отозвался Райлан. — Похоже, Келл, наша маленькая голубка не хочет перебираться в Оксвич. Ее устраивает жизнь в монастыре.

— Что ж, некоторым это по душе.

— Да, но она здесь живет с детства. Ей, поди, и невдомек, как прекрасна может быть жизнь в миру. Ощутив вкус свободы и власти, побыв лишь недолгое время хозяйкой Оксвича она, я уверен, резко изменит свои взгляды.

Скандинав вопросительно поднял брови, и Райлан пояснил:

— Неважно, чего она сама хочет. Она должна выйти замуж и браком своим защитить Оксвич от той липкой паутины что плетет наш король. Я уверен, что настанет день, когда она же скажет мне за это спасибо, но навряд ли этот день придет скоро.

— Она еще не дала обет?

— Нет, слава Богу. Это просто неслыханное везение, иначе нам не удалось бы ее обвенчать. Даже отец Гован не отважился бы на такое, несмотря на мои щедрые подарки. Но у нас и в нынешнем положении есть над чем поломать голову. Ведь придется принудить ее дать словесное согласие.

— Что ж, голодом можно многого добиться, — флегматично, со знанием дела заверил Келл. Его слова заставили Райлана нахмуриться.

— Я очень надеюсь, что мы сможем избежать подобных мер. — Он окинул взглядом монастырский двор. — Завтра я снова встречусь и поговорю с ней, хотя сомневаюсь, что она изменит свое решение. Однако у меня почти готов план, как увезти ее отсюда без лишнего шума. Когда поднимется тревога, мы будем уже далеко. А оказавшись в моих владениях, она будет в недосягаемости от цепких рук нашего доброго короля.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Следующим утром Винна, сгорая от любопытства и зависти, сообщила Джоанне:

— Джентльмен желает поговорить с тобой. При звуках этого низкого, развратного голоса Джоанну охватил гнев. Она сухо ответила, не поднимая головы от работы:

— Ты прекрасно видишь, что я занята, — и продолжала вышивать богатую тартариновую ткань темно-бордового цвета золотыми и серебряными нитями.