Виола была неплохо осведомлена об этих событиях, поскольку с недавнего времени стала задерживаться до полуночи в полицейском участке. Ей нужно было создавать видимость, что она по-прежнему работает в ателье и, следовательно, сможет оплачивать свое жилье. Инспектор Тобиас и сержант Жан тактично не спрашивали девушку о причинах, заставляющих ее посещать участок, и с удовольствием пили чай, который она старательно заваривала для них по личному рецепту мадемуазель Аделаиды.

Три дня ей удавалось избегать встреч с хозяйкой, но сегодня та словно ждала ее на лестнице с газетой в руках.

— Очень интересно, — кивнула девушка мадам Тибо и отвернулась, собираясь подняться к себе по грязной лестнице.

Сильная рука ловко ухватила ее за край платья, дернув назад.

— Пятница, мадемуазель. Пора платить за комнату.

— Прошло всего полчаса пятницы, мадам Тибо, — парировала Виола. — Надеюсь, у вас не создалось впечатления, что я заставляю вас ждать с оплатой? С удовольствием рассчитаюсь с вами утром.

Мадам, ничуть не смутившись, изобразила кривую ухмылку.

— Я хотела лишь напомнить вам, мадемуазель. Кстати, жильцов с третьего этажа пришлось сегодня выдворить. Многие хотят снимать у меня комнаты. И я, разумеется, предоставляю их только тем, кто вовремя платит. Те, у кого нет звонкой монеты, не могут надеяться на мою милость. Я — не благотворительное заведение…

Виола осторожно освободила край платья и, кивнув хозяйке, стала с достоинством подниматься по лестнице, но еще долго в ушах у нее стоял резкий крикливый голос мадам Тибо.


В своей комнате она умыла лицо и полила герань на подоконнике. Ночная жара усилила запахи, доносившиеся с улицы, но оторванный лист герани издавал густой аромат, слегка заглушавший неприятный запах.

Виола выглянула из окна в ночную мглу. Сейчас нельзя было увидеть трущобы, что начинались прямо за их домом. Там ютились клошары — весь тот сброд, что днем наводняет улицы Парижа. Страшно подумать, что некоторые из них и понятия не имеют о нормальной жизни, без краж и попрошайничества.

Девушка вздрогнула и вспомнила о том, как Лиза отказалась принять ребенка, пока инспектор резко не прикрикнул на нее и не предупредил, что она предстанет перед судом за убийство своего ребенка, если не одумается. У Виолы мелькнула мысль о том, что, возможно, и ее собственная жизнь начиналась так же — нежеланное дитя какой-то несчастной обездоленной женщины. Она ничего не помнила о том времени, когда ее нашла на улице мадемуазель Аделаида. Слуги со злой радостью пересказали девочке историю ее появления в доме на Сент-Дени. Наверно, им не очень нравилось, что маленькая бродяжка воспитывается их хозяйкой, словно родная дочь. Мысли о собственной судьбе были слишком тоскливы, и Виола прервала их течение. Стоит подумать о более важных делах.

Девушка с ужасом думала о том, что после того, как она заплатит хозяйке за комнату, у нее почти ничего не останется. А ведь еще предстоит оплатить аренду за пользование швейной машинкой, перед тем как вернуть ее. Да еще объяснить хозяйке — почему она не будет брать работу на дом.

Она открыла маленький шкаф и внимательно осмотрела свою одежду. Ее стало значительно меньше за последний месяц — всего четыре туалета. Теперь следовало решить, какие из них ей крайне необходимы. Пожалуй, стоит оставить синее шелковое выходное платье и то, что было сейчас на ней. Остальное придется отнести на базар и продать, как и все предыдущие наряды. Виола с досадой отругала себя за то, что сбыла платья по слишком низкой цене, посчитав неприличным спорить с торговкой вещами. Если удастся продать два платья и быть экономной, то можно растянуть оставшиеся деньги на неделю. Сегодня уже наступила пятница, день, в который ей предстояло сделать визит на улицу Сент-Дени. Быть может, дамы все же смилостивятся и дадут ей необходимую рекомендацию.

Все последние дни девушка по утрам старательно приводила себя в порядок и, надев шляпку и платье из цветного батиста, покидала комнату, отправляясь в город. Она внимательно просматривала вывески о найме в окнах домов, но всегда оказывалось, что вакансия уже занята или же приходилось присоединяться к десятку других претендентов на вакантное место, которые ожидали своей очереди. Когда ноги начинали болеть от усталости, девушка отдыхала в каком-нибудь сквере или в маленьком кафе, где покупала себе чашечку кофе и круассан — единственную пищу, которую могла себе позволить в течение дня.

Гуляя по улицам Парижа, Виола чувствовала себя крайне неуверенно, опасаясь, что ее сочтут искательницей приключений. Неудивительно, что полицейский участок, где она проводила вечера, стал для нее единственным надежным прибежищем. Хотя, разумеется, это было не очень прилично — находиться так долго в обществе двух мужчин. Виолу спасало лишь твердое убеждение, что участок — место официальное, где она находится под защитой самого закона.

Инспектор Тобиас, казалось, ничего не имел против визитов девушки, а сержант Жан Прюнель был чрезвычайно внимателен и любезен. Но у Виолы порой мелькала мысль, что мужчины могут в конце концов усмотреть в ее посещениях определенную фривольность.

Девушка все больше убеждалась в том, что сержант увлечен ею. Мадемуазель Аделаида была бы в ужасе — полицейский, и все прочее… Конечно, вряд ли это можно считать желанным знакомством, но этот молодой человек довольно мил и дружелюбен. Виола уже знала, что он живет вместе с сестрой. Возможно… если у них появится взаимный интерес и они решат пожениться, сержант сможет на свое жалованье прокормить и сестру, и жену. К тому же, сестра его еще молода и может очень скоро сама выйти замуж. А если именно инспектор Тобиас и сержант Прюнель смогут задержать таинственного вора, то их наградят или дадут повышение. Интересно, какая же должность следующая после сержанта?.. Самые необычные мысли возникали у девушки каждый раз, когда взгляд ее наталкивался на восторженные глаза сержанта.

Инспектор Тобиас и сержант делали все возможное, чтобы не обсуждать дела в присутствии девушки, но — бедняги! — их грубые голоса трудно было назвать шепотом. В основном все их разговоры велись вокруг тайны украденных драгоценностей. Эти вещи по наводке самого похитителя почти сразу же находили в приютах, где творилось ужасное беззаконие. В полиции была версия, что все это пахнет шантажом, который затеял весьма высокопоставленный человек, каким-то образом связанный с этими ужасными местами. Но если судить по сообщениям газет, не было сделано ни одного шага, чтобы установить личность преступника.

Мадам Тибо получала большое удовольствие, называя полицейских сворой дураков. Но Виола была склонна считать, что полиция, разумеется, знала о мотивах преступления. Неспроста инспектор Тобиас называл все это грязным делом. Странным было то, что вор, казалось, мог проходить сквозь стены прямо перед носом полицейских и охранников. Неясным оставался и загадочный вензель «NM».

Виола растерла пальцами сорванный лист герани. Ее давно беспокоила мысль о том, что такой ужасный дом находился на их улице. Девушке всегда казалось, что бледные лица детей из приюта скрывают что-то страшное. Почему она раньше не сообщила о своих подозрениях властям?.. Значит, она ничуть не лучше мадам Тибо, которую в этой истории радует то, что полицейских посадили в лужу.


Виола никак не могла уснуть, и потому, чтобы занять чем-то полезным свои мысли, она решила навести в комнате порядок и тщательно вымыть пол. Для этого девушке пришлось сделать небольшую перестановку в комнате — передвинуть круглый стол с тяжелой швейной машинкой в центр комнаты, а кровать — к окну. Когда в комнате запахло чистотой и свежестью, Виола умылась сама и устало присела на стул. Поразмыслив, она решила оставить кровать у окна, поскольку здесь было значительно прохладнее в эту жаркую ночь.

Переодевшись, девушка улеглась в постель. Глаза сами собой закрылись, и перед девушкой замелькали образы сегодняшнего дня — парижские улицы, нарядные дамы в роскошных экипажах, нищие у порогов магазинов, полицейские и — деньги. Деньги, которые никак не могли оставить ее мысли в покое.

Она уже полностью погрузилась в мучительный сон, как неожиданно что-то сильно ударило ее. Виола резко вскочила. Сердце бешено колотилось, кровь стучала в висках. В комнате было совершенно темно, даже без отблесков лунного света. Где-то невдалеке мяукнул кот. Виола облегченно вздохнула. Кот! Ну, конечно же, это бродячий любитель ночных крыш пробрался к ней через открытое окно. Виола с ужасом прогнала прочь мысль о том, что это могла быть огромная крыса.

— Кыш! — прошипела девушка. — Уходи прочь, наглое животное!

Она быстро встала с кровати, сделала шаг и наткнулась на что-то странное. От неожиданности девушка упала обратно в постель… О, господи! В комнате, кроме нее, находилось какое-то большое и живое существо!.. В ее комнату забралось вовсе не четвероногое создание. От ужаса она не могла даже закричать и в испуге отскочила в сторону, в панике уставившись на свою кровать. Нет, в комнате слишком темно, чтобы иметь возможность что-либо разглядеть.

— Кто здесь?! Господи, помоги мне! — громким шепотом просипела девушка, чувствуя, что страх сковал ее тело. Она рванулась к двери и на этот раз налетела на стол, который мгновенно перевернулся от резкого толчка. Раздался сильный грохот, но самое странное — сквозь этот шум девушка услышала еще один непонятный звук, еле слышный.

Она прислушалась. Что-то скребло по полу. Похоже на то, что стол со швейной машинкой упал прямо на непрошеного гостя, и теперь человек пытается выбраться из-под тяжелого груза. Легкий, еле слышный звук вновь повторился.

— Не приближайтесь ко мне! — у Виолы наконец прорвался наружу голос. — У меня есть кочерга.

Девушка медленно наклонилась и принялась шарить руками в поисках своего оружия. Пальцы почти сразу же наткнулись на гладкий металл. Она мгновенно ухватила тяжелую кочергу обеими руками.