Однажды князь взял его с собой в город, чтобы приобрести подарки ко дню рождения княгини. В ювелирном магазине их встретила миловидная продавщица в шелковом платье, слишком плотно облегающем ее аппетитную фигурку. Мишо мгновенно уловил запах женщины и почти наяву увидел запрокинутую головку этой девушки на подушке… Продавщица кокетливо изгибалась, щуря свои ласковые глазки. Она явно растерялась, увидев столь разных по красоте мужчин — солидного, прекрасного в своей зрелости князя и юного, очаровательного юношу с ярким румянцем на щеках, слегка покрытых первым пухом. На лице у нее заиграла манящая улыбка, округлая грудь быстро поднималась и опускалась…

Для Мишо ее вид стал совершенно невыносим. Он быстро отвернулся от нее, но перед глазами тут же проплыло новое видение — он прижимается к ее телу и вдыхает сладковатый манящий запах. Это настолько потрясло его, что он почти бегом покинул магазин.

Князь нашел его возле реки. Они долго беседовали. О женщинах, о любви, о жизни, о будущем. Но юноша отверг предложение князя посетить некоторый дом, где юношу ожидало откровение в любовных утехах. Мишо не мог признаться своему благодетелю, что подобный опыт считает изменой своей любви.

Когда они вернулись домой, Элина разыгрывала гаммы на пианино с угрюмым выражением лица, поскольку сидевшая рядом учительница строго выговаривала ей, когда девочка фальшивила. Мишо присел на стул возле окна. Свежий ветер овевал его раскрасневшееся после дневных событий лицо. Любуясь малышкой, юноша вновь повторил себе, что когда-нибудь обязательно женится на Элине. Она будет принадлежать ему, а он — только ей. Он защитит свою любимую от всех бед и несчастий. Ничто на свете не обидит ее, не испугает и не заставит плакать. Он любит ее, и она, когда вырастет, полюбит его.


Через год князь предложил Мишо заняться изучением дел, которые вела семья, и через пару месяцев юноша сделал удивительное открытие. Князь Маре-Розару очень богат. Невероятно богат. Мишо никогда не думал об истинной величине состояния князя, и вот теперь перед его глазами были реальные, почти астрономические цифры, проставленные в книгах торговых компаний, которые принадлежали семейству Маре-Розару.

Агенты компаний познакомили юного Мишеля Бертье с источниками дохода. Юноша выслушал их комментарии с тяжелым сердцем. Для него было ударом известие о том, что родители Элины так чудовищно богаты. Он ведь лично не имел ничего.

Основательно подумав над создавшейся проблемой, Мишо объявил князю, что предпочел бы заняться работой в компаниях вместо учебы в университете. Княгиня София, услышав об этом, весьма расстроилась. Она долго убеждала мужа не соглашаться с предложением мальчика, поскольку знания давались Мишелю весьма легко, и был смысл продолжить его обучение в лучших высших заведениях Франции или Англии. Но юноша был непреклонен, ведь обучение за границей означало отъезд из Валахии, а следовательно — длительную разлуку с той, кому отдано его сердце. Уставившись на сверкающую зелень за окном, юноша заложил за спину руки и уверенным тоном попросил князя никуда его не отправлять, пообещав старательно заниматься с приглашенными преподавателями всеми теми науками, что могут ему понадобиться для ведения торговых дел.

И княгиня была вынуждена уступить.

14

На следующий день семья собиралась на завтрак к герцогу Валенштайну, где, по последним данным, должен был появиться король. А затем все собирались вместе с остальными приглашенными посетить сады Версаля. Там должен был состояться грандиозный ночной бал.

Элина встала в этот день в семь утра, и Виола вместе с горничной старательно уложила ее волосы в тяжелый роскошный узел на макушке. Элина и ее брат унаследовали от матери великолепные прозрачные глаза цвета аквамарина и густые угольные ресницы — крайне выразительное сочетание. Внимательно осмотрев княжну, Виола предложила ей облачиться в платье из тяжелого атласа голубого цвета. Княгиня, одетая в сиреневый туалет, заглянула в спальню дочери и согласилась с мнением ее советчицы. Пока дамы выбирали драгоценности, горничная передала Виоле записку от Бертье. Смутившись, девушка быстро спрятала ее за пояс своего платья и принялась старательно расправлять шлейф платья княгини Софии.

Вскоре все собрались в холле. По просьбе княгини Виола еще раз внимательно осмотрела все семейство и констатировала, что выглядят они великолепно:

— Вы все — само совершенство. Должна сказать, что в салоне мадам Лили я не раз помогала одевать дам, которые собирались на самые разные приемы и балы, но ни одна из них не была столь очаровательна и не имела столь блестящего сопровождения. Если все будут излишне пристально смотреть в вашу сторону, то знайте — это от восхищения!

— Михась! — вдруг воскликнула Элина. — Спустись к нам и взгляни, как мы выглядим! Мадемуазель Фламель говорит, что мы — самые великолепные дамы и господа в Париже! И я ей верю.

Виола проследила за ее взглядом и увидела Бертье. Опираясь на трость, он стоял на лестнице, внимательно их разглядывая.

— Вы просто ослепительны.

— Как мне хочется, чтобы ты поехал с нами! — заявила Элина. — И вы тоже, мадемуазель Виола. Оставаться здесь одним — слишком грустно.

В это время дворецкий объявил, что карета уже подана. Князь Альбер взял супругу за руку:

— Нам стоит поторопиться, не стоит опаздывать на завтрак, устроенный в честь Его Величества.

Стараясь выглядеть настоящей дамой, Элина подала брату руку, обтянутую длинной перчаткой. Эмиль слегка поклонился и красивым жестом предложил сестре проследовать к выходу из дома. Они выглядели так великолепно, что Виола, не удержавшись, зааплодировала. За ними проследовали князь и княгиня Маре-Розару, выглядевшие истинными владыками далекого государства, пусть даже маленького.

Виола с восхищением смотрела на них. Ей захотелось увидеть это семейство среди других знатных семейств. Она была уверена, что господа Маре-Розару затмят всех остальных гостей.

Когда дворецкий и лакей, сопровождая хозяев, вышли на крыльцо, девушка повернулась к Бертье:

— Печально, что ваша травма… Как жаль, что вы не можете быть вместе с вашими… родными.

— Я в любом случае не пошел бы с ними, — Мишель спустился вниз по лестнице, тяжело опираясь на трость. — Я не приглашен на прием, где ожидают короля.

Виола принялась смущенно разглаживать юбку.

— Я полагала, что только ваша травма… — растерянно пролепетала она.

— Нет, — ответил он со странной улыбкой. — Дело в том, что никто не знает, кто я такой на самом деле.

Девушка в смятении взглянула на него. «Я знаю, кто ты, — вдруг подумала она. — Обычный вор».

Впрочем не очень обычный — странный, таинственный вор, крадущийся как дикий зверь, готовый к прыжку. Он даже сейчас напоминает опасного хищника, хотя рука у него все еще на перевязи, а сам он опирается на трость из-за больной ноги.

— Я что-то вроде приемного сына князя.

— Понятно, — кивнула головой девушка в смятении, не решаясь сказать, что тоже была кем-то вроде приемной дочери у знатной особы.

Часы пробили десять.

— Полагаю, что нам стоит пройти в оранжерею. Там сейчас более прохладно, чем в доме. Лето в этом году слишком жаркое в Париже.

Девушка последовала за ним, думая, что в зимнем саду вновь будут работать слуги. Но на этот раз оранжерея была пуста, и Виоле показалось, что ее предали. Повернувшись к Бертье, она холодно заявила:

— Полагаю, что дворецкий может составить вам лучшую компанию, нежели я.

— Я отпустил слуг в город. Должен быть и у них праздник. На кухне полно еды. Полагаю, что вы сможете нам накрыть стол, когда мы проголодаемся?

От такой наглости у Виолы даже рот открылся.

— Я полагала, что в этом доме живут достойные люди. Но теперь сомневаюсь, что у вас есть понятия о приличии. Осмелюсь спросить — кто дал слугам выходной?

Казалось, что он нисколько не удивлен ее возмущению.

— У меня есть понятия о приличиях. А в этом доме живут самые достойные люди, каких я знаю. На ваш последний вопрос отвечу — я лично отпустил слуг.

— А князь и княгиня с этим согласились?

— Я взял на себя ответственность за поведение слуг. Никого не будет в доме до пяти часов утра. Так зачем держать в доме слуг, когда им нечего делать? Пусть лучше повеселятся немного.

Но Виола совершенно не собиралась соглашаться с ним.

— Как это — нечего делать? — она принялась нервно расхаживать по оранжерее. — Следует позаботиться об ужине. Вполне возможно, хозяева решат вернуться, чтобы дамы могли сменить платья. Именно поэтому горничным следует подумать о бальных туалетах для княгини и княжны. Между прочим, горничная мадам Софии сегодня утром не позаботилась о том, чтобы заранее подобрать аметистовый гарнитур для платья княгини. А туфли князя Эмиля стоило отполировать значительно лучше, чем сделал его камердинер.

— Уверяю вас, что княгиня уже обо всем распорядилась. Между прочим, для дам, приглашенных на бал в Версаль, приготовлены во дворце отдельные апартаменты. И карета с бальными платьями для княгини и княжны уже направляется в сторону загородной резиденции короля. Как видите, ваши волнения совершенно напрасны, — усмехнулся Мишель.

Виола покраснела от упрека в полной неосведомленности о нюансах дворцовой жизни.

— Но вам тоже нужна забота. Между прочим, я принята в дом секретарем, а не вашим поваром…

— Я думаю, что вы будете великолепны в любой должности… — посмеиваясь, заметил Бертье, но девушка сделала вид, что пропустила мимо ушей этот слегка фривольный комплимент.

— Я удивлена, что дворецкий согласился с вашим решением, — она не желала сдаваться: — Теперь он упал в моих глазах. Ему необходимо было оставить хотя бы пару слуг.

Наклонив набок голову, Мишель поинтересовался: