Девушке очень хотелось топнуть ногой от досады, но она сдержала столь неприличное проявление своих эмоций. Воспитание, которое она получила в доме мадемуазель Аделаиды, не позволяло ей вести себя неподобающим образом. Хотя вряд ли кто из ее нынешнего окружения сможет это оценить. После смерти благодетельницы жизнь Виолы разительно изменилась, теперь ей приходилось все время недосыпать и плохо питаться. Конечно, мадемуазель Аделаида предусмотрительно позаботилась о будущем своей воспитанницы и оставила завещание, по которому небольшой особняк передавался ее брату, вдовцу шестидесяти лет, с условием, что Виола останется жить в доме и будет вести небольшое хозяйство.

Мсье Жан согласился с этой оговоркой и заявил, что считает честью для себя, если воспитанница его покойной сестры будет вести дом. Но по глупому стечению обстоятельств через пару дней он скоропостижно скончался, не оставив ни завещания, ни устных распоряжений.

Особняк перешел к дальней родственнице мадемуазель Аделаиды, которая вовсе не была настроена принять на себя заботу о Виоле. Более того, эта спесивая особа считала глупостью решение своей родственницы взять в дом маленькую бродяжку и воспитать ее, как благородную барышню. Впрочем, такой поступок можно было простить мадемуазель Аделаиде. Когда-то давно она была помолвлена с виконтом де Ниш, но ее свадьба сорвалась, когда невеста вступила в предосудительную связь с человеком сомнительной репутации, который даже не предложил скрыть ее позор узами брака.

Родственница мадемуазель Аделаиды предложила Виоле самой позаботиться о себе. Поразмыслив, девушка решила, что может найти работу только в салоне мадам Лили, с которой познакомилась еще в те счастливые дни, когда была жива ее благодетельница. Мадемуазель Аделаида не раз заказывала для своей любимицы в салоне мадам Лили скромные, но довольно милые платья. Очень удачно, что покровительница в свое время позаботилась о том, чтобы девочка, взятая с улицы, научилась вышивке и плетению кружев. Отличные манеры и безупречный вкус сделали Виолу весьма полезным приобретением для салона мадам Лили, но хозяйка не собиралась по достоинству оценивать работу своей помощницы и соответственно назначить ей более приличную заработную плату.


Вздохнув, Виола вернулась к действительности.

— В этих одинаковых платьях мы все будем выглядеть, словно куклы, не так ли? — посетовала она.

Девушка кивнула:

— Что делать, таково решение мадам Лили. Говорят, сегодня у нас ожидается посещение иностранных гостей?

— Да, дамы из Румынии и Венгрии, — объяснила Виола, направляясь вместе с юной работницей в комнату, где их ожидали кукольные наряды, украшенные рюшечками и бантами.

Сняв свое старенькое платье, Виола с помощью своей приятельницы облачилась в корсет и нырнула в хрустящий шелк. Увидев себя в зеркале, она недовольно сморщила нос. Ей показалось слишком глупым это одеяние яркого карамельного цвета. Мадемуазель Аделаида вряд ли одобрила бы подобный туалет. К тому же во время движения жесткий шелк некрасиво топорщится и противно хрустит.

— Смотри, как оно топорщится, — Виола безуспешно пыталась выправить складки материи на бедрах. — Я выгляжу, как деревенская девица на выданье.

— О, не так уж плохо, мадемуазель Фламель. К тому же голубое подходит к вашим глазам, подчеркивая их небесный цвет. На столе еще есть банты для волос.

Виола с досадой взяла кружевной бант и приложила его к своим каштановым волосам. Примерив его с разных сторон, она, наконец, выбрала наиболее эффектный вариант и закрепила бант, украсив золотой брошью в форме бабочки. Мадемуазель Аделаида, конечно, заявила бы, что это слишком кокетливо и вызывающе для приличной девушки. В свое время мадемуазель Аделаида Дельфор решила привить своей воспитаннице манеры и стиль поведения девушки из высшего света. И ей это вполне удалось. Виолу очень сердечно принимали подруги благодетельницы, проживавшие на улице Сент-Дени. Аура приятного скандала, которая окружала мадемуазель Дельфор со времен ее грехопадения, невзирая на сорок лет последующей тихой жизни, была овеяна пикантной романтичностью.

Для пожилых одиноких женщин, зачитывающихся любовными романами и в душе мечтающими пережить хотя бы одно подобное приключение, это было равносильно желанному дождю во время засухи. Благовоспитанные дамы закусывали удила и фыркали на каждого, кто сомневался в здравом смысле мадемуазель Дельфор, когда она решила дать приют в своем доме маленькой девочке, найденной на улице.

Когда девушки спустились в зал, где обычно проходил прием богатых заказчиц, хозяйка внимательно осмотрела свою помощницу и одобрительно кивнула:

— Очень мило. Брошь на волосах смотрится удачно. Одобряю, — мадам Лили щелкнула пальцами по столику с инкрустацией. — Полагаю, что вы уже знаете о сегодняшних посетительницах. Эти дамы принадлежат к правящим домам Румынии и Венгрии. Конечно, они понятия не имеют о последних новинках моды, ведь в их варварских землях живут одни дикари, которые едят ужасный капустный суп, и от них за версту пахнет чесноком. Но мы должны принять их с должным почетом. Предположительно, ожидается человек шесть или восемь. Придется обслуживать всех одновременно. Так что будьте порасторопнее.

— Конечно, мадам, — согласилась Виола. Она слегка смутилась, но все же решилась задать вопрос: — Мадам Лили, можно мне поговорить с вами о личном?

Хозяйка сурово взглянула на нее.

— У меня сейчас нет времени для частных разговоров.

— Я живу одна, мадам… — о, как это трудно заставить себя говорить. — Я в сложной ситуации сейчас… И это платье…

— Оно должно быть оплачено из вашего заработка. Подобные случаи оговорены в контракте.

Виола опустила глаза, но не отступала:

— Мне не прожить на то, что останется.

Мадам Лили помолчала мгновение.

— Вы обязаны одеваться в соответствии с вашим положением, чтобы выглядеть достойно. Я не могу позволить послаблений в отношении кого-либо, — возникла еще одна невыносимая пауза. — Но я посмотрю, что можно сделать, — неожиданно смилостивившись, произнесла хозяйка.

Виола испытала чувство облегчения.

— Благодарю вас, мадам, — она сделала реверанс, в то время как мадам Лили уже отвернулась от нее.


Виола отправилась лично выбирать материал для показа — кружева, бархат, атлас и шелк. Вместе с остальными девушками она переносила рулон за рулоном в выставочный зал, где высокие зеркала отражали выставленные на манекенах готовые платья, многочисленные кресла и кушетки, столики для чая и огромные столы для тканей.

Как только она уложила последний рулон парчи, лакей провел в зал графиню Дарьяши и сопровождающих ее дам. Миловидные мадьярки принялись с любопытством разглядывать интерьер выставочного зала, а мадам Лили поспешила сделать низкий реверанс перед дамами и предложила им устроиться в креслах.

— Мадемуазель Фламель, — мадам Лили обернулась к Виоле. — Обслужите наших гостей, — она подтолкнула девушку вперед, а сама с поклоном отошла в сторону. — Я распоряжусь насчет кофе и пирожных и оставлю вас ненадолго в обществе моей лучшей помощницы.

Виола вежливо протянула альбом с моделями наиболее величественной даме, но та с улыбкой отвела его в сторону и что-то произнесла на необычном языке. Остальные дамы также отказались взглянуть на модели. Виола извинилась и подошла к столу, где были разложены ткани. Может быть, они хотят сначала рассмотреть материал? Но мадьярки даже не взглянули в ее сторону и, посмеиваясь, переговаривались на своем странном языке.

— Прошу прощения… — сказала Виола растерянно, — Я не понимаю…

Одна из женщин милостиво произнесла с очень сильным акцентом:

— Мы хотели бы подождать наших приятельниц из Румынии — княгиню Фьореску и ее дочь.

Виола вежливо поклонилась посетительницам и замерла в нерешительности. Мадьярки вновь что-то защебетали на своем гортанном языке, время от времени все же посматривая в сторону выставленных на показ платьев. К счастью, мадам Лили уже распорядилась прислать поднос с пирожными и кофейником, чему дамы весьма обрадовались и еще больше заулыбались. Они были похожи на забавных смеющихся кукол — точно такие же румяные и нарядные, но находиться в их обществе, не зная мадьярского языка и не понимая, чего они хотят, было утомительно. Именно поэтому, когда спустя полчаса раздался шум экипажа, остановившегося на улице у входных дверей, Виола почувствовала облегчение и с радостью объяснила:

— Кажется, прибыли те, кого вы ожидаете.

Через несколько минут в дверях появились новые посетительницы. Первой в зал вошла величественная женщина. Она была одета в пурпурное шелковое платье, которое излишне подчеркивало ее высокую грудь. Следом за ней вошла изящная девушка такого же роста, довольно красивая, хотя и слишком смуглая.

Мадам Лили с подобострастием встретила их, сделав глубокий реверанс:

— О, ваше сиятельство, моему скромному салону оказана большая честь вашим посещением, — промурлыкала она, приглашая посетительниц войти.

Но оказалось, что дамы Фьореску прибыли не одни, поскольку вместе с ними в салон вошли еще две женщины. Взглянув на них, Виола, забыв об учтивости, уже не могла глаз отвести. Подобных красавиц девушка еще никогда не видела — обе статные, темноволосые, синеглазые, с правильными чертами лица и открытыми улыбками. Несомненно, это были мать и дочь, поскольку в глаза бросалось их удивительное сходство. Хотя туалеты этих дам отличались простотой по сравнению с их спутницами, но Виола понимала, что именно в таких платьях и таится истинная элегантность и безупречный вкус. Более старшая дама была облачена в темно-синее платье с мягкой драпировкой, а дочь украшала собой нежный шелк цвета чайной розы.

Заметив легкое недоумение на лице хозяйки салона, княгиня Фьореску милостиво объяснила: