«Я не сяду за руль, выпив, Madre, ты ведь знаешь, что мне можно доверять?» Сколько раз Джуд слышала от него это обещание?

Она закрыла глаза, словно темнота спасала от всего этого.

Офицер перевернул страницу.

— Ты помнишь, как уходил с вечеринки?

— Да. Было около двух. Миа уже сердилась, что мы опаздываем.

— Поэтому вы все решили сесть в машину и уехать, — сказал офицер. Каждое слово прозвучало как молот. Джуд на себе ощущала каждый удар.

— Лекси хотела позвонить домой, — тихо продолжил Зак. — Я сказал, чтобы не глупила. Однажды мы так и сделали, и ма очень разозлилась. Мне не хотелось, чтобы ма не пустила нас на следующую вечеринку.

— О Зак, — сказал Майлс, качая головой.

Джуд показалось, что ее снова вывернет.

Она совсем забыла о том другом разе, когда они поверили ее словам и обратились к ней за помощью. А она что сделала? Заставила их заплатить за это, заперев в доме на все выходные.

О Боже!

— Все было хорошо, пока вы не доехали до Найтроуд, — продолжал офицер Эйвери.

— По дороге нам никто не встретился. Миа… Миа сидела сзади и подпевала Келли Кларксон по радио. Я велел ей заткнуться, и она ударила меня по затылку, а потом… — Зак глубоко вздохнул. — Мы не так уж быстро ехали, но было темно, и тут неожиданно показался поворот, понимаете? Тот самый крутой поворот за почтовым ящиком Смитсонов. Выскочил неизвестно откуда. Я услышал крик Мии и заорал на Лекси, чтобы она тормозила, попытался схватить руль… и тогда…

Джуд вскинула голову:

— Ты велел Лекси тормозить?

— Она вела машину, — ответил Зак. — Она не хотела. За руль должен был сесть я. Это меня назначили водителем. Значит, и вина моя.

— Уровень алкоголя в крови мисс Бейл составил девять сотых. При допустимом значении в восемь сотых. К тому же она несовершеннолетняя, поэтому вообще не имела права пить, — сказал офицер.

Машину вела Лекси, не Зак.

Зак не убивал свою сестру.

Это Лекси ее убила.

* * *

— Мне нужно увидеть Зака.

— Ох, Лекси, — сказала тетя печально. — Сейчас…

— Мне нужно его увидеть, тетя Ева.

Тетя хотела запретить, но Лекси не стала слушать. Не понимая, что делает, она расплакалась, оттолкнула тетю и захромала по коридору.

Она увидела его через открытую дверь палаты.

Он был один.

— Зак, — сказала она с порога, шагнув к нему.

— Ее больше нет, — сказал он, едва шевеля губами.

Лекси вновь ощутила удар от этих слов.

— Я знаю… — пробормотала она.

— Раньше я ее чувствовал, знаешь ли. Она вечно напевала что-то у меня в голове. Сейчас же… сейчас… — Он поднял голову, посмотрел на нее, и глаза его наполнились слезами. — Все тихо.

Лекси, хромая, подошла к кровати и обняла его, насколько это возможно при сломанной руке и ребрах. Каждый вдох причинял боль, но она ее заслужила.

— Мне очень жаль, Зак.

Он отвернулся, словно не мог видеть ее лица.

— Уходи, Лекси.

— Мне очень жаль, Зак, — повторила она, почувствовав всю ничтожность этих слов. Толку от них, словно от сорванного цветка, который уже не расцветет. Как наивно было предлагать ему свое сочувствие.

Джуд вошла в палату с сумочкой Мии в руке и банкой кока-колы.

— Примите мое сочувствие, — заикаясь проговорила Лекси, пытаясь остановить поток бесполезных слез. Напрасно.

Тут рядом с ней оказалась тетя, которая взяла ее за руку.

— Идем, Алекса. Сейчас неподходящее время.

— Сочувствие? — переспросила Джуд, как будто только сейчас до нее дошло. — Ты убила мою дочь. — Голос ее дрогнул. — Что твое сочувствие должно для меня означать?

Лекси почувствовала, как напряглась тетя Ева.

— И это говорит женщина, которая знала, что ее дети собираются пить, и тем не менее дала им ключи от машины. Простите, но Лекси не единственная, кто здесь виноват.

Джуд отпрянула, как от пощечины.

— Мне очень жаль, — снова сказала Лекси, позволяя тете увести себя. А когда она все-таки осмелилась оглянуться, то увидела, что Джуд стоит рядом с Заком, вцепившись в сумочку дочери.

Держа Лекси за руку, тетя повела ее прочь по коридору.

— О нет, — вдруг сказала Ева, внезапно останавливаясь.

Лекси так бурно рыдала, что вообще не воспринимала происходящее. Рука Евы больно сжала ее запястье.

— Что случилось? — прошептала Лекси.

Она оглянулась. Дверь в палату Зака теперь была закрыта.

— Взгляни туда, — сказала Ева.

Лекси вытерла глаза и посмотрела в конец коридора.

Перед дверью в ее палату стоял полицейский офицер.

Ева не выпускала руку Лекси, пока они шли по коридору. При их приближении офицер расправил плечи и достал из нагрудного кармашка маленький блокнот.

— Ты Алекса Бейл?

— Да, — ответила Лекси.

— У меня к тебе несколько вопросов. Насчет аварии, — сказал он, снимая с ручки колпачок.

Ева посмотрела на него снизу вверх.

— Пусть я работаю в «Уолмарте», сэр, но я каждую неделю смотрю «Закон и порядок». Алекса получит адвоката. Он расскажет ей, на какие вопросы отвечать, а на какие нет.

* * *

Джуд так трясло, что она с трудом смогла закрыть дверь.

— Ма!

Услышав встревоженный голос сына, она машинально подошла к кровати.

Именно здесь ее место, здесь она должна находиться. Поэтому она и стояла там, держа в руке сумочку Мии и делая вид, что не распадается по частям. Но каждый раз, когда она смотрела на розовую кожаную сумочку в руке, она думала о мягкой игрушке, собачке Дейзи, которую Миа когда-то любила, о пижамках, которые носила в детстве, и какого цвета были вчера у доченьки щеки…

— Это моя вина, не Лекси, — с несчастным видом сказал Зак.

— Ну уж нет… — Голос Джуд надломился, как старая ветка, хрустнувшая в тишине. Она отстраненно подумала, сумеет ли когда-нибудь посмотреть на Зака и при этом не расплакаться. Все так переплелось — ее воспоминания о Мии неразрывно были связаны с Заком. Ее малыши. Ее двойняшки. Но теперь из них остался только один, и когда она на него смотрела, то видела только пустое место рядом, где полагалось находиться Мии.

Ей хотелось найти правильные слова, но она больше не знала, какие из них правильные, к тому же сил не осталось. Ей понадобилось все оставшееся мужество, чтобы просто стоять рядом с ним и делать вид, что он не совершил ничего ужасного, что когда-нибудь все снова будет хорошо.

— Почему? — спросил он, глядя на нее зелеными глазами, полными слез.

Глазами Мии.

— Что почему?

— Меня назначили водителем, а я выпил. Моя вина. Как мне такое пережить?

У Джуд не нашлось для него ответа.

— Скажи! — закричал он. — Ты ведь всегда говоришь мне, что делать.

— Только ты не всегда слушаешь, верно? — Слова вырвались, прежде чем она успела их остановить. Ей бы взять их обратно, хотя бы захотеть это сделать, но сейчас она была слишком сломлена, чтобы думать о таких пустяках.

— Верно, — с несчастным видом признал он и, взяв ее руку, крепко сжал. Его прикосновение на секунду обожгло.

— Она бы простила тебя, Зак, — сказала Джуд, сама веря в то, что говорит.

Джуд тупо уставилась в окно. «Нет, не прощаю». Последние слова, которые она сказала дочери.

— Ну почему я не сказал ей, что решил поехать в Южнокалифорнийский университет?

Джуд подумала, не рассказать ли ему, что последним решением Мии было учиться в местном колледже Сиэтла вместе с Лекси и Заком, но какой теперь в этом смысл? Ему бы стало лишь больнее от того, что Миа так его любила.

— Ма! Наверное, я все-таки туда поеду. Ради нас двоих.

Джуд видела, с каким отчаянием Зак ждет от нее одобрения, и это разбило ей сердце. Можно подумать, выбор колледжа каким-то образом исправит случившееся и вернет им Мию. Это ее вина, что он чувствует себя обязанным так поступить. Это она придавала колледжу, будь он проклят, первостепенное значение, а Зак нуждался в ее любви не меньше, чем нуждался в Мии. Она знала, что нужно поговорить с сыном об этом, сказать ему, что это плохая идея, но у нее пропал голос. Джуд могла думать только о том, какой женщиной была прежде. Матерью, для которой Южнокалифорнийский колледж оказался самым важным в жизни.

«Нет, не прощаю».

Она поморщилась, вспомнив те последние ужасные слова.

— Сейчас это не имеет значения, Зак. Просто поспи.

Она знала, что следует сказать больше, помочь ему справиться с горем, но что могли сделать слова? Она отвернулась от печальных глаз сына и уставилась в окно. За окнами был яркий солнечный день.

14

Джуд казалось, что они провели в больнице несколько дней, а на самом деле меньше тринадцати часов. Пока она дежурила в палате Зака, новость об аварии разлетелась по всему острову. Вечером начались телефонные звонки. Джуд ответила на первые, стремясь хоть чем-то заняться, чтобы не думать все время о потере, но почти сразу поняла, что совершила ужасную ошибку. Слушая бормотание в трубке и обещания поддержки, она улавливала в голосах людей облегчение и радость: слава богу, это случилось не с их ребенком! А слова «я так вам сочувствую» она уже слышать не могла, они буквально доводили ее до бешенства, чего раньше с ней никогда не случалось. Гнев оказался ядовитым.

В конце концов она выключила трубку, засунула ее подальше в сумку и попросила Майлса отвечать на звонки. Она беспрестанно пила кофе, который ее держал на взводе, словно беговую лошадь на старте. Мать двойняшек, у которой остался только один ребенок.

Она шла по ярко освещенным коридорам, ничего не видя перед собой. Она больше не могла сидеть у Зака, разговаривать с Майлсом или пойти посмотреть на Мию. Ее существование теперь определялось тем, что было ей недоступно. Вот она и двигалась все время, то всхлипывая, то затихая, сжимая в руке пачку бумажных носовых платков, превращавшихся в мокрые серые комки.