— Потому что меня интересуют вещи, которые имеют отношение ко мне и моей собственности. Может показаться странным, но в тот день, когда ты появилась на пороге моего дома в Лондоне и заявила права на наследство Эдварда Ривертона, я обнаружил, что весьма важные для меня документы выкрадены и проданы Нортуику — человеку, одержимому тобой. А сейчас здесь, в Новом Орлеане, я узнаю, что ты помолвлена с человеком, который в первую очередь виновен в краже этих документов. Связь совершенно очевидна, ты не находишь?

Кайла ошеломленно уставилась на Брета:

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

— Думаю, что понимаешь.

Он сказал это мягко, но твердо, и в его словах не было и тени насмешки. Ничего, кроме уверенности. Кайла ощетинилась:

— Мне позвать слугу, чтобы тебя проводили, или сам найдешь выход?

— Я сам нашел дорогу сюда, найду и обратно.

Кайла почувствовала озноб и запахнулась в шаль.

— До свидания, сэр.

— О нет, любимая, ты так легко не отделаешься. Я уйду тогда, когда получу ответы на интересующие меня вопросы. Будь благоразумна и ответь: ты в сговоре с Ренардо?

— Нет! Ты удовлетворен? Я никогда не видела его до того момента, как оказалась на борту корабля, который направлялся в Новый Орлеан. И даже если бы я его знала, то никогда не вступила бы с ним в сговор! Все, чего я хотела, — это получить наследство, которое по закону принадлежит моей матери. Она была замужем за твоим кузеном, веришь ты этому или нет. И по закону должна была оставаться с ним, хотя я и не понимаю, зачем ей нужен был такой трус, неспособный защитить жену от своих жадных и непорядочных родственников. Мне стыдно, что он был моим отцом, и я рада — да, рада! — что моя мать оказалась такой смелой и решительной… Я бы умерла или со мной случилось бы что-нибудь похуже, если бы она не проявила мужества! Мама пожертвовала всем ради меня… да, ради меня! Я, к несчастью, уже не могу сказать ей, как высоко оцениваю поступок, на который она решилась, чтобы спасти меня от такого чудовища, как Нортуик… Чтобы уберечь меня от того, что перенесла сама по вине моего трусливого отца…

Кайла разрыдалась и последние слова произносила хриплым шепотом, всхлипывая и задыхаясь. Брет слушал ее монолог молча, не прерывая, а когда она замолчала, тихо сказал:

— Я верю тебе, Кайла.

Вытерев слезы концом шали, Кайла откинулась на спинку стула и дрожащим голосом спросила:

— Веришь? Давно бы пора поверить…

— Да, вероятно. Но я всегда знал, что твоя мать была в законном браке с моим кузеном.

— И тем не менее никогда не признавал этого?! Ты мог вернуть ей доброе имя, люди узнали бы правду и…

— И что? Разве это изменит судьбу твоей матери? Заставит сплетников замолчать? Нет! Брак был признан недействительным. Я говорил тебе это. И я не лгал, сказав, что твой отец не оставил после себя никаких средств. Поверь, Кайла, ничего не изменилось бы, если бы вся эта грязь была вытащена на свет. Может быть, я и верил тебе с самого начала, но ты должна понять, что явилась не первой претенденткой на имение Эдварда. Большинство из них были его кредиторами, но приходили и такие, которые предъявляли фальшивые документы. Согласись, это чертовски раздражает.

— Значит, ты свалил меня в одну кучу со всеми остальными. Очень мило. В таком случае это оправдывает твое обращение со мной, твои угрозы и мой позор.

— Нет. Это не может служить оправданием, но я не собираюсь и выдумывать их. Я хотел тебя.

— Ясно.

— Думаю, что не очень ясно. Но я не поэтому пришел сюда утром и приходил вчера вечером.

— А почему?

— Потому что я хотел знать правду, хотел знать, правда ли то, о чем я думал все это время, Кайла…

— Что ж, надеюсь, ты выяснил то, что хотел. А теперь уходи. И, пожалуйста, больше не появляйся здесь! Я не хочу тебя видеть. Ты сломал мне жизнь, и лучше бы я никогда тебя не встречала! Уходи!

Кайла не могла смотреть на него, ей была невыносима мысль, что она безразлична ему, было страшно услышать слово «прощай». Легче сказать это первой. По крайней мере она сохранит остатки достоинства и гордости.

Когда Кайла подняла голову, Брета на террасе уже не было. Он ушел так тихо, что она не услышала. На столике остались пустые чашки… Кайла была на террасе одна. Ее душу переполняла безграничная боль. Внезапно молодая женщина подумала, что больше не сможет оставаться такой, какой была раньше. Она сидела не шевелясь, пока не появилась Эсме. Подойдя к маленькому фонтанчику в центре террасы, в котором плавали золотые рыбки, Кайла опустила руку в прохладную воду.

— Это приходил герцог? — спросила Эсме, подходя ближе. — Тот самый человек, который будет драться на дуэли с Раулем?

— Да.

— Значит, правда…

Кайла посмотрела на девушку и прочитала в ее глазах не осуждение, а скорее сочувствие.

— Я не знаю, что ты имеешь в виду, Эсме…

— Думаю, что знаешь, petite cousine. Об этом говорят слуги. Многие видели то, что произошло вчера у шевалье де Тузака. Моя горничная доложила мне, что этот герцог, этот Брет Бэннинг, с тебя глаз не спускал, когда ты танцевала, и было ясно, что он к тебе неравнодушен. И вот он приходит к нам на следующий день после того, как твой нареченный вызвал его на дуэль. Значит, все не так уж невероятно, как кажется.

— Меня поражает ход твоих мыслей, Эсме, — улыбнулась Кайла, хотя ей хотелось разрыдаться.

— А что, разве не так? Я наблюдательная! И что ты намерена теперь делать?

— Выйти замуж за Рауля, как и собиралась.

— Что?! Любя другого? Почему ты так поступаешь?

— С какой стати ты решила, что я люблю другого? Честное слово, Эсме, у тебя слишком богатое воображение.

— Нет, никакое это не воображение! Я же вижу, что ты любишь его, у тебя такая тоска в глазах. Если бы не любила, то не была бы так расстроена его приходом. Или ты боишься, что Рауль убьет его, и из-за этого плачешь?

— О Господи, эта дуэль!.. Они не должны драться, мне надо их остановить… Я потребую, чтобы Рауль взял назад свой вызов.

Эсме тихо засмеялась:

— Думаю, слишком поздно. Они встречаются в дубовой роще сегодня в полдень, я слышала об этом от отца, который будет там присутствовать.

— В полдень! Но это совсем скоро! Ой, Эсме, ты должна мне помочь! Ты знаешь, где это? Ты можешь меня туда отвезти?

— Наверное, но если об этом узнает maman… Однако не отчаивайся, я доставлю тебя туда. Я не могу отказать тебе, потому что вижу, как это важно для тебя. A maman посердится и перестанет. Пошли, нам надо прихватить большие плащи с капюшонами, чтобы нас не узнали.

Когда они прибыли на место, начался холодный моросящий декабрьский дождь, дорогу развезло, карета двигалась с трудом. Кайла была в отчаянии оттого, что может опоздать. Когда карета наконец остановилась, Кайла выскочила и, спотыкаясь, побежала через дорогу.

Огромные, раскидистые дубы распростерли ветви над поросшей травой лужайкой. Кайла увидела целую толпу людей. Она узнала высокую фигуру Годфри, но Брета не было видно. Неужели она опоздала?

Но уже в следующий момент она увидела взмах белой тряпицы и почти в тот же самый момент — Брета. Он стоял в нескольких ярдах от Рауля, и когда клочок белой материи коснулся земли, оба подняли руки и прицелились. Выстрелы прозвучали одновременно, оранжевые язычки пламени блеснули на фоне серого тумана. Брет повернулся спиной, но Кайла успела заметить алое пятно на белой рубашке. У нее зазвенело в ушах, она хотела закричать, но не могла издать ни звука.

— Mon Dieu! — ахнула Эсме и стиснула плечи Кайлы. — Мы опоздали…

Гул прокатился по толпе, словно все одновременно выдохнули. Кайла увидела, как Рауль сделал неверный шаг вперед, лицо его было искажено страданием. Пистолет выпал из руки, Рауль упал лицом в мокрую траву и затих. Часть людей окружила Брета, другие бросились к Раулю. Не помня себя, Кайла побежала вперед. Кто-то схватил ее за плечи и остановил. Она подняла голову и увидела Годфри, который сердито смотрел на нее.

— Годфри, он… убит?

— Вам не следует здесь находиться. — Годфри повернул Кайлу спиной и подтолкнул. — Идите домой. Это еще больше осложнит дело, если кто-нибудь вас узнает.

— Мне плевать! Скажите мне, он мертв или…

Слегка смягчившись, Годфри отрицательно покачал головой:

— Он жив. А теперь идите, пока вас никто не заметил.

Хоть какое-то утешение. После этих слов Кайла позволила Эсме довести ее до кареты, и лишь когда они оказались дома и Тэнси помогла ей снять промокшую одежду, подумала о Рауле.

Она обернулась и встретила пристальный взгляд Эсме.

— Рауль убит, petite cousine. Власти говорят, что они арестуют твоего красивого герцога за убийство. Разразился грандиозный скандал, как мне сказал папа, и сейчас весь Новый Орлеан только об этом и говорит.

— Арестуют Брета? Но ведь была дуэль…

— Дуэли запрещены после того, как Новый Орлеан стал американским. Говорят, что это нецивилизеванный способ выяснения отношений. Так что власти сейчас ищут Брета Бэннинга, чтобы задержать. Если его поймают, то повесят.

— Боже мой! — Кайла содрогнулась. Затем снова посмотрела на Эсме. — Он уехал?

— Да. Хотя он и ранен, но мудро решил покинуть Новый Орлеан. Вообще-то говоря, про это скоро забудут. Хотя американское правительство всерьез озабочено тем, чтобы прекратить дуэли, здесь за этим не очень следят. Честь слишком много значит для француза, а Новый Орлеан все еще остается французским, несмотря на американский флаг на площади.

Кайла ничего не ответила, лишь молча смотрела на пылающий в камине огонь. Эсме сказала с явным сочувствием:

— Я очень сожалею, petite cousine.

Кайла не знала, смеяться ей или плакать. Наверное, она выглядит сейчас довольно глупо: молча стоит с мокрыми, растрепанными волосами, даже не плачет, хотя ее жениха убил ее бывший любовник. Конечно, Эсме не знает, что Кайла любила другого человека. Но она никогда не любила Рауля и говорила ему об этом, а согласилась на брак с ним лишь потому, что решила: ей никогда не добиться желаемого.